Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
29 марта 2024
«Перед сходом лавин тихо-тихо в горах…»

«Перед сходом лавин тихо-тихо в горах…»

Сегодня исполняется 70 лет поэту Владимиру Теплякову
Алексей Тимофеев
01.10.2022
«Перед сходом лавин тихо-тихо в горах…»

Есть у Владимира Теплякова – поэта непафосного, склонного к иронии и особенно к самоиронии, как от огня бегущего от штампованных фраз – стихи на темы, от которых русскому мастеру «затейливого глагола» всё же не уйти. Как вздохнул он в начале своего сборника «Лимонные липы»: «А в годы нас какие занесло…». Как тут не задуматься о перипетиях истории государства Российского, о перекличках времен.

Одно из лучших, на мой взгляд, в своеобразном «летописном своде» поэта – стихотворение «Панацея», написанное ещё в 1999 году, на исходе «лихих» девяностых во главе с «царем Борисом»,  когда многим «дорогим россиянам» будущее представлялось совершенно беспросветным. Эпиграфом поэт поставил строку Александра Блока «Мы – дети страшных лет России…», после чего обозревает тот памятный исторический отрезок. 

Кто б ни лоснился на портрете,
Над Волгою все тот же стон.
Мы – внуки страшных лет и дети
Угрюмых нынешних времён.

Пророкам пламенным покорны
В приумноженьи баррикад,
То в рай плетемся рукотворный,
То обустраиваем ад.

На стыке двух тысячелетий,
Когда тошнит от перемен,
Передаём по эстафете
Так и не вставшую с колен.

Быть может, веку-невидимке
Былых не уготовим бурь.
Уймём заёмные ужимки
И доморощенную дурь.

А может, втянемся на годы
В какую-то из новых смут,
Пока надменные народы
К Непрядве нас не соберут.

Сегодня можно оценить точность предсказаний поэта относительно нового «века-невидимки», отсчитавшего уже более двух десятилетий. В Смуту, слава Богу, не втянулись, устояли, хотя призрак ее все же не рассеивается окончательно на российском горизонте.  А вот угрозы «надменных народов» осенью 2022 года вновь заставляют вспоминать о Непрядве и поле Куликовом…

В стихотворении «По кругу» Владимир Тепляков весьма точно, без сантиментов, формулирует одну особенность нашей национальной психологии. Есть она, конечно, у всех, но у русских проявляется, к сожалению, острее:

С души воротит мерный ход часов,
Ждём не дождемся торжества минуты.
Нет слаще не жалеть ничьих голов
И печь топить портретами Малюты!

А вот всего лишь в четырех строках – воспоминание и предупреждение «Революция»:

Постарались бумагомаратели
И мечтатели-бомбометатели…
И – отвергнув Распятого – спятили.
И державу прочёрноквадратили.

Без иллюзий всматривался  поэт в далеком 2001 году в перспективы только начавшегося века. Читаем, например, первую строфу  «Послесловия»:

Всё те же страны штопают штаны.
Всё те же – щеголяют в камуфляже.
И, как ни гадко, может быть и гаже,
Поскольку мир скучает без войны.

А в стихотворении «Томление» (2003 г.) – предвидение неизбежных исторических катаклизмов:

Обречённостью дышит
                 завидная с виду судьба.
Перед сходом лавин тихо-тихо в горах.
                                       Тихо-тихо.

И далее поэт поражает прямо-таки босховскими по изобразительной силе и философскому смыслу строками:

Перед сходом времён
                   правит бал жутковатый металл.
Цепенеют уста,
                       И у статуй меняется поза.

…Исконно русский человек со ставропольскими и вологодскими корнями Владимир Алексеевич Тепляков родился в 1952 году в литовском Каунасе в семье военного врача. Отец участвовал в советско-японской войне, кавалер редкой для медиков боевой награды – ордена Красного Знамени. Мать как жена военнослужащего работала то в школе, то в больнице. Вырос Владимир на Ставрополье, в армии дослужился до звания старшины, затем окончил Рижский политехнический институт и Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А.М. Горького. В Риге в 1980-х был популярен как поэт-пародист. Стихи печатал в «Литературной газете», «Столетии», альманахе «День поэзии», журналах  «Дарьял», «Дружба народов», «Новый мир» и других. Участник антологий «Русская поэзия. XX век» и «Русская поэзия. XXI век». Автор четырёх поэтических сборников. Его стихи высоко ценят многие коллеги по поэтическому цеху, в их числе Владимир Костров. А Олег Шестинский в отзыве «Проницательность таланта» на сборник «Замедленное зеркало» (2004 г.) в свое время написал: «Воздействие стихов В. Теплякова в их метафорическом строе, непредугаданности ощущений.

