Ось Берлин-Рим-Токио

Пакт, закрепивший формирование агрессивного  блока  Германии, Японии и Италии, также  получил неофициальное название  Ось Берлин-Рим-Токио. Документ предусматривал  военную поддержку друг друга  при разграничении сфер влияния  и обретении господства в частях  мира: Германия и Италия должны  были установить новый порядок  в Европе и европейских колониях, Японии же доставалась Восточная  Азия и владения на Тихом  океане.

Ныне, через 85 лет, мир стал свидетелем попыток возродить на новой современной основе объединение вновь стремящихся к мировому господству стран, в первую очередь рядящихся в тогу вселенского гегемона США и их сателлитов. О намерениях создать «глобальную НАТО» говорил президент РФ Владимир Путин: «…Сами западные аналитики говорят — это не мы, они — говорят о том, что Запад начинает строить новую ось, наподобие той, которая была создана еще в тридцатые годы фашистскими режимами в Германии, Италии и милитаристской Японии».

Напомним, как создавался ввергший планету в кровопролитную бойню блок наиболее агрессивных стран мира.

Планируя военную экспансию в Восточной Азии и на Тихом океане, японские стратеги изыскивали возможность обретения влиятельных союзников из числа европейских держав. В отличие от периода войны с Россией 1904-1905 гг. ни Великобритания, ни США не могли выступить на стороне Японии, ибо теперь она наступала на интересы этих держав. Особенно важным считалось объединение с крупным государством в Европе для совместной борьбы с СССР. Еще до оккупации Маньчжурии в марте 1931 г. японский военный атташе в Москве Юкио Касахара убеждал Токио: «Ввиду того что Японии трудно будет нанести смертельный удар Советскому  Союзу путем войны на советском Дальнем Востоке, особое внимание должно быть уделено тому, чтобы путем подрывной пропаганды вовлечь западных соседей и другие государства в войну против СССР».  Существует немало свидетельств  активной работы японской агентуры в этом направлении в Польше, Финляндии, прибалтийских государствах, Турции и других странах.  

После захвата Маньчжурии и прихода к власти в Германии Адольфа Гитлера японский Генеральный штаб армии направил своим военным атташе в посольстве в Берлине генерала Хироси Осиму, перед которым была поставлена задача наблюдать за германо-советскими отношениями и выяснить, как повела бы себя Германия в случае войны Японии с Советским Союзом. Присматривался к Японии и Гитлер. Комментируя выход Японии из Лиги Наций, фюрер заявил: «Лига Наций из-за выхода Японии должна пострадать больше, чем сама Япония».

Опасаясь остаться в изоляции, японцы стали искать союза  с идеологически и политически  близким фашистским государством. Уже в феврале – марте 1933 г. теперь уже бывший  глава японской  делегации в Лиге Наций  Ёсукэ Мацуока нанес визит в Германию, где в публичном заявлении назвал ее «единственной страной, имеющей столько исторических параллелей с Японией, которая также борется за свое место в мире». 

Со своей стороны Берлин также видел в не менее нацистской, чем Германия Японии потенциального союзника, способного создать против СССР второй фронт, на Дальнем  Востоке. Японцы всячески поддерживали такие надежды. В апреле 1934 г. японский посол в Берлине Мацудзо Нагаи в беседе с германским министром иностранных дел  Константином фон Нейратом заявил: «Германия и Япония являются бастионом против большевизма, и на этой основе уже оформилась общность германо-японских интересов».  С этого времени Гитлер все чаще стал обсуждать в кругу своих приближенных вопрос о заключении германо-японского союза. Ради такого союза руководители рейха готовы были действовать в обход «теории расового превосходства». По поручению фюрера его заместитель Рудольф Гесс издал специальную директиву о недопущении появления в печати и публичных выступлениях рассуждений о  превосходстве арийской расы над «неполноценными» японцами.  «Прежде всего, - указывал Гесс, - необходимо избегать всех выражений, которые могли бы быть восприняты как обида и презрение другими народами и государствами земного шара, с которыми германский народ и фюрер желают жить в мире. Мы не должны повторять ошибок старой Германии. Известно, например, какой тяжелый ущерб нанес бывший кайзер взаимоотношениям между Германией и Дальним Востоком». Под «ущербом» подразумевалось, что кайзеровская Германия перед  Первой мировой войной якобы «упустила», как писал Гитлер в книге «Моя борьба», возможность заключить с Японией военный союз, направленный против России.

