Семья генерала Отраковского

По специальности учитель истории и обществоведения, Ольга в Североморске работала художником-оформителем в ординатуре, где стажировались военные медики, и приглянулась одинокому в ту пору генералу, о котором не знала ничего, потому что тот только что прибыл к новому месту службы.

Генералу было проще. Узнать все о работающей в военном городке сотруднице командиру дивизии труда не представляло, а вот как познакомиться, поговорить?

Назначать свидание комдиву вроде как не к лицу. И тогда они со своим приятелем-врачом сотворили такую шутку. Генерал лег под капельницу, хотя нужды в том никакой не было, а врач опрометью побежал к Ольге Алексеевне просить ее «ради всех святых» посидеть у постели одного «очень больного» человека, за которым обязательно нужен присмотр.

– Что у вас медсестер нет? – рассердилась Ольга, у нее в ту пору было много своей работы.

– Олечка, я тебя умоляю...

Уже при втором свидании у капельницы генерал сделал ей предложение.

– Я боялась, переживала. У меня к тому времени была своя небольшая квартирка. И дочь от первого брака. А он, видя мое положение, сделал другой фокус. Пригласил в ресторан всех своих друзей и меня, и там при всех снова предложил мне стать его женой. И я уже не смогла ему отказать. А с дочерью они поладили. Она родилась 2 января, а Саша – 3-го, и были очень схожи характерами. А я подружилась с его сыном от первого брака Иваном – в ту пору капитаном бригады морской пехоты.

Генерала звали Александр Иванович Отраковский. Он был начальником береговых войск Северного флота, дислоцировавшихся в Североморске. 5 марта 2000 года генерал погиб в Чечне. Его не сразила снайперская пуля. Не подкараулила мина-растяжка. Он не попал в засаду. Генерала убила усталость: его сердце остановилось во сне.

Это каким, думал я, должно быть сердце у генерала, которое не выдержало войны? И какой должна быть война, от которой останавливаются даже сердца боевых генералов?

Генерал Отраковский начинал служить на Черном море, потом на Балтийском, и вот кочевая военная волна прибила его к берегам северных морей. Ему только что дали очередную казенную квартиру с казенной пронумерованной мебелью, и он с необыкновенной страстью начал ее обустраивать.

– Думай, что еще надо сделать, – торопил он жену.

– Саша, но это же все служебное, потом будет жалко бросать, – пробовала возражать Ольга.

– А, женщина, ты ничего не понимаешь, – горячился русский генерал, родившийся на Кавказе. – Я не знаю, сколько мне отвел Бог быть на этой грешной земле, и хочу жить сейчас.

Сажали цветы в горшочках. В отпуске – а отдыхали они на море – понабрали пальм. Он даже с войны звонил, спрашивал, как там их пальмы?

– Растут твои пальмы, – отвечала жена.

Дом для него был больше, чем дом. После командировок и учений, после самолетов, поездов, гостиниц, полевых палаток он отходил здесь душой. В быту был очень прост, а в еде неприхотлив – любил жареную картошку, соленые огурцы и квашеную капусту. Да еще горький перец, чтоб все во рту горело. Дома он с радостью отдавал себя в подчинение жене и был абсолютно домашним. В спортивных штанах и тапочках он вполне мог сойти за какого-нибудь бухгалтера или управдома. Но когда, собираясь на учения, надевал свою пятнистую униформу, преображался на глазах. Становился стройным, подтянутым – совершенно потрясающий мужчина.

Так говорила о нем Ольга.

Однажды на местном заводе генерал заказал для жены и привез домой кухню, о которой Ольга давно мечтала.

– Я хожу, глажу столы, шкафы, а он счастлив. Мечтал о своем доме. «Вот, – говорил, – пойдем на пенсию, построим дом и будем разводить страусов». «Почему страусов?» – смеялась я. «Ну, тогда перепелов». «Так ты ж генерал, тебе командовать положено» – «Вот я и буду ими командовать. Командир перепелиной дивизии! Звучит, а?..».

...Я специально ездил к Ольге Алексеевне на Север. Мне нужна была эта встреча. Ибо никто другой не смог бы рассказать о генерале лучше его жены.

– Каким он был? Разным. Жил на полную катушку. Как в песне: гулять – так гулять, стрелять – так стрелять.

Друзей у Александра Ивановича было много. Даже на Кавказе. Ведь он родился в Кутаиси и до трех лет говорил только по-грузински. В Чечне у него за время войны тоже появились друзья-кунаки. Носили ему то, что он любил – черемшу, зелень всякую.

Я говорю: «Саша, будь осторожен, ведь это же чеченцы». А он: «Женщина, ты ничего не понимаешь – чеченцы же разные». Здесь, в Североморске, часто устраивал коллективные вылазки на природу. Петь любил. Любимой песней его была старинная гусарская: «Хватит горе горевать, то ли дело под шатрами в поле лагерем стоять...». Правда, знал он из нее лишь один куплет. А вот в дом гостей не приглашал. Он хотел, чтобы в доме только я была рядышком. Общения ему с лихвой хватало на работе. Ведь служба такая, что не было покоя ни днем, ни ночью. Телефон я ненавидела лютой ненавистью. Он не давал спать. А если ночью звонят, значит, случилось что-то нехорошее...

Что еще? Кабинетной работы Александр Иванович терпеть не мог. Говорил: ну приду я туда, решу свои проблемы, а что дальше? Вот в поле чувствовал себя, как рыба в воде.