Я воспринял его поэзию, как поэзию золотой пробы. Скажут мне «Эка хватил!..», а кто-то и усомнится в моей оценке, тем более, что измельчавшая литературная критика зачастую по «товарищеской близости» размашисто лепит пиитам эпитеты – «прекрасный… выдающийся… корифей…»… Нет, здесь случай не тот.

Поэзия В. Теплякова улавливает трагический настрой в мышлении современника…».

…В 1990-е Владимир переехал из Риги в Москву, поменяв долгим и упорным трудом заработанную  двухкомнатную квартиру на комнату в коммуналке. Но не смог оставаться в Латвии, в чужой языковой среде, в стране, где 9 Мая – не праздник.

Камертоном для него всегда оставался Александр Сергеевич Пушкин, творчество которого Тепляков знает досконально.

С самого начала поэт стремился высоко поднять свою планку, искал своего читателя. В одном из ранних стихотворений из «Рижского блокнота» он заявляет:

Не надо нравиться чужим.
Быть, как они, розовощеким.
Их тянет к идолам иным.
Иные манят их пророки.


…Не надо вслушиваться в речь,
Когда в ней слишком мало пауз.
Внимающих – легко увлечь.
Вникающий – мотает на ус.

Сегодня у Теплякова есть свой читатель. За что он ценит поэта? Вот несколько читательских комментариев: «Чтобы понять смысл стихотворения, нужно быть очень внимательным к каждой строке, каждому слову»; «Светлая философия, тонко, с юмором  подмечены характерные детали. Мимоходом о серьёзных вещах»; «Читая их, узнаешь действительность, в которой живешь, начинаешь думать и размышлять о нашем бытии»; «Они затрагивают струны души, спрятанные глубоко внутри. Читаешь каждую строку и видишь наяву, так живо и ярко звучат слова»; «Философия жизни и глубокий мир русской души, так понятной мне»; «Наблюдательный, глубокий, ироничный ум, грамотность, плюс талант и хочется перечитывать, вдумываться, наслаждаться»; «Оптимизм, печальный юмор, добрые тёплые слова…». «Тревожные стихи, как само наше время. Порог понимания высоковат, требует доЕГЭшного образования».

Тепляков действительно любит озадачить своих читателей своеобразными «ребусами», которые разгадывать, впрочем, бывает весьма занимательно и плодотворно. Поэт, как огня, боится банальностей, над которыми сам иронизировал в бытность пародистом.

Он даже отсекает порой вроде бы необходимые слова, избегая многословия. Ведь темп нашей жизни всё возрастает, иной раз трудно выдержать при чтении неторопливость и обстоятельность не только XIX века, но даже 70-80-х годов прошлого столетия.

Тепляков наблюдателен, любит подмечать черты и чёрточки времени. Вот, например, начало стихотворения «Перемены»:

Начинается всё хорошо. 
Начиняется тоже неплохо. 
И не то чтобы поезд ушёл, 
А цвета поменяла эпоха.

Облетает с плакучих листва, 
С облаков – вертолёты Ми-8. 
Невозможные прежде слова 
Мы с высоких трибун произносим...

Видите: плакучая», но слова «ива» нет.

«Цвета поменяла эпоха» – так, в трех словах уместив целый исторический трактат, может сказать только поэт, умеющий обобщать.

Импонирует читателю тонкое чувство природы у городского, если можно так сказать, поэта. Тепляков – мастер одухотворенного пейзажа. Вот, на мой взгляд, хрестоматийная вещь «Собеседники»:

Безлюдно и сухо. 
                            Задумчиво падает лист. 
Прыгучая вновь 
                  заставляет собой любоваться. 
Воистину в ней 
                         цирковой умирает артист: 
За этим зверьком 
                     нелегко даже глазу угнаться.

То мышь прошуршит, 
                          землеройную тайну храня, 
То прямо у ног 
                  длиннохвостая скачет пичуга… 
Гляжу на деревья. 
                             Деревья глядят на меня. 
И кажется, мы 
                       хорошо понимаем друг друга.  