После серии предварительных встреч и бесед высокопоставленных эмиссаров двух государств о формировании союза в декабре 1935 г. в Берлин был направлен представитель японского Генерального штаба армии для ведения конкретных переговоров. В этих переговорах, кроме посла, активное участие принимал и военный атташе Осима, с самого начала ратовавший за скорейшее военно-политическое объединение с фашистской Германией. Переговоры завершились заключением 25 ноября 1936 г. так называемого Антикоминтерновского пакта. Незадолго до подписания соглашения, 7 августа, японское правительство одобрило секретный документ, в котором было записано: «В отношении Советского Союза интересы Германии и Японии в основном совпадают…  Наше сотрудничество необходимо направить на обеспечение обороны страны и осуществление мероприятий по борьбе с красными».   В день подписания пакта министр иностранных дел Японии Хатиро Арита заявил на заседании Тайного совета: «Отныне Россия должна понимать, что ей приходится стоять лицом к лицу с Германией и Японией». Как указывалось Токийским трибуналом для главных японских военных преступников, Антикоминтерновский пакт был «своим острием направлен против Союза Советских Социалистических Республик».

Приступая к  войне за  мировое господство, Гитлер стремился создать мощный кулак из государств с тоталитарной идеологией и политикой. В начале апреля 1938 г. он дал указание готовить почву для заключения германо-итальянского союзного договора. Летом того же года начались переговоры между Германией и Японией о заключении германо-итало-японского военного союза, так называемого Тройственного пакта.

На том этапе гитлеровскому руководству такой пакт был необходим для удерживания западных держав и Советского Союза от противодействия расширению германской агрессии в Европе, в частности готовящемуся нападению на Чехословакию. Стратегической же целью пакта  была совместная вооруженная борьба против любых противников фашистских государств  -  будь то на западе или на востоке. Эта позиция Германии явилась тогда определенным препятствием для быстрого заключения военного союза. Опасаясь принятия обязательств по «автоматическому» вступлению в войну с западными державами в случае их вооруженного столкновения с Германией, Токио соглашался подписать Тройственный пакт только в том случае, если в текст буден внесена оговорка о его исключительной направленности против СССР. Необходимость внесения в текст пакта такой оговорки мотивировалась тем, что Япония еще не готова «вести эффективную войну на море» против Великобритании и США, а также нежеланием испортить японо-американские отношения и как следствие этого лишиться экспорта из США нефти, железного лома и других стратегических материалов. Такая позиция не устраивала германское правительство, вследствие чего  в переговорах с Токио весной 1939 г. наступила  пауза. Тем временем Гитлер форсировал заключение двустороннего военного союза с Италией. 22 мая 1939 г. в Берлине состоялось подписание «Пакта о дружбе и союзе между Германией и Италией», получившего название «Стальной пакт».

Японцы имели достаточно оснований опасаться того, что, создавая блок тоталитарных государств, Гитлер стремится использовать его в собственных интересах, рассматривая других участников как второстепенных союзников, которым не следует полностью доверять. И они были недалеки от истины. На другой день после подписания «Стального пакта» Гитлер на совещании с высшим командованием вермахта, посвященном предстоящему нападению на Польшу, заявил: «Сохранение тайны – решающая предпосылка успеха. Цель должна сохраняться в тайне даже от Италии и Японии».               

После подписания «Стального пакта» Германия продолжала добиваться согласия Японии с ее условиями Тройственного пакта. На это японцы отвечали, что согласны вступить в любую войну на стороне Германии, если только «в составе противостоящей ей группировки государств окажется Советский Союз».  Однако гитлеровское руководство в то время заботила реакция на захват Польши не столько Советского Союза, с которым намечалось соглашение, сколько Великобритании и Франции, а также США. По планам Гитлера именно японцы могли своими действиями на востоке создать трудности для этих держав, отвлекая их внимание и силы от ситуации в Европе.

 Заключение  Германией Пакта о ненападении  с Советским Союзом было расценено  как серьезное политико-дипломатическое  поражение Японии, делавшей ставку  на тесный союз с европейскими  фашистскими государствами в  первую очередь на антисоветской  основе.

Однако наиболее проницательные  политики быстро поняли, что пакт  с Москвой Гитлер рассматривает  как необходимый, но временный  маневр. Это было подтверждено  правительством рейха, представители  которого уже на второй день  после заключения пакта довольно  откровенно разъяснили японскому  послу в Берлине, что «при всех  обстоятельствах, которые могут  возникнуть на дипломатической  арене, идеи и цели общей борьбы  против коммунизма сохраняются».

