Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
29 марта 2024
2020-й: возобладает ли политический реализм?

2020-й: возобладает ли политический реализм?

Этот год обещает стать самым сложным для внешней политики со времен окончания холодной войны
Дмитрий Фёдоров
29.01.2020
2020-й: возобладает ли политический реализм?

Для США предвыборный год начался со стремительного обострения напряженности в целом ряде регионов, на которые распространяются их интересы. Вне зависимости от того, кто станет следующим хозяином Овального кабинета, новому американскому президенту предстоит распутывать тугой узел геополитических проблем, к созданию которого приложила руку целая плеяда его предшественников. При этом придется признать, что со времени крушения Советского Союза мир бесповоротно изменился, а подавляющее большинство человечества не готово воспринимать в качестве «светлого будущего» не признающую традиций и границ высокотехнологичную корпорацию под сенью звездно-полосатого флага.

Подтверждений этому в январе было немало. Сквозь череду событий все более отчетливо прослеживается тенденция к сплочению государств в ответ на каждую новую попытку Белого дома потешить свои внешнеполитические амбиции.

Германия и Россия вновь выступили единым фронтом, демонстрируя решимость ввести в эксплуатацию «Северный поток-2». Кортеж В.В. Путина, проехав по улицам Дамаска, где совсем недавно проходила линия фронта, поставил символическую точку в военном этапе гражданского противостояния в Сирии, напомнив мировой общественности об исторической миссии и реальных геополитических возможностях России. Парламент Ирака проголосовал за вывод иностранных войск с территории страны. Россия и Турция без участия «мирового жандарма» объединили усилия по возвращению мира и законности в разорванную в клочья гражданской войной Ливию. Короткий обмен ракетными ударами между Вашингтоном и Тегераном не только консолидировал иранское общество, расколоть которое по политическим признакам долго пытались Соединенные Штаты, но и неожиданно в крайне неприглядном виде показал возможности американской военной техники из 15-ти выпущенных Ираном ракет, система ПВО Patriot перехватила лишь одну.

Разумеется, США не растеряли своего экономического и военного потенциала. Но, рассматривая долгосрочную перспективу для его сохранения, Белому дому придется серьезно подойти к выбору геополитической стратегии. Альтернативы не оставляет число голосов, которое как в мире, так и внутри самой Америки, звучит с требованием окончательного и бесповоротного перехода от достигшей планетарного размаха экспансионистской внешней политики США к модели primus inter pares. Причем исключительно в тех регионах мира, где такой подход находит поддержку суверенных государств.

И тут предельно важна роль внешнеполитических советников Белого дома, входящих в ближний круг президента как политологов, разрабатывающих внешнеполитическую стратегию, так и дипломатов, воплощающих ее в жизнь. 

Разобраться в кадровой чехарде, сопровождающей первый срок Дональда Трампа, задача не из легких. При этом, прежде, чем рассматривать частности, стоит заглянуть в историю развития американской внешнеполитической мысли. Это особенно важно с учетом того, что ряд деятелей, символизирующих многие ее вехи, по-прежнему стоят у руля Соединенных Штатов.


От «Доктрины Монро» к политике реалистов

Основы современной американской геополитики были заложены в начале 20-х годов XIХ века и сформулированы пятым президентом США Джеймсом Монро в послании Конгрессу в декабре 1823 года, получившим название «Доктрина Монро».

В этой речи был выдвинут принцип разделения мира на европейскую и американскую системы государственного устройства, провозглашена концепция невмешательства США во внутренние дела европейских стран и, соответственно, невмешательства европейских держав во внутренние дела стран Западного полушария. «Доктрина Монро» содержит широко известное высказывание: «Америка для американцев» смысл которого, равно как и самой доктрины, состоит в том, что США, прикрываясь идеей защиты провозгласивших независимость латиноамериканских государств от метрополии, одновременно провозгласили американский континент зоной собственного влияния постепенно закрепляя за собой право на вмешательство в их внутренние дела. Вплоть до завершения Первой мировой войны периметр применения постулатов Доктрины Монро ограничивался территорией Латинской Америки и бывших английских и французских колоний. В 1845 г. Соединенные Штаты путем аннексии включили в свой состав Техас, ранее бывший частью Мексики, у которой спустя два года были отторгнуты территории современных Штатов Нью-Мехико.

