Реформы по-китайски: семь раз отмерь

50 лет тому назад, в первой половине апреля 1969 г., в КНР создавались первые особые экономические зоны, где отрабатывались механизмы планово-рыночного регулирования и льготных условий для зарубежных инвесторов. А в СССР и РФ поныне утверждается на всех уровнях, что реформы в КНР начались в одночасье с выступлением Дэн Сяопина на пленуме ЦК КПК в декабре 1978-го. У такой трактовки имеются причины. Хотя очевидно, что так, день в день, никакие реформы не начинаются…  

Нововведения принимались в связи с резким ухудшением ситуации в китайской экономике вследствие небезызвестной Великой пролетарской культурной революции, провозглашенной Мао Цзэдуном в 1966-м в партийно-государственном управлении, да и во всех сферах политической и экономической жизни страны с целью «предотвращения хрущевско-брежневского ревизионизма и реставрации капитализма как в СССР», по официальной терминологии Пекина. Об окончании этой кампании официально объявил IX съезд китайской компартии, состоявшийся 1-24 апреля 1969 г.    

То есть апрель-69 фактическим был началом, по крайней мере, прологом рыночных реформ, повсеместно проводимых в КНР с осени 1978-го. Поскольку первая экспериментальная экономическая зона в КНР в первой декаде апреля 1969 г. была создана вблизи границ южнокитайской тихоокеанской провинции Гуандун с британским Гонконгом и португальским Макао (воссоединились с КНР в 1997 и 2001 гг.).

Такой курс китайского руководства, намеченный в выступлении премьера КНР Чжоу Эньлая на закрытом пленуме ЦК КПК в декабре 1968 г., был не для широкого «внутреннего потребления», так как этот вектор едва ли коррелировался с установками упомянутой культурной революции и с известным лозунгом Мао «Китай никогда не изменит свой цвет».

Но растущая, точнее, всё более острая потребность КНР в зарубежных технологиях и капиталовложениях, особенно в контексте экономических последствий культурной революции, вынуждала, что называется, пойти на крайние меры.

Вдобавок «напряженность на всём протяжении обширной китайско-советской границы и вовлеченность КНР в военное противостояние с США во Вьетнаме, Лаосе и Камбодже, – отмечал тайваньский политолог Люн Вэй, - требовали внутреннего экономического, главное - технологического прорыва в КНР. Чего нельзя было достичь прежними экономическими механизмами: штурмовщиной, народными коммунами, партийными директивами и т.п.». В связи с чем, по мнению эксперта, лозунг опоры сугубо на собственные силы и ресурсы всё сильнее доказывал свою несостоятельность «не только в экономике, но и в новой геополитической ситуации».

В результате с конца 1960-х в КНР стал более активно пропагандироваться лозунг «Одно государство – две системы», адресованный Тайваню, Гонконгу и Макао. Руководство КНР уже не сомневалось в том, что в стране могут сосуществовать две политико-экономические системы, взаимно подпитываемые. Во всяком случае суммарный объем зарубежных капиталовложений (прямых и портфельных) в производственные отрасли, транспортную инфраструктуру и энергетику через Гонконг и Макао и непосредственно оттуда за 1969-1973 гг. в примыкающие районы КНР возрос более чем втрое. Причем с созданием смешанных/совместных предприятий (ССП) с иностранным капиталом (в т.ч. с партнерами из Гонконга и Макао). И с представлением таких льгот иноинвесторам, как свободный вывоз большей части прибыли, гарантии неприкосновенности частной собственности, налоговые каникулы в период создания и в первые годы работы ССП, пониженные внешнеторговые пошлины.

Кроме того, этим предприятиям более чем на треть снижались, а то и вообще отменялись плановые задания — до их выхода на стабильно высокий уровень рентабельности. В Гонконге, Макао, Сингапуре проходили и поныне проходят обучение или стажировку китайские специалисты, направляемые на работу в особых зонах вблизи Гонконга, Макао и/или с инофирмами.

Еще в 1967 г. премьер Госсовета Чжоу Эньлай заявил, что Пекин не намерен нарушать соглашения с Лондоном и Лиссабоном насчет сроков аренды ими Гонконга и Макао.

Поскольку эти территории экономически выгодны не только КНР, но и ее зарубежным партнерам.

Зато в советских СМИ в брежневский период часто клеймили Пекин за сохранение иностранных колоний на территории КНР. Вместе с тем с 1968 г. через НИИ Дальнего Востока АН СССР (создан в 1966 г.)   в руководящие советские структуры по их же поручению регулярно поступала подробная информация об экономических связях КНР с названными регионами, участии их и реэкспортируемых западных капиталов в экономических проектах в континентальном Китае.

