Борис Мартынов: «Не будем искать в БРИК панацеи»

- Борис Федорович. Складывается впечатление, что мы вспоминаем о своем членстве в неформальном союзе БРИК лишь в дни проведения саммитов этой организации. Все остальное время лишь говорим, насколько он хорош для экономики России. Поэтому многие из нас как-то не очень верят в полезность этого «виртуального союза». Они правы?

- Отчасти – да. Наше отношение к БРИК я бы назвал неоднозначным. Кого ни спроси, эксперта или неспециалиста, все справедливо считают: отношения Москвы с Пекином и Нью-Дели, конечно, же важны, не только в силу того, что это бурно развивающие свои экономики державы, но и в силу того, что нас объединяют в ряде случаев пограничные вопросы и общие проблемы безопасности. Поэтому Бразилию у нас принято рассматривать как некий довесок, что ли. Страну, с которой нас почти ничего или совсем ничего не связывает. То есть у нас присутствует в данном случае то, что называется «остаточным подходом», который связан с тем, что мы долго запрягаем, в данном случае – медленно осмысливаем происходящие в мире события, трудно приспосабливаемся к переменам. Предпочитаем видеть вещи таковыми, какими они пребывали в течение долгих лет, а бурное развитие событий нас смущает, и мы к нему приспособиться никак не можем. Наверно, потому, что сами в экономическом плане движемся вперед медленно.

- Но с пропагандистской точки зрения БРИК российской аудитории преподносят иногда как панацею от всех наших экономических неурядиц. Разве не так?

- Если так, то совершенно ошибочно, общая экономическая составляющая в БРИК еще очень невелика. Пока все отношения между членами «четверки» развиваются на двусторонней основе. Еще в 2000-м товарооборот между Индией и Бразилией не достигал, например, и одного процента. Да и сейчас он еще немного уступает бразильско-российскому, составляя примерно 6 миллиардов долларов.

Почему, собственно, родилась эта структура? Думаю, подобный институт вообще не появился бы на свет, если бы в мире не существовало разбалансированности. Если бы не предпринимались попытки установить однополярный мир и диктат одной державы на планете и отсутствовало стремление на веки вечные закрепить сложившийся статус-кво, которое уже не отвечает требованиям и задачам мировой политики и экономики. Полагаю, в первую очередь БРИК – хотя организация и декларирует много целей в сфере экономики – это объединение политическое.

- Проще говоря, как минимум, антиамериканское?

- Мне трудно упрекать членов БРИК в подобных настроениях. Прежде всего, следует обвинить в этом сами Соединенные Штаты, которые за период пребывания у власти Джорджа Буша-младшего, да и его предшественников на посту президента, реализовывали стратегию «продвижения демократии любой ценой». Навязывали всем остальным собственное видение мира и стереотипы, даже в институционном порядке, причем делалось это и силовыми методами, и шантажом – экономическим, политическим, военным. Вели информационно-культурную экспансию – если под этим подразумевать проталкивание своих «шедевров» массовой культуры. Не только создание БРИК, но, скажем, и появление «большой двадцатки» стали логичным ответом на эту американскую политику. Я говорю уже об оформившихся объединениях, а в принципе «процесс пошел» в этом направлении как ответ на агрессивную политику США сразу после окончания биполярной конфронтации. Кстати: Вашингтон делал попытки стать членом БРИК, но «четверка» каким-то образом отразила этот натиск. Зато теперь в БРИК появится новый член - ЮАР, готовящийся внести в это объединение элемент африканской культуры. Вообще, я назвал бы это объединение скорее «межцивилизационным», нежели экономическим.

- У четырех стран есть и другие общие черты. Стремление менять технологическую базу развития от импорта на собственные технологические ресурсы. Лучше всего из стран, входящих в БРИК, вы знакомы с опытом Бразилии. У нее получается? И почему тогда не получается у нас?