На протяжении всего XIX столетия шел усиленный захват индейских земель, сопровождавшийся истреблением коренного населения. По завершении испано-американской войны в 1898 году, в состав США вошли Филиппины, Гавайи, Пуэрто-Рико и некоторые другие территории. Куба оказалась в зависимости от США вплоть до революции 1959 года.

Территория США к началу ХХ века в результате столетней захватнической политики увеличилась в четыре раза. Те страны Латинской Америки, в защиту которых была провозглашена «Доктрина Монро», к тому времени обладали лишь символическим суверенитетом, превратившись, по сути, в колониальные владения США.

В течение всего XIX века продолжалось формирование идеологического обоснования грядущего расширения «жизненного пространства» американской нации в планетарном масштабе. На рубеже 40-х годов XIX века появилась, и мгновенно приобрела популярность так называемая доктрина «Предопределенной судьбы», авторство которой принадлежит известному журналисту того времени Джону О'Салливану. В ней прямым текстом говорится о теологической исключительности американской нации и божественной природе ее миссии по заселению и христианизации континента. В центре идеи «предопределенной судьбы» американской нации плотно закрепилась догма о культурном и расовом превосходстве. 

За теологическим обоснованием американской исключительности вскоре последовало геополитическое и экономическое, в виде оформившейся к концу XIХ века так называемой «теории расширяющихся границ», также именуемой «теорией фронтира». Ее автор Джексон Тернер формулировал историческую уникальность развития американской экономики непрерывным освоением новых территорий, а соответственно рынков сбыта и источников ресурсов. При этом, уже современниками Тернера вектор расширения границ трактовался в направлении не только диких «глубинных» территорий Северной Америки, но и европейской, не столь давней на тот момент метрополии. В книге «Значение границы в американской истории» Тернер утверждал, что история Америки это история «постоянного продвижения границы..., граница это линия самой быстрой и эффективной американизации... Ее главная черта – движение,...энергия Америки будет всегда требовать увеличения поля приложения своих сил».

Теории «предопределенной судьбы» и «расширяющихся границ» к началу ХХ века стали частью национального американского политического менталитета и легли в основу сохраняющегося по сей день экспансионистского характера внешнеполитического курса США.

Вплоть до Первой мировой войны направление экспансии ограничивалось в основном Латинской Америкой, однако в период президентства Вудро Вильсона волна продвижения границ докатилась до Европы и формализовалась в его видении послевоенного мироустройства Европы так называемых 14 пунктах Вильсона, провозглашенных на Версальской мирной конференции. Вильсон стал первым президентом, четко обозначившим курс США на достижение мирового господства через экономику и продвижение «демократических ценностей». Одной из ключевых идей Вильсона было расширение числа участников международных отношений за счет международных организаций и надгосударственных образований, а также уничтожение барьеров для международной торговли. Именно в период президентства Вильсона сформировались тенденции к использованию идей «общечеловеческого блага», стоящих выше «искусственных границ» суверенных государств, в целях обеспечения доступа американских компаний на национальные рынки. Вильсон, кроме того, создал Федеральную резервную систему, укрепившую роль доллара в качестве расчетной единицы в международной торговле. Временной промежуток между двумя мировыми войнами ознаменовался формированием экспертно-аналитического сообщества США в его современном виде. В 1918 году был создан Совет по международным отношениям, в 1919 году Гуверовский институт войны, революции и мира, в 1921 году институт Бруккингса. В ходе своей первой предвыборной кампании, в рамках создания концепции адаптированного к условиям великой депрессии «нового либерализма», Франклин Делано Рузвельт сделал частью своей команды значительное число экспертов–аналитиков. Их он стал привлекать к практической реализации теоретических наработок, положив начало успешно функционирующего сейчас взаимопроникновения американского экспертного сообщества и государственных структур. До конца 30-х годов во внешнеполитической мысли США преобладали экспансионистские взгляды, замешанные на идеях радикального либерализма, сформулированные В. Вильсоном и развившиеся в рамках политики «нового курса» президента Рузвельта. Эта школа внешнеполитической мысли впоследствии получила название «либерального интервенционизма». Во время Второй мировой войны она «обогатилась» идеями бежавших в США из нацистской Германии неомарксистов, представителей так называемой «Франкфуртской школы». В частности, идеи философов неомарксистсткого толка Э. Фромма и Г. Маркузе внесли в идеологию американского либерализма элементы отрицания традиционных буржуазных морально-этических ценностей, которые они характеризовали как патологические и «протофашистские».