– Он все пропускал через себя и был неравнодушен ко всему, что происходило в армии, стране, мире. Он мог это никак не показать. А мог взорваться – у него был взрывной характер. Наругается вволю, потом успокоится. С солдатиками своими был строг, но не как начальник, а как отец. Любил их, берег. Каждым мальчонкой гордился. Помню, одному пареньку посекло лицо. Тот, как все морпехи, под два метра, а Александр Иванович роста был небольшого. И вот генерал стоит почти на цыпочках и вытирает кровь с лица солдатика. И с такой теплотой на него смотрит...

Он приучил меня читать газеты. И всегда смотрел все выпуски теленовостей. Я вначале не понимала: ведь везде одно и то же. Он говорит: надо уметь читать между строк и слушать между слов.

– Он очень мало спал. Вставал через каждый час. Чтобы как-то обмануть бессонницу, шел посты проверять. Я ему уж и таблетки снотворные давала, и чаи успокоительные заваривала. Но надо было знать Александра Ивановича. Это же такой мятежный человек! День-два старался быть покорным, как ягненок, мол, делай со мной, что хочешь. А потом – все, отстань, некогда...

Кавказская война застала командира морских пехотинцев в отпуске. Он не мог не быть на той войне. Пытался дозвониться до командующего объединенной группировкой войск генерала Трошева, но не дозвонился и срочно вылетел в Мурманск. А там, выполнив необходимые формальности и взяв с собой лучших бойцов и среди них собственного сына, улетел на войну. Сына он не мог не взять опять же по долгу и совести. И взял не потому, чтобы держать его там под своим крылом. Ваню на войне он практически не видел. Тот шел впереди с разведчиками, а генерал должен был находиться в штабе.

Теперь говорят: то, что сделали в Чечне морские пехотинцы, надо записывать в военные учебники. Их выбросили на господствующие хребты в самые холода. И они обмороженными руками, ногами, зубами держались за эти хребты и удержали их. Схватки с врагом были жестокими. Рядом гибли десантники Пскова. Потом настала очередь и морпехов. Группа, в которой выполнял боевую задачу Иван Отраковский, была уничтожена полностью. Ивана спасло чудо. За несколько дней до трагического боя он и еще несколько человек были отправлены на отдых в Североморск.

– Я даже по телефону чувствовала, как сильно он переживал по поводу гибели своих бойцов, – рассказывала о муже Ольга Алексеевна. – Может, те потери и ранили его сердце...

– Но разве генерал не привычен к смерти? – спрашиваю я, – Ведь и в училище, и в академии его учили одному – убивать.

– Его учили защищать, – мягко поправляет меня вдова генерала.

За день до трагедии Ольга разговаривала с мужем по телефону. Она знала, что командование приказным порядком пробовало заставить вернуться Александра Ивановича, «засидевшегося» несколько месяцев в горах Кавказа, в Североморск, где бы он отдохнул, охладил свои нервы на морозном северном ветерке. А тот делал все, чтобы остаться в Чечне. И она сердилась на него за это.

– Не могу же я их тут бросить одних, – объяснял он жене эту неуступчивость, имея в виду своих солдат и офицеров, товарищей по оружию. – Ты-то понимаешь, что такое долг и честь офицера...

Она-то понимала. Но не понимала, откуда в одном человеке столько долга и чести. Наверное, от Бога. Потому что военных в его роду не было. Понятие о чести генерал впитывал, видимо, в среде офицеров морской пехоты. А долг – он у человека или есть, или его нет.

Больше к теме отпуска они в том последнем телефонном разговоре не возвращались. Болтали о всяких пустяках. Муж просил с оказией выслать кольского пивка, которое каждый североморец считает лучшим пивом в мире. И бритву. И еще ошейник для собаки – он завел на фронте кавказскую овчарку, и та нуждалась в собственной собачьей амуниции.

Словом, говорили обо всем. И вдруг генерал сказал:

– Оль, если со мной что-нибудь случиться, похорони меня в Североморске.

Она обомлела.

– Да ты что? Не смей думать о плохом. Ты обязан вернуться домой, слышишь? Я очень тебя жду. У нас еще столько дел...

– Ты должна запомнить это, – подвел точку генерал под тем последним телефонным разговором.

А Ольга уже три ночи кряду не могла спать. Если и засыпала, просыпалась вся в поту и с острым чувством тревоги. «Если со мной что случится...». Не должно случиться. Не надо, чтобы случалось!

...В то утро стояла какая-то нехорошая тишина. Прибежал штабной офицер, спросил, на работе ли Ольга Алексеевна, и убежал, сказав, что за цветами, пообещав вернуться. Подумалось почему-то: наверное, Александру Ивановичу звание повысили. Потом ее вызвали в штаб дивизии, где собрались все высшие офицеры, и у подъезда почему-то стояла машина «скорой помощи». Дальнейшее она уже помнит плохо...

Генералу Александру Отраковскому посмертно было присвоено звание Героя России. Его имя носит большой десантный корабль Северного флота.

Ольга какое-то время оставалась в гарнизоне, но потом уехала на родину. Живет она в Воронеже.

Специально для «Столетия»

Статья опубликована в рамках социально значимого проекта «Россия и Революция. 1917 – 2017» с использованием средств государственной поддержки, выделенных в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 08.12.2016 № 96/68-3 и на основании конкурса, проведённого Общероссийской общественной организацией «Российский союз ректоров».