Станислав Минаков: «В сражениях прорастает высокий дух великой русской поэзии»

Книга Станислава Минакова «"Мнемозина с гвардейской лентой…". "Русская война" и стихи нового века. Мотивы, образы, имена» «пошумливает» с того момента, как журнал «Алтай» начал публиковать главы из неё, то есть с осени 2024 г. Опубликованное в четырёх номерах журнала кто-то из пристальных наблюдателей назвал «проектом Минакова». Подчёркивается, что автор анализирует современные актуальные поэтические тексты, руководствуясь их художественными и смысловыми достоинствами, а не принадлежностью авторов к тем или иным группам, что характерно, увы, для писательской среды.

Выход книги вызвал эмоциональные отклики. «Это первый масштабный опыт системного осмысления новейшей военной поэзии, гражданской. Живое, честное, яркое слово о поэтах, наших современниках, — пишет в популярной соцсети доктор филологии профессор кафедры русского языка и литературы УрФУ Наталья Пращерук (Екатеринбург). — Восхищаюсь и тем, про что и про кого книга написана. Да, новейшая военная поэзия — это мощнейшее, яркое, глубокое и новаторское явление современной словесности. Не представляю, как можно этого не замечать. Обязательно буду рассказывать об этой книге, ее авторе и ее героях. Всем советую читать, вникать, питать сердца, врачевать души».

— Станислав Александрович, что побудило вас взяться за написание такой книги?

— Поскольку я и сам стихотворец, и изрядно в «украинской теме», прочёл немало хороших стихов собратьев по перу, и захотелось сделать посильный обзор современной русской поэзии — того, что написано в период СВО, Русской весны, и в связи с «украинским случаем». Начал писать очерк, а получилась книжка. С 22 июня 2024 г. она писалась, ровно год. Основу составили три десятка глав, то есть три десятка портретов современных поэтов и их, на мой взгляд, наиболее внятных, существенных и просто прекрасных стихов, касающихся проблемы бывшей УССР, «странной войны», идущей для кого-то с 2014-го, а для кого-то, если не с 1991-го, то уж с 2004-го года точно. Хотелось сфокусировать читательское внимание на достойных именах и образцах.

— В чем, на ваш взгляд, отличие героев вашей книги от прочих поэтов? 

— Герои «Мнемозины» — самодостаточные мастера слова, в кучу не сбивающиеся, не обладающие всеядностью, а обладающие, чаще всего, «лица не общим выраженьем». Не утверждающиеся за счет унижения оппонентов. Их чувство патриотизма — деликатно; оно не требует своего, не кричит с колокольни «Я родину люблю!», а тем более — «Я родину люблю больше, чем другие!», и тем паче «Я родину люблю, поэтому дайте мне грант потолще!»…

— Нередко слышишь от критиков, что современная поэзия вяла, апатична, нарцистична, эгоцентрична, негражданственна. Как вы относитесь к таким оценкам?

— Цель моих записок — прежде всего просветительская, произрастающая из желания показать, что русская поэзия и сегодня жива, гармонична и глубока, и там, где она корнями опирается на традиции великой русской литературы, в частности, XIX века, которую Томас Манн назвал святой, и сегодня произрастают удивительные всходы. Исхожу из того, что большей новизны, чем Благая Весть, быть не может. В этом силовом поле — красоты духовности и духовности красоты, — на мой взгляд, и находятся лучшие свершения нашей современной поэзии.  

— Читаю авторское предисловие к книге: «С сожалением приходится констатировать, что русский раскол между, условно говоря, "красными" и "не красными" до сих пор не уврачеван и, кстати, конфликт на территории Юго-Запада России, которую не столь давно мы называли УССР, изначально является, прежде всего, умело спровоцированной и активно поддерживаемой извне (как всегда) гражданской войной, я бы называл её Русской. Не уврачеван этот раскол, разумеется, и в литературе. На самом же деле — главное деление на "наших" и "не наших"проходит по линии, отделяющей Христа от врага Его. Потому насущными остаются оппозиции правда–кривда, добро–зло, память–беспамятство…»

— Станислав Александрович, и всё же, как появилась на вашем «горизонте» Мнемозина, древнегреческая богиня памяти — матерь всех муз? 

 — В связи с темой памяти, а именно памяти о Великой Отечественной войне, перетекающей через 80 лет в нынешнюю, и возник, актуализируясь, образ Мнемозины — древнегреческой богини памяти, матери всех муз. В этой связи очевидны и генезис нынешней войны от Великой, и преемственность сегодняшних сочинений — от произведений той войны. 

— Словесность всегда реагирует на события, тем более на военные, боевые…

— Безусловно. О фронтовой поэзии Великой Отечественной войны издано немало книг, в том числе и моих. Сегодня мы становимся свидетелями явления ожидаемого — в сражениях прорастает высокий дух великой русской поэзии, солдаты которой и сейчас остаются в строю. Но не забудем и о тылах, об императиве «тыл — фронту!». 