Таким образом, благодаря группе бежавших в США сотрудников Франкфуртского Института социальных исследований, обязательными пунктами экспортной программы американского либерализма стали идеи феминизма, сексуальной революции, дискредитации институтов брака и традиционной системы образования.

По мнению ряда исследователей, эти прижившиеся вопреки в целом консервативному менталитету американской нации идеи стали «миной замедленного действия», которая в начале нового столетия вызвала глубинный внутриполитический и мировоззренческий кризис в США.

Во время Второй мировой войны в Америке сформировалась в некоторых аспектах противоположная школа внешнеполитической мысли. Стал громче звучать голос приверженцев политического реализма, берущего начало от политики Бисмарка. Исторически политический реализм или как его еще называют на немецкий манер “realpolitik” это внешнеполитическая стратегия, в рамках которой национальные интересы государства стоят выше идеологии или обязательств в рамках межгосударственных образований. В США же политический реализм возник, в дополнение к этому, как отражение нежелания значительной части нации «нести бремя» глобального продвижения либеральных ценностей и имеет немало общих черт с изоляционизмом.

Впрочем, американский реализм и либеральный «интервенционизм», или же «идеализм», объединило неотъемлемое присутствие элементов доктрины Монро и упомянутых уже теорий «расширяющихся границ» и «предопределенной судьбы». Основным отличием же сторонников политического реализма явилась большая степень значимости, которую они придавали, в противовес ориентированным на «размывание» национальных границ идеям В. Вильсона, суверенитету государств и их национальным интересам, а также поддержанию рационального баланса сил и национальных интересов. 

«Реалисты» провозгласили прагматический подход к международным отношениям, в определенных случаях допускающий применение военной силы с целью поддержания стратегического равновесия, в то время как «идеалисты» действовали под лозунгами о трансформации существующей системы, своего рода «крестового похода» во имя торжества демократических ценностей и будущего мира без войн и национальных границ. 

В процессе же «крестового похода», согласно оговоркам современных неовильсоновцев, благая цель оправдывает любые средства. Хотя на самом деле за ширмой громких лозунгов скрывались и поныне присутствуют интересы крупнейших международных корпораций, имеющих штаб-квартиры в США, ради которых в ХХ веке с подачи «мирового жандарма» неоднократно разворачивались боевые действия или, наоборот, оставались незамеченными акты геноцида. Что же касается американского политического реализма, то ведущий теоретик этой школы Ганс Моргентау емко сформулировал ее точку зрения следующим образом: «Цели внешней политики должны определяться в терминах национального интереса и поддерживаться соответствующей силой». 

На протяжении второй половины ХХ века представители школы американского политического реализма неоднократно вносили положительный вклад в сохранение глобальной безопасности, напоминая о необходимости поддержания стратегического баланса сил. Однако, после завершения холодной войны политические прагматики-реалисты надолго оказались невостребованными в США. Почти на три десятилетия американские администрации придерживаясь «неовильсоновской» идеологии. В отсутствии сдерживающих факторов они были заняты обеспечением глобальной гегемонии, заполняя политический вакуум, образовавшийся на месте крушения СССР и стран Восточного блока. Только глубокий внутриполитический кризис, одним из проявлений которого стало избрание Д. Трампа и окончательный переход к многополярной модели мироустройства, заставил Белый дом обратиться к помощи представителей этой школы.

Наиболее ярким и значимым представителем американского политического реализма стал Генри Киссинджер, который, совмещая в отдельные периоды должности госсекретаря и помощника президента по национальной безопасности в эпоху президентства Никсона и Форда, был как автором, так и исполнителем американской составляющей разрядки в отношениях СССР и США. Будучи одним из самых противоречивых деятелей в современной истории Америки, Генри Киссинджер известен, помимо прочего, и как инициатор кровавого переворота в Чили 1973 года, и режиссер «ковровых» бомбардировок Камбоджи начала 70-х годов. Г. Киссинджер был «автором» сближения КНР и США, сумев достичь договоренности с Коммунистической партией Китая о знаменитой встрече президента Р. Никсона и председателя КНР Мао Цзедуна, которая положила начало новой эпохе американо-китайских отношений, а также последующему китайскому «экономическому чуду», в основу которого легло открытие западных рынков для китайской продукции. В настоящее время 96-летнему политику, автору ряда книг по теории международных отношений, получивших мировую известность, принадлежит компания Kissinger Associates одна из наиболее влиятельных лоббистских фирм в США. Актуальный список клиентов компании Киссинджера не разглашается, но известно, что в их число входили такие гиганты как Coca-Cola, Fiat, Henz и American Express, а также печально известная Lehman Brothers, запустившая цепную реакцию мирового финансового кризиса 2008 года.

