Не наступить бы на советские грабли…

Проекты перекройки административных и экономических границ регионов России отнюдь не сданы в архивы. Наоборот: снова появляются, теперь уже – в рамках «Стратегии пространственного развития до 2030 года», на днях выдвинутой Минэкономразвития РФ. Если вкратце, страну предлагается разделить на некие 14 «макрорегионов», которые, по замыслу ведомства, непременно станут своего рода полюсами того пространственного развития.

Этот проект МЭР рассчитывает утвердить в правительстве РФ не позже ноября с.г. Что ж, повторяется в схожей форме небезызвестный проект хрущевских совнархозов второй половины 1950-х – середины 1960-х. Что привело к дезорганизации госпланирования, управления экономикой, а также к административному отдалению регионов от центральных государственных ведомств. А всё это, заметим, уже тогда стало питательной средой для сепаратизма, пока еще нелегального...

Но даже в тот период государство еще контролировало, хотя и в менее директивных формах, межрегиональные экономические связи, могло предотвращать наиболее сильные центробежные сепаратистские тенденции. Весьма влиятельной, если не решающей, в управленческой системе была роль региональных структур КПСС, и особенно ЦК партии. Роль КГБ в те годы тоже не требует пояснений.

А что сегодня? По имеющимся данным, ввиду внутри- и внешнеэкономических факторов: падение платежеспособности рубля, рост внутренней и внешней задолженности почти всех субъектов Федерации (СФ), растущая дефицитность бюджетов «ненефтегазовых» СФ, стагнация или падение производства/сбыта в большинстве местных отраслей, запредельные транспортные тарифы в межрегиональных перевозках, особенно в железнодорожных, и т.п. – почти в 50-ти СФ (из 85) усиливается тренд к сокращению межрегиональных экономических связей. И в половине тех же СФ уже не первый год вводятся, по означенным (и смежным) причинам, ограничения, или даже запреты, на вывоз продукции массового спроса, особенно продовольственной.

Кроме того, в ходе недавнего международного форума «Интерткань-2018. Осень» (27–30 августа с.г.) отмечалось, в частности, что многие производственные инвестпроекты в текстильной и ряде других отраслей, включая АПК, предусматривающие государственное софинансирование, либо «заморожены», либо де-факто отменены.

Притом, что в 25 субъектах Федерации легпром (а АПК – более чем в 30-ти) остаётся стержневой отраслью.

Очевидно, что упомянутые тренды и факторы едва ли благоприятствуют очередному реформированию структуры федерального экономического управления. Вдобавок после 1991 года государственные отраслевые/межотраслевые программы, в т.ч. региональной направленности, едва ли выполнимы уже потому, государственное присутствие в экономике невелико. А бизнесу важнее всего высокие, точнее – стабильно сверхвысокие прибыли или, во всяком случае, возможность хотя бы удержаться на плаву. Даже ценой сворачивания межрегиональных экономических связей или консервации производственных, энергетических, транспортных проектов, имеющих стратегическое значение и для группы регионов.

Яркие примеры тому – рекордно долгий (уже свыше 25 лет) «застой» со строительством евроазиатских стальных магистралей БЕЛКОМУР (Архангельск–Сыктывкар–Кудымкар–Пермь), «Заполярный Транссиб» (Салехард–Уренгой–Игарка), Псков–Гдов–Санкт–Петербург, Астрахань–Элиста–Ставрополь. Та же ситуация с созданием прямой Транскрымской железной дороги, как и крупного текстильно-химического комплекса в Ивановской области, крупных лесохимических мощностей в Зауралье, Коми, Пермском крае; мощностей по комплексной переработке разнообразного сельхозсырья в Поволжье, Европейском Нечерноземье, Восточной Сибири…

Разве все эти факторы способствуют так называемому «пространственному развитию» экономики страны? И неужели оно реально без их преодоления? Тем не менее обозначенные факторы как бы за скобками вышеупомянутого проекта Минэкономразвития. Зато утверждается, что именно «14 макроэкономических регионов будут не административно-территориальными единицами, а центрами, с помощью которых будет раскрываться социально-экономический потенциал территорий». Основанием же для вхождения в макрорегион должен стать «…потенциал кооперации входящих в него субъектов». То есть, «в каждом из них должны быть крупный центр, а также объекты инфраструктуры, обеспечивающие выход территорий к международным рынкам или основным транспортным коридорам» (а разве можно выйти к этим рынкам без транспортных коридоров?). Что позволит якобы уже к 2025 году увеличить экспорт из этих макрорегионов на 30%. Правда, трудно понять суть столь бурного экспортного роста: это сырье или готовая продукция, рост выручки от экспорта или его товарный рост?

Многие эксперты полагают, что «макрорегиональный проект-сюжет» призван, скорее всего, заменить собой многие простаивающие федеральные отраслевые/межотраслевые программы и проекты, коммерческое и госфинансирование которых сокращается уже не первый год.

Но характерно, что уже начинается своего рода конкуренция между чиновниками за свою приоритетную роль в макрорегионах.

Так, в проекте Минэкономразвития обозначены Северокавказский, Дальневосточный, Центральный, Центрально-Черноземный, Южный, Северный, Северо-Западный, Волго-Камский, Волго-Уральский, Уральский, Западно-Сибирский, Южно-Сибирский, Енисейский и Байкальский макрорегионы. Притом, что их экономические границы, в большинстве своём, выходят за целостные рамки федеральных округов, где расположены эти макрорегионы (Волго-Камский, Волго-Уральский, Западно- и Южно-Сибирский «перераспределяются» между УрФО и ПривФО; Байкальский и Енисейский – между ДВО и СибФО).

Может быть, тем самым готовится некая «почва» для передела федеральных округов?