Назову поэтов, чьи стихи посильно анализирую в своей новой книге: Андрей Дмитриев, Владимир Яковлев, Светлана Кекова, Олеся Николаева, Юрий Кублановский, Юнна Мориц, Юрий Милославский, Марина Кудимова, Юрий Кабанков, Наталья Лясковская, Алексей Пурин, Герман Титов, Дмитрий Мельников, Игорь Панин, Лаура Цаголова, Андрей Болдырев, Владимир Косого́в, Максим Бессонов, Ксения Першина, протоиерей Дмитрий Трибушный, Анна Долгарева, Сергей Комлев, Игорь Растеряев, Дмитрий Мулыгин, Полина Орынянская, Александр Вергелис, Сергей Семёнов, Лариса Шушунова, Юрий Савченко, Ярослав Яструб, Софья Юдина, Ирина Каренина, Елена Монич, Ольга Старушко, Лада Пузыревская….

В главе «Голоса. "Вопиет израненный Донбасс мой…"» кратко представлены Алиса Фёдорова, диакон Павел Шульженок, Ирина Рубан, Александр Сигида-младший, Григорий Егоркин, Константин Шакарян, Николай Зиновьев, Александр Морозов, Ирина Вязовская-Быковская, Валерий Лобанов, Анна Ревякина, в главе о стихах поющихся — Константин Губин, Алексей Иовчев, Елена Заславская, Юта, Сергей Галанин, Юлия Чичерина, Александр Проханов, рэпер ST…

— Целая плеяда современных поэтов — известных и не очень. Большой географический и возрастной, стилистический, лексический, интонационный разброс. Среди наиболее известных имён вы называете такие, как Юнна Мориц, Светлана Кекова, Марина Кудимова, Юрий Кублановский... Есть и новые, недавно открывшиеся широкой читательской аудитории в период СВО. О многих из них вы писали и рассказывали на презентации с большой теплотой.

— Их судьбы тесно сплетены с судьбами эпохи. Но в данном случае высокое и ненарочитое чувство к Родине, а порой и поразительные пророчества, выражены через виртуозное письмо, красоту гармонии, культурные и «лексические пласты», при внятной нравственной и гражданской позиции. Например, «одну из господствующих высот на Среднерусской возвышенности классического стихосложения» занимает уроженец донбасского шахтёрского городка Доброполье, сын горного инженера, выпускник журфака Киевского гос. университета Андрей Дмитриев — и как гражданин большого Отечества, и как поэт. Вот строки Дмитриева 2014-го, когда война уже шла на его малой родине:

Этой местности злые складки

прирастают тобой, боец,

получая в сухом остатке —

дым за речкой Сухой Торец.

Вертолёты снуют над Летой,

обозначив её черты.

Мнемозина с гвардейской лентой.

Участившийся пульс тщеты.

Это песня о пуле-дуре.

Это вечность поёт с листа.

Это витязь в тигровой шкуре

откликается с блокпоста.

…….

Это сосны скрипят по-русски,

открывая такой обзор,

будто ангелы, сняв разгрузки,

отсыпаются у озёр.

Будто нет ни беды, ни бездны,

ни терзаний: «какой ценой».

Расточительный свет небесный.

Накопительный счёт земной.

Жительница Саратова, лауреат Патриаршей и многих других премий Светлана Кекова словно соединяет две наши речные духоносные артерии —  Волгу и Днепр, на которых и между которыми создавалась в течение последнего тысячелетия Русская цивилизация:

Но, примерив хищный прищур Батыев,

раскормив кричащее вороньё,

целый день горит и дымится Киев

и бросает камни в окно моё.

Многие читатели помнят этот цикл трагических стихов С. Кековой, написанный в мае 2014-го года.

В Киеве уже цветут каштаны,

с мостовой дождями смыло кровь.

— Ты мне, друг, для каждой новой раны

по свинцовой пуле приготовь.

Кажется, что смыты все улики,

в чистом небе носятся стрижи,

но слышны над Украиной крики:

«Москалей проклятых на ножи!»

Наточила лезвия осока,

и в лампадах кончился елей,

залита земля Юго-Востока

кровью этих самых москалей.

Сквозь вселенский ужас украинский

видно, как с ухмылкой воровской

медленно колдует пан Бжезинский

над великой шахматной доской.

А Марина Кудимова, родом из Тамбова, речет с силой даже не боярыни Морозовой, а самого протопопа Аввакума. Читаем — «Ожоговый Центр»: 

В Центре ожоговом из-под огня 
Вывел меня человек-головня, 

Глядя сплошно — без ресниц и бровей — 
Всей сочетанною травмой своей. 

«Грайворон», — грает над ратником вран, 
Видевший въявь сочетания ран 

Первой Великой, Второй Мировой, 
Третьей — двуликой войны моровой, 

Давешних, будущих — постмировых, 
Рваных осколочных и штыковых. 