Сразу после вступления в должность Д. Трампа, причисляющего себя к политическим реалистам, его давний друг Г. Киссинджер, часто бывающий в Москве и поддерживающий личное общение с В.В. Путиным, взял на себя роль организатора их первой встречи.

Причин для этого несколько. В первую очередь, поддержание баланса сил традиционно было одним из ключевых элементов внешнеполитического видения политиков-реалистов. Кроме того, по мнению Киссинджера, в современных условиях в интересы США входит взаимное сдерживание России и Китая. «Открывая» для Запада Китай в начале 1970-х годов, он ставил в качестве одной из целей ослабление и сдерживание СССР. Сейчас же поддержание рабочего уровня отношений с Россией необходимо США в текущем экономическом и военно-политическом противостоянии с Китаем.

Выступая в марте 2017 г. в Вашингтоне на ежегодной встрече Трехсторонней комиссии, Г. Киссинджер, первым из влиятельных американских политиков, после шока, в который ввергло Запад вхождение Крыма в состав России, выступил с предложением о целесообразности поддержания ограниченного диалога с Россией. «Путин  не Гитлер. Вести с ним переговоры на конкретных условиях будет выгодно всем»,  заявил на этом собрании патриарх американской внешней политики. Именно тогда были обозначены первые условия, на которых администрация Д. Трампа готова была, выражаясь языком американского президента, «поладить» с возвращающейся в глобальную политику Россией. Г. Киссинджер в это время озвучил их в интервью итальянской газете La Stampa. Общаясь с журналистом, он констатировал факт неверного понимания на Западе российской политики, которую ошибочно считают «политикой завоеваний». Г. Киссинджер характеризовал цели внешнеполитического курса России стремлением к восстановлению достоинства. Он настойчиво склонял Белый дом к диалогу с Кремлем, поскольку, по его мнению, «альтернативой было бы возникновение вредоносного для всех сторон противостояния, даже если Москва и неспособна победить нас на военном уровне». Г.Киссинджер предлагал в качестве условий подобного диалога своего рода сделку: «Украина должна сохранить свою независимость, но не вступать в НАТО, в то время как судьба Крыма может стать предметом обсуждения». Что же касалось участия в ближневосточной политике, Г. Киссинджер в 2017 году был категоричен и краток: «Россия не имеет права оставаться на Ближнем Востоке».

Полноценного диалога на основе, предложенной экс-госсекретарем, не состоялось. Основной причиной этому была возрастающая «токсичность» общения с Москвой для Д. Трампа и любого высокопоставленного американского политика вследствие «раздутой» демократами антироссийской кампании вокруг якобы имевшего место вмешательства в выборы 2016 года.

«Пусть Россия остается Россией»

Лишь в середине 2019 года американский истеблишмент признал объективную необходимость диалога с Россией, в контексте возрастающего противостояния с Китаем, требованиями, звучащими от европейских партнеров по НАТО. Следующее предложение от имени американских политических реалистов прозвучало в статье «Пусть Россия останется Россией» в ноябрьском номере журнала Foreign Affairs. Ее автором был исполнительный директор Kissinger associates, один из ведущих в США специалистов по российско-американским отношениям Томас Грэм, на протяжении многих лет призывавший к переосмыслению американо-российских отношений и взаимовыгодному сотрудничеству в их рамках. Тот факт, что со столь важным программным заявлением выступил не Киссинджер, а исполнительный директор его компании, свидетельствует не только о том, что находящийся в преклонном возрасте экс-госсекретарь полностью занят американо-китайскими отношениями, но возможно и о том, что этот вектор является наиболее важным для американской внешней политики. Но главное, о наличии в новом поколении представителей американской внешней политики здравомыслящих, настроенных на диалог специалистов по российско-американским отношениям.

