Третий выбор

Болотная площадь в середине дня 4 февраля представляла собой странное зрелище. Значительные массы людей организованными колоннами вливались на открытое пространство. Но, поравнявшись с трибуной, где собрались оппозиционные лидеры, эти колонны как-то разом рассыпались, знамена сворачивались, плакаты исчезали, а вместе с ними рассеивалась и сама масса — люди таким же нескончаемым потоком шли прочь, не задерживаясь, чтобы послушать ораторов. По сравнению с демонстрацией митинг сократился примерно наполовину, если не больше.

И этого следовало ожидать. Ведь еще за два дня до шествия в интернете распространялось «Открытое письмо», где прямо говорилось о противостоянии протестующих граждан и официальных «лидеров протеста», претендующих на то, чтобы выступать от их имени. Оппозиционные политики раздраженно заявляли, что без них на Болотной площади «ничего бы не стояло»: кто-то же должен вести переговоры с властями, приобретать звукоусиливающую аппаратуру, согласовать маршрут шествия и все такое. Однако если бы их деятельность сводилась к решению подобных технических вопросов, вряд ли среди демонстрантов возникло столь сильное недовольство.

На самом деле, усиливающееся размежевание в рядах протестующих отражает настроение, широко распространенное в обществе.

Декабрьские протесты, выдвинув на передний план группу либеральных вождей, к которым примкнуло некоторое количество левых и националистов, заставили миллионы людей задуматься о выборе из двух - или даже многих зол.

С одной стороны, одни не могут простить правящим кругам развала армии, образования и медицины, продолжающийся упадок промышленности, навязанное стране вступление в ВТО и прочие «либеральные реформы». Других достало вранье в телевизоре, третьи недовольны коррупцией, четвертые - ущемлением гражданских свобод, а пятые, наоборот, жалуются, что правительство не проявляет должного рвения в деле реализации всё тех же либеральных реформ. Дело не только в том, что, как в известной пословице, у одних суп жидкий, а у других жемчуг мелкий, но и в том, что обладатели жемчуга упорно не понимают, почему нельзя отнять у бедных последнюю тарелку супа.

Вот, например, обозреватель портала «Ньюзру.ком» Максим Блант хвалит Владимира Путина за то, что будучи президентом, он собрал вокруг себя «звездную команду либералов» — ради успеха этих господ не грех было бы пожертвовать и демократией. Либералы, признается М. Блант, «поддерживали Путина, который, как считалось, строит «вертикаль» для того, чтобы Кудрин с Грефом могли спокойно работать, приводя в порядок российские финансы и экономические институты. Именно тогда весьма популярным стал тезис о том, что в зараженной патернализмом России лишь авторитарная форма правления способна на либеральные реформы, далеко не всегда популярные, но ведущие к экономическому росту и процветанию.

Теперь, когда большая часть населения проклинает эту «звездную команду» и не может простить власти очередных «непопулярных, но необходимых» реформ, убивающих науку, производство, социальную сферу и вообще любые виды деятельности, не сводящиеся к распределению нефтяных прибылей, либералы возмущаются, что при В. Путине им не дали довести дело до конца и добить промышленность.

Отсюда - и странная, противоестественная коалиция всех со всеми, внезапно сложившаяся в декабре для борьбы против главы правительства. Широта ее политического спектра только на первый взгляд выглядит «силой» гражданского движения, на деле же парализует любые попытки предложить обществу хоть что-то внятное и конкретное. Неудивительно, что оппозиционеры сосредотачивают огонь на личности «первого лица», доказывая, что все беды страны связаны исключительно с одной личностью: стоит мол, В. Путину уйти, как все разом наладится. А сами участники коалиции смогут, наконец, приняться друг за друга.

Не рискуя критиковать капитализм, не трогая даже олигархический бизнес, либеральные публицисты предпочитают изображать В. Путина настоящим злым гением, единственным источником коррупции, которая, в свою очередь, не имеет никакой объективной причины, кроме жадности кремлевских чиновников.

Создается впечатление, что достаточно будет лишь заменить плохих людей из нынешней администрации на новых, предположительно хороших, людей из оргкомитета митингов оппозиции, и мы заживем лучше, чем Швеция.

Либеральным вождям Путин жизненно необходим, чтобы объяснить пороки и провалы системы, которую они сами считают единственно правильной. Потому что если уйдет Путин, станет видно: дело не в нем, а в капитализме, не в «жуликах и ворах», а в рынке и буржуазии, не в коррупции, а в неолиберализме. Крах власти грозит не триумфом, а разложением существующей оппозиции. Дискредитация власти и оппозиции происходит параллельно и одновременно.