Но эти факты и версии – одна сторона медали. Другая состоит, в том, что предложенная география макрорегионов уже не устроила полпреда президента РФ Сергея Меняйло. Он направил вице-премьеру Виталию Мутко предложения по корректировке проекта. Точнее, С. Меняйло считает правильным создание единого Сибирского макрорегиона, который объединит 12 сибирских субъектов Федерации. Ибо в случае деления СибФО на три макрорегиона «произойдет ослабление процессов региональной интеграции и усилятся проблемы социально-экономического развития сибирских субъектов Федерации».

А ведь нечто подобное, повторим, было в «хрущевский» период, когда территориально-отраслевое планирование и управление экономикой было рассредоточено по региональным совнархозам (Советам народного хозяйства).

Но даже при централизованности административно-управленческой и экономической систем СССР этот проект привел к негативным последствиям и в политической сфере.

Хрущевскому руководству к концу 1950-х стала претить существующая в стране административно-экономическая система, и оно решило ее реформировать. С акцентом на якобы социально-экономическое развитие регионов. «Да, в действовавшем механизме, формировавшемся годами, было немало изъянов и спорных схем, но это вполне можно было постепенно и грамотно устранять, но не рушить всё и сразу, – сетовал глава Госплана СССР (в 1949–1957 гг.) Максим Сабуров. – А опыт совнархозов первых лет советской власти повторили в основном в политических целях. И потому в искажённом и всё более ущербном виде. Тот «залихватский» подход тогда же применили к освоению целины, возделыванию кукурузы, “реформированию” МТС».

Западные и югославские СМИ небезосновательно отмечали в тот период, что, несмотря на «антисталинское вычесывание» партгосаппарата в середине 50-х, в нём ещё оставалась непрохрущевская номенклатура, особенно в его среднем и низовом звеньях. Потому посредством совнархозов Хрущев стремится, прежде всего, создать и де-факто создал преданную ему многочисленную номенклатуру снизу-доверху.

Тем временем на основе указов Президиума Верховного Совета и решений правительства СССР (1956–1957 гг.) с 1 июня 1957-го вся страна была разделена на экономические административные районы (АЭР), управляемые совнархозами. АЭР образовывались Верховными советами союзных республик; ими же утверждались председатели, их заместители и члены совнархозов. Они подчинялись Советам министров союзных республик, причем председатели этих новых структур пользовались правами министра союзной республики и входили в состав её Совета министров. То есть резко возросла бюрократическая, а точнее – партгосноменклатурная надстройка и в экономике, и в региональной управленческой системе.

Только в РСФСР сперва было создано, причем в считанные недели, аж 70 (!) АЭР и упразднено в целом до 80% общесоюзных и союзно-республиканских министерств, занимавшихся вопросами промышленности, АПК и строительства. Немногочисленные оставшиеся министерства получили резко сокращенные функции, притом они руководили предприятиями соответствующих отраслей опять же через совнархозы. Отсюда – нараставшая неразбериха в управлении экономикой, всё более частое дублирование управленческих и смежных функций. По принципу: «один с сошкой – семеро с ложкой».

Вскоре решили-таки укрупнять совнархозы: к ноябрю-декабрю 1962 г. их общее число в СССР сократилось со 105 до 43, в т.ч., скажем, в РСФСР – с 70 до 24, на Украине – с 14 до 7. Но управленческий аппарат прежних таких структур минимум на 70% переводился в местные структуры укрупненных совнархозов. Одновременно с совнархозной кампанией, напомним, ухудшалось социально-экономическое положение в стране, особенно в РСФСР…

По данным Владимира Лысенко, зампредседателя комитета Госдумы РФ по делам Федерации и региональной политике (в 1993–2002 гг.), «к концу 50-х – началу 60-х гг. стало всё более очевидным, что совнархозы оказались инородным телом в экономике».

Почему? «Их создание привело к нарушению давно сложившихся хозяйственных связей между предприятиями экономических районов; руководство многими отраслями, особенно промышленными, оказалось раздробленным по многочисленным районам. Руководители целого ряда совнархозов (около 20-ти из существовавших 43-х к 1965 году) были обвинены в "местничестве", "склонности к сепаратизму" и т.п. В октябре 1965 г. решениями пленума ЦК партии и союзного совмина совнархозы были упразднены: страна полностью вернулась к отраслевому принципу управления».

В связи с этим решением, как пояснил автору в 1984 г. Завен Мосесов (1911–1989), начальник Центрального штатного управления минфина СССР (в 60-х – начале 70-х), «в наше и другие ведомства в первой половине 60-х приходило всё больше писем от трудящихся и от рядовых управленцев в региональных совнархозах, что директивы, рекомендации Центра по социально-экономическим вопросам и его управленческие функции в растущей мере игнорируются руководством совнархозов. Особенно в прибалтийских, закавказских, среднеазиатских республиках и в ряде нацавтономий в РСФСР. Что, как отмечалось в этих письмах, ведёт к разрушению народнохозяйственного комплекса страны. А это чревато последствиями и для административно-политической системы СССР, реанимацией националистических настроений в его нацрегионах, в т.ч. в их руководстве».

Так не повторятся ли те же последствия, причем в более деструктивной форме, при реализации нынешнего проекта «о 14 макрорегионах»? Тем более в условиях куда меньшей, в сравнении даже с совнархозным периодом, управляемости экономикой, социально-политической, межнациональной ситуацией из единого (теперь – федерального) центра?

Материалы по теме:

• Россию предлагают разделить на 14 макрорегионов
• Юрий Алексеев "В долговой ловушке"
• Алексей Балиев "Надо ли перекраивать Северный Кавказ?"
• Комментирует политолог Алексей Чичкин "Идеология региональной независимости?"