Томас Грэм специализируется на российской проблематике более 30 лет. Занимался российско-американскими отношениям в госдепе США, имеет за плечами две продолжительные командировки в Россию, в том числе в качестве советника начальника политического отдела посольства. Между командировками Т. Грэм руководил российским направлением в отделе внешнеполитического планирования госдепа. Покинув дипломатическую службу, в течение трех лет руководил российско-американскими программами в фонде Карнеги. Затем последовало возвращение на государственную службу. С 2004 по 2007 год Т. Грэм занимал пост специального советника президента США по России и Евразии, до этого в течение двух лет он возглавлял российский отдел в Совете национальной безопасности США. В 2007 году Киссинджер пригласил Т. Грэма на должность исполнительного директора своей компании Kissinger associates» одного из наиболее влиятельных агентств США в области лоббистской деятельности и внешнеполитического консалтинга. На этой должности Т. Грэм работает и сейчас, параллельно с 2011 года занимаясь исследованиями современной России в Йельском университете, периодически публикуя статьи в наиболее авторитетных изданиях. В апреле 2019 Т. Грэм был приглашен на должность руководителя специального научно-исследовательского проекта в Совете по международным отношениям, в рамках которого впоследствии будет написана и издана книга с детальным анализом и переосмыслением российско-американских отношений за последние 40 лет. Завершение этой работы станет важным и весьма ожидаемым событием для российской и зарубежной политологии.

Многие аналитики, учитывая симпатии Т. Грэма к России, ожидают с ее выходом некоторого переосмысления российско-американских отношений в экспертной среде США. С уверенностью можно сказать, что эта работа станет настольной книгой американских дипломатов, специализирующихся на России.

Впрочем, некоторую «пикантность» данному исследованию придает тот факт, что исследование по «переосмыслению» российско-американских отношений реализуется в качестве приоритетного проекта в рамках научной программы Д. Рокфеллера. На страницах готовящейся к печати книги будет представлена не только точка зрения опытного специалиста по России Т. Грэма, его «патрона» искушенного дипломата Киссинджера, но и мировой финансовой олигархии.

Т. Грэм часто бывает в России, принимает участие в «примаковских чтениях», знает и любит русскую культуру и даже внешне похож на образы героев произведений Достоевского или Чехова.

Принципиальную точку зрения Т. Грэма о нашей стране и российско-американских отношениях можно найти в его вышедшей еще 2002 году книге «Упадок России и сложности ее возрождения». Красной линией сквозь книгу, ставшую результатом более 10 лет работы в России, проходит параллель сравнения между Россией девяностых годов и Россией периода позднего самодержавия.

Характерно при этом то, что ряд идей, высказанных американским дипломатом, впоследствии совпали с реальными шагами руководства России. В частности, с мерами по укреплению вертикали власти федерального центра.

 В ноябрьской статье в журнале Foreign Affairs Т. Грэм продолжил изложение точки зрения американских «политических реалистов» на нормализацию российско-американских отношений, изначально сформулированной Киссинджером в 2017 году. И поддержанной как выражающим интересы мировой банковской элиты Советом по международным отношениям, так и прогрессивными американскими политологами, такими как Раджан Менон, представляющий Институт исследования войны и мира Колумбийского университета, и Уильям Рюгер из Института Катона. Данная стратегия уже получила название «сбалансированной, сдерживаемой конкуренции». Т. Грэм исходит из того, что российская политика всех администраций, сменявшихся с момента завершения холодной войны президентов США, была неудачной. Причина тому кроется, по мнению политолога, в неправильном понимании российских национальных интересов, а зачастую отсутствии желания к их пониманию и попытках навязать собственное их видение. События в Грузии, в Южной Осетии в 2008 году, в Крыму и в Донбассе, по его мнению, явились скорее реакцией на агрессивную политику по расширению НАТО на постсоветской территории, нежели проявлением «имперских амбиций» России.

Основой будущего диалога, по мнению Т. Грэма и Г. Киссинджера, должна стать совокупность взаимных компромиссов и признания национальных интересов каждой из сторон. При этом, главная опасность, по мнению Т. Грэма, как и большинства представителей американского политического реализма, для глобальной безопасности исходит из риска прямого вооруженного конфликта между Россией и США. Гарантом недопущения конфликта может стать лишь отказ от агрессивного внешнеполитического давления и признание элемента здоровой конкуренции, основанной на взаимном уважении, в том числе к внутриполитической культуре каждой из стран. Каким бы сильным ни оказалось давление на Россию она все равно останется одним из ключевых игроков на мировой арене. Как считает Т. Грэм, поддержание жесткого контроля внутри страны, создание «буферных зон» на границах с мощными соседями или нестабильными территориями и предотвращение создания этими государствами антироссийских коалиций являются «мерами самообороны», необходимой для сохранения российской государственности, с учетом геополитических условий, в которых она находится.