- Процесс этот, именуемый модернизацией, конечно же, непрост. Я всегда избегаю поиска чисто экономических причин, полагаю, здесь присутствуют и черты нашей национальной психологии. В Бразилии, даже в самые трудные и переломные моменты ее истории, всегда существовала частная собственность, стимулировалось предпринимательство – даже при военных режимах и диктатурах. За деловую инициативу не били по рукам, за попытку внедрить новые производства не наказывали. Наша экономическая система при социализме не была сориентирована на модернизацию. Поэтому нам еще долго предстоит бороться с пережитками социализма, которые мы сейчас наблюдаем.

- Уверяют, что Китай присоединился к Бразилии, России и Индии лишь по одной причине. Поднебесная и без этого кооперационного альянса развивается вполне динамично, но Пекин просто не может смотреть на союз России, Бразилии и Индии, оставаясь в стороне.

- С Пекином в «четверке» сложнее всего. Поднебесная представляет из себя загадку в загадке. Это нарождающаяся сверхдержава, в прошлом году товарооборот Китая с Бразилией составил 55 миллиардов долларов. И это – в кризисный год! А какие огромные инвестиции Поднебесная делает в Латинскую Америку, и как та открывается альтернативным рынкам! Все это помогает странам континента расстаться с остатками зависимости от Соединенных Штатов, выйти из-под влияния Вашингтона.

Все страны ищут новое место в мире, которое бы соответствовало бы их растущему экономическому потенциалу. В первую очередь, речь идет об Индии и Китае, чуть в меньшей степени – о Бразилии, еще в меньшей степени – о России и теперь уже ЮАР. Это – еще раз к вопросу о «правильности» нашего отношения к Бразилии, формируемого по «остаточному принципу».

- Согласитесь ли вы с мнением польской газеты «Речь Посполита», которая считает - во время кризиса Бразилия, Китай и Индия доказали, что они способны проводить реформы даже в самых сложных условиях. Они воспользовались кризисом и сделали свою экономику более современной, так как в моменты экономического спада все дешевеет. Россияне остались при своей сырьевой модели, надеясь, что оживление на рынке вызовет увеличение спроса на сырье… Если так, почему мы не пошли «путем БРИК»?

- Потому что в девяностые годы мы позаимствовали совершенно другой опыт. Опыт неолиберальной демократии, так называемого «открытого рынка» и верили в его «магическую руку». Понадеялись на практику англосаксонских стран, позабыв, что у нас – своя специфика, прежде всего – историко-культурная. В России другой народ, иная производственная и предпринимательская этика, наконец, отличная от других культура населения. Именно другая – я не говорю, хуже она или лучше. Мы все время под кого-то пытаемся подстраиваться – вот в чем наша главная беда. В конце девяностых, когда все наши эксперименты с либерализмом провалились, в стране начали рассуждать на тему заимствования китайского опыта. То есть те же люди, которые вчера с пеной у рта пытались внедрить американскую модель, «на следующий день» решили обратить свои взоры на Поднебесную. Один умный человек тогда возразил им: «Тогда уж давайте импортируем и миллиард китайцев в Россию!».

Почему преуспели другие страны, входящие в БРИК? Потому что каждая из них следовала своей модели, которая отвечает их естеству, их национальной специфике. В той же Бразилии долго и трудно искали свой путь: при военных режимах увлекались огосударствлением, при гражданских властях впадали в либеральные эксперименты. Но не получилось – ни тут, ни там, как говорится. Поэтому власти выбрали равнодействующую, которая соответствовала национальной специфике страны. И она успешно работает, так же, как эффективно функционируют китайская и индийская модели развития.

Единая модель трех стран БРИК – уход от крайностей либерализма. Бразилия сориентирована на развитие внутреннего рынка – внутренний спрос развивает промышленность. При президенте Луле были предприняты серьезные шаги по созданию «потребителя», и он сумел добиться своего, вытащил двадцать с половиной миллионов человек из бедности - огромное достижение! Точно так же развивались Индия и Китай, это большие страны с огромным числом потребителей. Поэтому они и растут.