Плотью стервягу кормили войска 
От князя Игоря до ЧВК.

А вот так скрижально, словно ваятель на мраморе, пишет музыкальная девушка Софья Юдина — студентка Московской консерватории, пианистка, композитор, и… сестра милосердия, ухаживающая в госпитале за лежачими ранеными. Нет, это не умозрительные сочинения, эти строки оплачены судьбой. И оплаканы:  

Мы осели с небес тишиной и коричневой пылью,

Мы дороги войны, мы стоим под её остриём,

Только бьются во мне изнутри соловьиные крылья,

Это птица во мне, я лишь слушаю голос её.

Я жила, никогда не срываясь на начатом слове,

По палатам, где в ряд камуфляжи висят у двери,

Сотню рук я пыталась отмыть от земли и от крови,

Но сильнее всего полюбила я руки твои.

— Да, изломы некоторых судеб просто потрясают! 

— У поэтов изломы судеб и пророческие проговорки — нередки. Петербургский поэт Сергей Семёнов ушёл на фронт добровольцем. Получил тяжелое ранение, но снова вернулся на передовую, к суровым военным будням. В январе 2024 г. пропал без вести под Купянском, через месяц после того, как написал строки, которые словно пророчествуют об их авторе:

Заройся в землю. Сверху, как пила,

Жужжит над головой БПЛА

Злым насекомым, тужится, гундосит.

А ты гадаешь: сбросит ли, не сбросит?..

Здесь смерть имеет местный колорит.

Пiд Ку́пянском, як Шредiнгера кiт,

Ты в этот миг убит и не убит.

— Количество стихов, коллективных и персональных сборников на военную тему в нынешние времена — огромно! Как вы, профессиональный писатель и литературный критик, к этому относитесь?

— Сейчас многие пишут актуальные стихи, что и понятно, — у всех душа болит. С профессиональной точки зрения, порой, эти произведения уязвимы. Но трудно человеку с тонкой душой вынести происходящее вокруг, и он хочет выплеснуться. Наверное, так же было и в годы Великой Отечественной.

— Станислав Александрович, как лично вам удалось за такой короткий период выпустить столько книг, разнообразных, интересных и значимых? В одном только издательстве «Алетейя» в 2019 г. вышел том «Когда мы были на войне…», эссе и статьи XXI века о стихах, песнях, прозе и кино Великой Победы; в 2022 г. — «Вино с печалью пополам», статьи о русской поэзии; в 2023 г. — «Уверение Фомы», рассказы, очерки, записки; в 2024 г. — «Русалим», стихи разных лет; в 2025 г. — «"Пили мы Победное красное вино..." Великая Отечественная война и великое отечественное искусство»...

— Для чего-то Господь дал... Я смолоду привык много трудиться. Занимаясь сочинительством, совмещал его с работой, чтобы обеспечить семью. Сейчас, в силу обстоятельств, для литературных трудов времени стало больше. Правда, здоровья всё меньше. Я пишу эссе, статьи и очерки уже лет двадцать. О русской культуре, литературе, языке, истории, Православии, актуальной политике и социуме, в том числе об Украине. Материалов накоплено много.

— На контртитуле «Мнемозины» воспроизведен рисунок восьмилетнего Саши Минакова «Бабочка», сделанный в 1995 году...

— У этого рисунка было еще одно название — «Бабочка Память». В нём есть и цветовая гамма гвардейской (Георгиевской) ленты, и храм, и крест. Жаль, что в книге рисунок дан не в цвете; я давно заражён и заряжен мыслью о. Павла Флоренского, высказанной в письме Василию Розанову, что бабочка — это энтелехия, то есть душа этого существа. А слово «память» эволюционным образом от названия рисунка почти сразу отпало. Примечательно, что похожая история произошла со знаменитой картиной Виктора Васнецова; мало кто помнит, что коллекционер Павел Третьяков приобрёл её с названием «Дурочка Алёнушка». Сегодня мы называем ее только именем — «Алёнушка».

Так сталось, что 6 октября, в день, когда я в основном «Мнемозину» завершил, в Харькове умер мой сын, 19 дней не доживший до 37-летия. Сын в 2014 г. был одним из активистов молодёжного сопротивления бандеровцам; Харьков первым, раньше Донецка, встал против коричневого госпереворота. Книгу я посвятил светлой памяти двух харьковцев, Александров Минаковых, — моего сына (25.10.1987, Харьков — 6.10.2024, Харьков) и моего отца (31.01.1929, Харьков — 12.02.2005, Белгород), подростком пережившего двухгодичную немецко-фашистскую оккупацию родного города. По сути, во многом книга «Мнемозина с гвардейской лентой…» — своеобразный памятник не только отцу и сыну, но и многим людям, чьи судьбы, так или иначе, оказались перепаханными украинскими событиями последнего десятилетия.

Беседу вёл Александр Пожарский

Фото предоставлено автором