О том, что в КНР «будут апробироваться прогрессивные механизмы для дальнейшего укрепления социалистической экономики», заявил на IX съезде КПК премьер Чжоу Эньлай. Его выступление было предельно кратким — лишь с изложением основных экономических показателей   предстоящей 4-й пятилетки (1971-1975     гг.). В то же время премьер упомянул последнюю работу Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» (1952 г.), отметив тезис о нецелесообразности всеобщего огосударствления экономики: «Полагают, что передача собственности отдельных лиц и групп в собственность государства является единственной или во всяком случае лучшей формой национализации. Это неверно. На самом деле, передача в собственность государства является не единственной и даже не лучшей формой национализации, а первоначальной формой национализации, как правильно говорит об этом Энгельс».     

Известные американские китаеведы Дж. Фербенк и А. Фатчел небезосновательно полагают, что среди причин начавшегося поворота в КНР к апробации рыночных механизмов были и экономические реформы А.Н. Косыгина в СССР, начатые в 1965-м.

Хотя они были свернуты вскоре после известных событий в Чехословакии (август-октябрь 1968 г.). Китай же, по мнению этих экспертов, предпочёл не широкомасштабное реформирование плановой экономики «сразу и единовременно» как в СССР, а схему сообразно китайским пословицам «По капле наполняется море» или «С каждым шагом всё короче гигантский маршрут». Полагая, что быстрое реформирование экономики и планово-управленческой системы в таких странах, как Китай и СССР, приведёт к дестабилизации, а то и к разрушению всей политико-экономической системы страны. Кстати, не то ли мы и получили в ходе реформ горбачевского периода – рекордных как по своим темпам, так и по невразумительности…     

Тем временем IX съезд КПК был сосредоточен на политических вопросах, включающих прямо-таки разнузданную критику СССР. В то же время в утвержденном Мао отчетном докладе его преемника маршала Линь Бяо содержались небезынтересные нюансы в отношении китайско-советской границы, перспектив СССР и новых форм экономического управления в КНР. Первый: граница КНР с СССР – не только двусторонняя прерогатива: «В результате вооружённого вторжения армии советских ревизионистов на нашу территорию — остров Чжэньбаодао (Даманский) вопрос китайско-советской границы приковывает к себе внимание всего мира». Второй — насчёт экономических реформ и их апробации: «Наша цель заключается в том, чтобы… укрепить и упорядочить экономический базис социализма и тем самым обеспечить нашей стране дальнейшее движение широкой поступью по пути социализма». Причем имелся намёк и на революционность означенной апробации: «Наша задача не в подмене производства революцией, а с помощью революции как командной силы стимулировать развитие производства и двигать его вперёд».

А вот советскому руководству досталось сполна: «Клика советских ревизионистов-ренегатов, начиная с Хрущёва и кончая Брежневым и К°, представляют собой облечённых властью и идущих по капиталистическому пути, которые в числе многих давно засели в КПСС. Придя к власти, они немедленно превратили «надежду» буржуазии «на реставрацию» в «попытки реставрации». Они, узурпировав руководство партией Ленина-Сталина, путём мирной эволюции превращают первое в мире государство диктатуры пролетариата в государство диктатуры новой буржуазии». Но весьма характерно, что в этом докладе, как и в выступлении на съезде Чжоу Эньлая, не было критики косыгинских реформ…

Между тем территории особых зон в южнокитайской тихоокеанской провинции Гуандун вблизи Гонконга и Макао в 1972-2017 гг. были увеличены более чем в шесть раз. К настоящему времени почти вся эта провинция (около 180 тыс. кв. км) — специальная экономическая зона Китая, которая является одним из главных маршрутов привлечения иностранных инвестиций и технологий во многие регионы КНР.

Словом, советское клише начала 1980-х о том, что китайские реформы стартовали якобы лишь в конце 1970 гг., противоречит фактам.

Оно призвано, во-первых скрыть от широкой общественности длительный период тщательной подготовки и локальной проработки таких реформ в КНР, которые, выдвинув Китай на передовые экономические позиции в мире уже к середине 1990-х, сегодня и не предусматривают отказа от госрегулирования экономики и её перехода исключительно на рельсы неоколониального, т.е. экспортно-сырьевого капитализма, что произошло в бывшем СССР. А во-вторых – объективная информация о подготовке и начальном периоде тех реформ напоминала бы советской общественности о похожих косыгинских реформах, остановленных уже через 2,5 года со времени их начала…

Материалы по теме:

• Алексей Чичкин "Китай взял у СССР самое лучшее... "
• Алексей Чичкин "Ему доверял Сталин, но не жаловал Брежнев"
• Игорь Леонидов "Даманский-1969: геополитический проигрыш"