Оппозиция - как системная, так, в значительной мере, и внесистемная - не была силой, организующей общественное сопротивление власти, она вместе с властью паразитировала на пассивности общества. Другое дело, что виноваты в таком положении дел не только оппозиционные деятели, сколько и граждане. Они, несмотря на углубляющийся кризис политических и социальных институтов, несмотря на разрушение социального государства и разъедающую государство коррупцию, предпочитали жить исключительно своей частной жизнью, оставляя политику для профессионалов и сумасшедших.

Легко догадаться, что аргументы Болотной площади убеждают далеко не всех. А господствующее положение либералов в гражданской коалиции наводит на мысль, что и с демократическими требованиями все далеко не так просто, как кажется на первый взгляд. Ведь если либералы в лице своих экономических экспертов прямо и откровенно говорят, что намерены, придя к власти, провести - или «довести до конца» - реформы, против которых выступает две трети населения, реформы, ради которых, по их же собственному признанию, должен был пожертвовать демократическими правилами и сам В. Путин, то как можно ждать от их победы торжества свободы? Каждый раз, когда лидеры протеста открывают рот и говорят что-то о своих намерениях и планах, они оскорбляют и деморализуют даже собственных сторонников.

Но отсюда отнюдь не следует, будто общество, не доверяя оппозиции, стало испытывать симпатии к власти. Скорее, наоборот, недовольство социальной политикой властей достигло таких масштабов, что люди стали выходить на улицы, несмотря на негативное отношение к оппозиционерам. На протяжении прошедших лет неприязнь к либералам и память о бедствиях 1990-х пересиливала любые сомнения, любое раздражение по отношению к действующему правительству. Сейчас этот эффект исчерпался.

Однако, независимо от оттенков мнения и расставляемых акцентов, разворачивающееся в стране противостояние рассматривается значительной частью общества именно как выбор из двух зол, а изменить эту ситуацию пока не могут ни власть, ни правительство. Хуже того, обмениваясь обвинениями, обе стороны лишь усугубляют ситуацию. Люди охотно верят в негативную информацию, которой их пичкают как оппозиционно-либеральные, так и прокремлевские средства массовой информации, но от этого не растет ни их доверие к власти, ни уважение к оппозиции.

Если бы власть в России была способна почувствовать динамику ситуации, то должна была бы понять: историческая ситуация дает ей неожиданный шанс выбраться из нынешнего кризиса за счет резкой смены курса. Для этого надо не только окончательно порвать с либерализмом в экономической политике, но и пересмотреть — идя навстречу обществу — уже принятые решения, от реформы образования до вступления страны в ВТО, пожертвовать наиболее одиозными министрами вроде Андрея Фурсенко и Татьяны Голиковой, очистить правительство от друзей Алексея Кудрина, по-прежнему контролирующих экономический блок.

То, что единственным выходом могут стать шаги в этом направлении, догадываются и многие чиновники, о чем свидетельствует попытка повернуть президентскую избирательную кампанию В. Путина лицом к «людям труда».

Но для того, чтобы вернуть доверие к власти, нужно менять не риторику, а политику, причем очень резко, быстро, радикально и демонстративно. Между тем, резкие повороты всегда чреваты риском. Власть слишком связана с олигархией, бюрократия чересчур консервативна и коррумпирована, чтобы решиться на подобные действия, даже если теоретически готова осознать их необходимость. Команда В. Путина на деле всегда была коалицией, и сегодня эта коалиция распадается на глазах.

А пока и оппозиционные лидеры, и кремлевские начальники, надеясь, что время будет работать на них, избегают решительных действий. В действительности же, время работает не на власть и не на оппозицию, а на кризис. Пока мы ходим на демонстрации и размахиваем флагами, он неминуемо усугубляется. Опыт ранних 1990-х годов может в этом отношении оказаться поучительным. Экономические неурядицы способствуют обострению политической борьбы, а решающие удары по власти могут нанести не ее противники, а ее же собственные представители, которые находят для себя выгодным в удобный момент «поменять футболки».

То, как либеральная оппозиция без проблем приняла в свои ряды бывшего заместителя главы правительства Алексея Кудрина и близкого к Кремлю миллиардера Михаила Прохорова, говорит о многом.

Завтра список перебежчиков может вырасти.

Реальная перспектива для общества в сложившихся условиях - это самоорганизация, создание собственных структур, не зависящих ни от власти, ни от оппозиции, объединений, организуемых на профессиональной и социальной основе.

Борис Кагарлицкий - директор Института глобализации и социальных движений.