А вот строфа из замечательного стихотворения «После дождя»:

Правды – в иных доверительных всхлипах
Как в грозовых небесах – бирюзы…
Лишь на заплаканных клёнах и липах
Нет ни единой фальшивой слезы.

Конечно, главное для русского поэта, верного заветам классики, – жизнь духа, боль и отрада души. Далеко не сразу он обретает гармонию. Вот начало одного из давних стихов:

На что уходит жизнь?
На верность мифу.
На подражанье вечное Сизифу.
На шарканье.
На бурное безделье.
На вход
И долгий выход из похмелья...

Тяжел, кажется порой безысходным, путь без веры:

Как ни прячь
Безответные мысли в тетрадь,
Как ни пробуй
Поверить пророкам –
Ты один на один
С невозможностью знать,
С пеленой,
Что спадёт ненароком.


Знакома поэту и современная трагедия отчуждения:

Живём желаньем вырваться из круга,
Теряя суть, о суетном трубя;
Внимательно не слушая друг друга,
Друг друга бесконечно не любя.

Нелёгок удел поэта в последние времена. Поэзия совсем не в моде.

Таких, как я, турнули из колоды;
Тон задаёт не слово, а число.

Последняя строчка, на мой взгляд, тоже чрезвычайно ёмкое обобщение. А вот поэт идет по любимому им Тимирязевскому парку:

Чем жил и живу я, выходит из моды.
И где же грустить, как не тут,
Где сосны, в свои погружённые годы,
Качнутся – и снова замрут.

Об отношении к поэту в обществе потребления Владимир Тепляков говорит подчас с отчаянной горечью, усиленной повтором слов…

Тому, кто ест недаром хлеб,
Рифмующий смешон и жалок;
Смешон, и жалок, и нелеп,
Как бомж с букетиком фиалок.

Надо признать, чувство очень близко всем, кто занимался чем-то связанным с традиционной культурой в последние 30 лет…

И всё же с годами поэт обретает стоицизм, позволяющий ему выдерживать испытания времени. Спокойное мужество и достоинство, верность своим ценностям давно присущи его поэзии.

И всё-таки во власти человека –
Будь он персона, шут или калека –
Прожить, не допуская в сердце зло.

Или:

Осталось держаться друзей или книг,
Когда тяжело и тревожно;
Держать за зубами глумливый язык
И делать добро – осторожно.

В стихотворении «Дальний свет» поэт предсказывает:

Кто когда-то любил,
Тот когда-нибудь будет любим.
Кто жалел, а не жалил –
молитвою будет храним.

Гонят уныние и  строки из «Переменной облачности»:

Мир широк, а пути его узки. 
Мир взбодрён, и велят времена 
мне взбодриться, 
коль скоро я – русский: 
не люблю не досматривать сна…

А своего рода символом веры Владимира Теплякова можно, на мой взгляд, назвать его тонкое, изысканное стихотворение «Московский мотив».

Как хочется быть. 
О трудах не трубить. 
Гулять по Кузнецкому, 
к Трубной спуститься… 
И вновь не без ямба 
в себя приходить, 
когда отщебечет 
сердечная птица.

Как хочется длить 
разговор по душам, 
и видеть вблизи 
нелукавые лица. 
И видеть, как ранним 
верна временам, 
как поздние пёрышки 
чистит столица.

Как хочется злить 
рассудительный ум 
И сердце, 
готовое сесть на диету… 
И день возлюбить, 
потому что угрюм: 
безоблачный – 
менее дорог поэту.

Как хочется пить 
эту чашу до дна! 
И вновь перечитывать 
Мёртвые души… 
И памятник видеть – 
на все времена, 
которым прославил себя 
Опекушин.

Сегодня, 1 октября, в кругу друзей Владимир Тепляков встречает 70-летний юбилей. Наверно, он прочтет им и стихотворение «Верю», открывшее недавнюю подборку в журнале «Москва».


Пусть снаряды все ближе, и все еще злюсь, 
что служение слову обставлено скудно, 
все же верится: в штопор хмельной не сорвусь — 
это гении истину чтут беспробудно... 

Буду в памяти нежные речи беречь, 
обнуленье листвы наблюдая печально... 
И глаголом небыстрым по-прежнему жечь 
те сердца, что хотелось бы жечь гениально.

 

P.S. «Столетие» присоединяется к поздравлениям поэту, не раз становившемуся автором ее «Литературной гостиной», и желает дальнейших творческих успехов!


Специально для «Столетия»


Материалы по теме:

Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..