Мы же по сей день мечемся в поисках философского камня, который поможет нам вытащить нашу экономику, излечит все наши «заморочки»! Ищем – но на стороне. Россия способна провести модернизацию, мы можем даже всех обставить в своем развитии – у нас высокий уровень образования населения, уровень жизни пока еще выше, чем в той же Бразилии, у нас большие запасы полезных ископаемых, мы – самодостаточная страна. Проблема в том, что мы не знаем сами себя. Точнее – знаем, но все время хотим быть похожими на других. Мы никак не хотим понять, на что мы способны, а чего мы не можем. Идем по линии наименьшего сопротивления, мы ленивы и нелюбопытны, уверял Александр Сергеевич. Беда в том, что нелюбопытны, прежде всего, к самим себе.

- Понятно, что объединение неформально. Тем не менее, в конце прошлого года нобелевский лауреат, американец Нуриэль Рубини заявил, что Россию нужно «заменить» в этом клубе Индонезией. На включении Индонезии в число быстроразвивающихся стран БРИК настаивают и аналитики крупных американских инвестиционных институтов. Причина? Россия демонстрирует наименьшие темпы роста ВВП из всей «четверки». При этом мировым инвесторам не нравится плохой инвестиционный климат России. В частности – масштабы коррупции. Это действительные причины или желание «затормозить» нас? Так, как с ВТО, с отменой поправки Джексона-Вэника?

- Конечно, ведь не дураки же. Они видят положение дел у нас в стране, однако прекрасно отдают себе отчет в том, на что Россия способна, понимают ее огромный потенциал. Это желание придушить и принизить нас на ранней стадии развития. Соединенные Штаты пытались делать это в девяностые годы: ведь не просто мы перенимали американскую модель развития, они нам ее активно навязывали, внедряли, создавали массу институтов и фондов в России, десантировали к нам множество консультантов. Понятное дело, теперь они видят, что ядерная держава все равно встанет на обе ноги, а для них мы будем конкурентом даже опаснее Китая.

Организация действительно не предполагает формального членства, и когда американцы ведут речь о «замене России», то намереваются лишить нас престижа и национального достоинства, навечно записать нас в «отстающие». Собственно, на это направлены все пропагандистские усилия американских политиков, заявляющих о том, что в «России вечная диктатура», пытающихся уверять мир в том, что как бы мы ни старались развивать демократию, наша страна всегда будет отсталой. В этой сфере, замечу, что бы мы ни делали, на Западе всегда нас будут поучать и объяснять, что наша демократия плоха. Почему? Потому. По определению. Потому что Россия.

- Заступиться члены БРИК за Россию могут?

- Все зависит только от нас. Как ни странно, даже заведомо огульное охаивание Западом происходящих в России процессов не так уж и плохо. Чтобы мы не расслаблялись, а то успокоимся на достигнутом, нефть подорожает – и нам больше ничего не надо, все хорошо, а встрепенемся, когда уже нависнет угроза развала страны, да будет поздно. Так что – мели, Емеля, твоя неделя, а мы «соберемся». Страна у нас огромная и богатая, мы не Сингапур или Голландия, нам надо с утра пораньше вставать и работать. У нас все есть, даже воровать можно бесконечно: хватай, неси – а все равно не кончается…

Я уверен, что у этого неформального объединения большое будущее - даже если не исходить только из экономических перспектив. Члены БРИК не просто ищут новое место в мире, но пытаются сделать его лучше. Нет, речь не идет об установлении рая на земле, понятно, мы говорим о подлинной многополярности, экономической и политической справедливости.

Беседу вел Виктор Грибачев

Материалы по теме:

• Борис Мартынов: «Внешняя политика России нуждается в стратегии»
• Борис Мартынов: «России необходима внятная внешнеполитическая стратегия»