 С точки зрения совокупной значимости для Соединенных Штатов, Россия, по его мнению, стоит на втором месте после Китая.

Сотрудничество США с Россией, как считает Т. Грэм, может принести мировому сообществу определенную пользу в таких областях, как борьба с терроризмом, распространение ядерного оружия, изменение климата.

Принципиальное значение имеет для американских политических прагматиков-реалистов возможность использования России в качестве сдерживающего фактора по отношению к Китаю и наоборот. Не стоит забывать, что установление приемлемого уровня американо-китайских отношений Г. Киссинджером в свое время было осуществлено с целью геополитического ослабления СССР.

Исходя из статьи Т. Грэма, оставляя за скобками громкие лозунги и исторические ретроспективы, предлагаемая реалистами программа вывода роcсийско-американских отношений из кризиса не очень-то сильно выходит за рамки традиционной для США политики внешнеполитического давления и шантажа.

В рамках предлагаемой «сделки» Соединенные штаты готовы слегка ослабить «игру мускулами», во всеуслышание отказавшись от курса на дальнейшее расширение НАТО на постсоветском пространстве, включая конкретизацию этого пункта в переговорах с Украиной. Однако не готовы свернуть какие-либо двусторонние программы военного сотрудничества. включая поставки летального оружия на Украину. В рамках все той же политики внешнеполитического давления Соединенные Штаты готовы «нажать» на Украину с целью признания на определенных условиях законности вхождения Крыма в состав России. Подобное признание, с позиции США, откроет им и Западной Европе возможности для снятия санкций и начала процесса международно-правовой легализации статуса Крыма как части Российской Федерации.

Россия, в свою очередь, в рамках «сделки» должна согласиться на реинтеграцию Донецкой и Луганской народных республик в состав Украины без каких бы то ни было условий, включая достигнутые в ходе минских переговоров. Кроме того, Киев получает от России, в рамках некого, пока не конкретизированного «всеобъемлющего соглашения», компенсацию за утраченное в Крыму имущество, доступ к шельфовым ресурсам и гарантированный проход через Керченский пролив в порты Азовского моря. Это предложение, с точки зрения практической реализации, вызывает глубочайшие сомнения, но в качестве сигнала о готовности к диалогу выглядит вполне уместным.

За два прошедших года кардинально изменилась и озвученная как Г. Киссинджером, так и Т. Грэмом переговорная позиция американских политических реалистов в рамках ближневосточной проблематики. В марте 2017 года в интервью газете La Stampa Г. Киссинджер выдвигал условие отказа России от участия в ближневосточном урегулировании, в конце 2019 года Т. Грэм, после целой серии внешнеполитических успехов России в регионе, намекает на общность интересов обеих стран, заключающихся, по его мнению в том, чтобы Иран не вошел в клуб ядерных держав и не доминировал в регионе.

Он советует администрации Трампа «смириться» с ролью России в качестве участника ближневосточной политики, попытаться договориться с Москвой о тактическом альянсе по сдерживанию Тегерана, политика которого, по мнению как Т. Грэма, так и Г. Киссинджера, является основным вызовом интересам Соединенных Штатов в ближневосточном регионе.

В своей статье «Пусть Россия остается Россией» Т. Грэм выражает серьезную обеспокоенность ситуацией со стратегической безопасностью и последовательной политикой двух последних администраций Белого дома по выходу из соглашений по контролю над ядерным оружием. И Г. Киссинджер и Т. Грэм признают, что система обеспечения контроля над стратегическими вооружениями требует обновления как с точки зрения увеличения числа участников, в первую очередь за счет включения КНР в состав сторон договоров, так и в плане адаптации режима контроля под передовые типы вооружений, в том числе не ядерных, а относящихся к гиперзвуковому и кибероружию. Тем не менее, по их мнению, необходимо продлить действие Договора о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-3), подписанного в 2010-ом и истекающего в 2021 году. Договор может быть продлен, при этом Россия и США должны в равной степени разделить между собой ответственность за обеспечение глобальной стратегической безопасности и формирования обновленного режима контроля над вооружениями. Этой же теме посвящена вышедшая в августе в журнале Foreign Affairs статья бывшего министра энергетики США, известного физика-ядерщика Эрнеста Мониза и Председателя комитета Сената по обороне, демократа Самуэля Нанна «Возвращение судного дня». На сегодняшний день можно почти с уверенностью констатировать, что каким бы ни было восприятие России в глазах американского политического истеблишмента, на следующего президента США со стороны обеих партий будет оказано достаточно сильное давление, направленное на то, что бы СНВ- 3 был продлен или заменен равнозначным соглашением, гарантирующим обеспечение приемлемого уровня стратегической ядерной безопасности.