Ставший к тому времени послом в Берлине генерал  Осима с пониманием отнесся к сделанному немцами разъяснению. Хотя 26 августа японское правительство дало ему указание вручить гитлеровскому руководству протест по поводу подписания советско-германского пакта о ненападении, охарактеризовав его как «противоречащий секретному соглашению, приложенному к Антикоминтерновскому пакту», посол счел возможным задержать его передачу. Считая, что в условиях начавшейся войны в Польше Японии не следовало портить отношения с Германией, Осима стремился принизить значение дипломатического демарша Токио. Сообщая лишь 18 сентября о японском протесте, он сказал статс-секретарю германского министерства иностранных дел Эрнсту фон Вейцзекеру: «Как вам известно, в конце августа я отказался выразить резкий протест, как мне это поручило сделать японское правительство. Но я не мог действовать наперекор этому предписанию, поэтому я только телеграфировал, что последовал приказу, и ждал конца польской кампании. Я полагал, что этот шаг тогда не будет так важен».

Встречаясь в сентябре с Осимой, министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп утверждал, что Япония в своих же собственных интересах должна установить военное сотрудничество с Берлином, так как поражение Германии позволило бы западным державам объединиться в широкую коалицию с целью изгнания Японии из Китая. Он убеждал японца, что германо-советский договор о ненападении «отвечает правильно понятым интересам Японии, поскольку ей выгодно любое усиление Германии», что Токио, следуя примеру Берлина, необходимо добиться нормализации отношений с СССР с тем, чтобы затем «свободно развернуть свои силы в Восточной Азии в южном направлении», где находится сфера ее «жизненных интересов». В том случае если Япония послушается его советов, считал Риббентроп, вполне могла бы осуществиться идея о германо-итало-японском военном союзе, направленном «исключительно против Англии». Осима разделял эти идеи и в своих депешах соответствующим образом настраивал Токио. 

В разгар польской кампании вермахта германский «восточный фронт» посетил бывший военный министр Японии Хисаити Тэраути. 20 сентября Гитлер и Риббентроп во время состоявшейся с ним беседы подчеркивали свою заинтересованность в налаживании военного сотрудничества с Японией и развертывании наступления японских вооруженных сил в южном направлении. Тэраути оказался их полным единомышленником. Сопровождавший его Осима высказался за перенос центра тяжести военных усилий Японии в Юго-Восточную Азию. Он говорил: «Япония нуждается в цинке, каучуке и нефти из Нидерландской Индии, хлопке из Британской Индии, шерсти из Австралии.  Если она все это получит, то будет независима и очень сильна».

Сторонники сохранения тесных связей с Германией предостерегали от поспешных выводов о «предательстве» гитлеровского руководства, указывали на невозможность германо-советского сотрудничества в начавшейся войне. В сентябрьском номере влиятельного японского журнала «Бунгэй сюндзю» была помещена статья «Германо-советский пакт о ненападении и Япония»,  где японское правительство подвергалось критике за нерешительность в вопросе о заключении военного союза с Германией и Италией. Важность такого союза для реализации политики внешней экспансии сознавало и японское правительство. 4 октября 1939 г. оно приняло документ «Актуальные мероприятия внешней политики в связи с войной в Европе», в котором подтверждалось «сохранение по-прежнему с Германией и Италией дружественных отношений».  Более  развернуто это положение было сформулировано в правительственном документе от 28 декабря 1939 г. «Основные принципы политического курса в отношении иностранных государств». В нем было записано: «…Хотя между Германией и СССР подписан пакт о ненападении, необходимо сохранять дружественные отношения с Германией и Италией, учитывая общность целей империи с целями этих государств  в  построении нового порядка».  Пришедший 16 января 1940 г. к власти кабинет адмирала Мицумаса Ионаи подтвердил эту позицию.          

 Союзные отношения с агрессивными державами Европы отвечали интересам Японии при осуществлении как «южного», так и «северного» варианта вооруженной экспансии.

С одной стороны, по расчетам японского военно-политического руководства,  такой союз должен был закрепить распределение сфер господства между Японией, Германией и Италией, облегчить захват японской империей азиатских колоний западных держав и удержать США от вступления в войну. С другой стороны, объединение военных усилий в целях будущего разгрома Советского Союза отвечало основным требованиям японской стратегии и рассматривалось как непременное условие разрешения «северной проблемы».

В соответствии с решениями, зафиксированными в «Основных принципах политического курса в отношении иностранных государств», в начале 1940 г. проходили заседания представителей руководства армии, флота и министерства иностранных дел, на которых согласовывался новый документ «Предложение усиления сотрудничества между Японией, Германией и Италией». Однако более осторожные политические деятели Японии, хотя в принципе и не возражали против возобновления переговоров с Берлином о союзе, выступали за то, чтобы дождаться результатов военного противостояния Великобритании и Франции с Германией. Германский посол в Токио Ойгэн  Отт информировал центр о том, что  позиция Японии будет во многом зависеть от германских успехов в борьбе с англо-французской коалицией.

(Окончание  следует)

Анатолий Кошкин — доктор исторических наук, профессор Института стран Востока

Фото Президентский архив