Одной из главных проблем, стоящих пред внешней политикой США, является возрастающее противостояние с Китаем. В этой связи, формирующийся военно-политический альянс России и КНР не может не вызывать опасений любого проницательного американского политика.

Программная статья Т. Грэма содержит ряд пунктов, направленных на ослабление российско-китайского партнерства, в том числе в области экономики. В частности, в случае поэтапного снятия экономических санкций, предлагается делать это таким образом, чтобы стимулировать привлечение инвестиций на российский Дальний Восток для ослабления китайского влияния. Т. Грэм сопровождает эту идею аргументами в пользу того, что подобные шаги помогут России избежать экономической зависимости от китайской экономики на Дальнем Востоке.

В качестве принципиально нового и значимого пункта повестки дня российско-американских отношений Т. Грэмом обозначена проблема информационного противоборства между Россией и США. Затрагивая вопрос о якобы имевшем место вмешательстве России в президентские выборы 2016 года, он в целом соглашается с обвинениями в адрес России, но акцентирует внимание на том, что, даже если эти обвинения и соответствуют действительности, эффект манипуляции сознанием электората значительно преувеличен в рамках «гипертрофированной внутрипартийной борьбы», а также служит свидетельством кризиса, в котором находится американская демократия. В части контроля над использованием информационного оружия и других способов манипуляции массовым сознанием, а также «правилами поведения в киберпространстве». Т. Грэм предлагает аналогичный контролю над стратегическими вооружениями путь разделить ответственность между Россией и США в разработке международной нормативно-правовой базы, которая бы выполняла в данной сфере функцию, подобную Женевским конвенциям.

Статью Т. Грэма хорошо дополняет цитата из его речи, произнесенной 21 ноября 2019 года на конференции по глобальной безопасности в Брюсселе:

«Мы можем справиться с вызовом, которым стала для нас современная Россия, если отнесемся к России без страха и без высокомерия, но с уважением и пониманием ее сильных и слабых сторон, будем двигаться вперед с уверенностью в собственной силе и с пониманием своих слабостей. Мы уже никогда не достигнем того уровня стратегического партнерства, которое стояло на повестке дня после завершения холодной войны – в силу объективных и субъективных причин этот шанс упущен навсегда. Однако, мы можем выстроить такие отношения с Россией, которые будут способствовать безопасности и экономическому благополучию Соединенных Штатов, одновременно способствуя тому, чтобы Россия вновь почувствовала себя в безопасности».

Можно по-разному относиться к этим весьма неоднозначным предложениям, которые поступают от представителей американского политического реализма, и по-прежнему сводятся к внешнеполитическому давлению пусть даже в контексте его уменьшения. Однако из этого можно сделать некоторые выводы.

Главное – это наличие в среде американского политического истеблишмента сил, готовых к диалогу с Россией и видящих в качестве основной задачи уменьшение опасности прямого вооруженного конфликта с применением ядерного оружия, которая была, есть и еще будет оставаться главной угрозой безопасности человечества.

Представители американской школы «политического реализма» внесли значительный вклад в обеспечение глобальной безопасности в ХХ веке, и события конца прошлого года свидетельствуют о том, что с уходом Г. Киссинджера эта традиция не прервется. Российская же сторона, так же, как и когда-то Советский Союз, всегда остается открыта к любой направленной на поддержание глобальной безопасности инициативе исторического стратегического конкурента. Подтверждением этому служит состоявшаяся менее чем через месяц после публикации статьи «Пусть Россия останется Россией» встреча Томаса Грэма с курирующим американское направление заместителем министра иностранных дел России Сергеем Рябковым, детали которой, впрочем, так и не стали достоянием широкой общественности…


Специально для «Столетия»


Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..