Донецк наш!

Пять лет прошло, как 5 июля 2014 года части Ополчения из Славянска перешли в Донецк, но те, кто это пережил, все помнят, как вчера.

Перед выходом в Славянске, осажденном многократно превосходящими силами ВСУ, было ощущение надвигающейся катастрофы. Большинство ополченцев собирались стоять до конца.

Пользуясь знанием конфиденциальной информации о почти полном смыкании кольца окружения, я решил за пару дней до этого отпустить тех членов моей киевской группы, которых туда привез. Почему я решил пойти на такое нарушение правил? Во-первых, потому, что ожидались тяжелые уличные бои, и слабаки были бы в них только обузой. Во-вторых, мне было несколько не по себе, что именно по моему призыву эти люди приехали на весьма вероятную погибель, и я хотел, чтобы остались только те, кто осознанно пойдет в последний бой. Сам Стрелков тогда еще не решил выходить и считал, что скоро будут уличные бои и конец.

Получив столь «оптимистические» данные, я тогда уже и сам стал готовиться к смерти в неизбежных городских боях и уже дал домой завещание. Из Славянска оставалась одна свободная дорога на выезд, и та простреливалась артиллерией противника.

Я объявил своим: кто хочет, тот сможет покинуть город на одном из последних транспортов. Один «боец» тут же кинулся ко мне, прося отпустить к «больной жене», и клятвенно пообещал вернуться через три дня. Я улыбнулся и отпустил – зачем нам такие нужны?

Но никогда не забуду реакции крестившейся в православие коренной немки Маргариты Зайдлер. Со своим неподражаемым акцентом а-ля Екатерина II она тут же выдала быструю тираду: «Слава Богу! Мы всье тут скоро умрьем за Святую Русь!».

Я не сомневался, что так оно и было бы: эта девушка своей жизнью давно доказала любовь к России, которую считала последним оплотом христианства и консерватизма перед лавиной западного растления и деградации. Еще 12 лет назад она навсегда покинула Германию, справедливо сочтя ее оккупированной Америкой и упадочной территорией, приняла нашу веру, жила послушницей в монастыре, последние несколько лет занимаясь общественной работой в пользу интеграции Украины и России, против нарастающей волны бандеровщины и майдана. Она ходила на все наши массовые акции, хотя они уже тогда нередко несли риск массовых столкновений с оппонентами и нападок полиции. Потом она осознанно поехала на войну, где девушке, да еще с иностранным паспортом, находиться было во много крат более опасно, чем любому мужчине. 

При этом и другие ополченцы, сплотившиеся для защиты Русского мира в 2014 году, были тоже глубоко идейными людьми, вставшими в строй тогда, когда Ополчению грозила катастрофа, не было никакой зарплаты, выплат семье в случае гибели или увечья. Поэтому и в нашей группе киевлян почти все решили остаться, несмотря на катастрофичность ситуации.

Однако, как известно, Бог дал нам еще возможность пожить, ибо через несколько дней последовал приказ о выходе.

Хвост огромной колонны Ополчения при этом попал под обстрел «Градов». Там должен был быть и я, но наша машина невольно оказалась во главе колонны из-за ошибок проводников, и мы, наоборот, первыми въехали в Краматорск, увидев оттуда дальние вспышки разрывов и услышав артиллерийскую канонаду. Ночевали мы в торговом центре Краматорска, где продавали мебель; спали в роскошных кроватях магазина. Давно мы в таких райских условиях не отдыхали. Порядок при этом был образцовый, никто не мародерствовал, только некоторые ребята чистили оружие и перепачкали простыни, но это не со зла и не из пакости. Простые люди из водителей, шахтеров, мелких торговцев – они мало обращали внимания на условности, но грабежами не занимались.

Такая же ситуация, кстати, была и в Славянске. Помню, я зашел в кабинет одного большого местного чиновника, где было полно дорогих вещей, а в здании давно разместилось Ополчение. Никто ничего не тронул, хотя особого контроля не было – при желании можно было все тихо и незаметно разграбить. При этом я увидел там набор прорусской и антиглобалистской литературы, понял, что это неплохой человек, как и огромное большинство славянцев, оказавших активную поддержку ополченцам. 

Мы очень не хотели уходить из Славянска, однако приказ есть приказ, а его правильность мы оценили позже. Ополчение сильно укрепило оборону Донецка и разрушило сложившееся там двоевластие. Прокиевский мэр Донецка Лукьянченко, оценив обстановку, тупо сбежал в Киев.

В этом плане интересно свидетельство нашего врага Саида Исмагилова – прозападного религиозного политикана псевдоисламского толка, грантополучателя Госдепа США, который до самого прихода Славянской бригады вместе с другими национал-либеральными сектантами проводил «молитвенные марафоны» за единство Украины с Донбассом в центре восставшего Донецка (и им никто не препятствовал!). В своем интервью он потом признал:

«...Пятое июля называют днем освобождения Славянска и других городов севера Донетчины. Но дончане помнят эту дату как день окончательной сдачи Донецка. До этого еще не было такого ощущения. Ведь наши войска к тому времени отбили Шахтерск и взяли Донецк в кольцо. Казалось, освобождение города уже близко. Но с приходом полчищ Гиркина стало ясно, что дорога в Донецк все же не была перекрыта…

…Наш молитвенный марафон был последним пристанищем патриотов — людей разной веры, которые ежедневно собирались, чтобы помолиться за единство Украины.

…Я с группой священников других конфессий ходил к тогдашнему мэру Донецка Александру Лукьянченко искать у него заступничества... Но в тот день в Донецк уже зашли банды российского эфэсбэшника Гиркина и в здании горисполкома "дежурил" "Оплот". Законный мэр уже ничего не решал...

Я чудом избежал ареста, а на выезде из города меня просто не узнали».

Оставим на совести этого «евро-исламиста» утверждение о том, что большинство Славянских ополченцев «составляли люди из русской глубинки».

Абсолютное большинство были гражданами Украины. Конечно, были и замечательные добровольцы из России, типа Игоря Иванова, руководителя Русского общевоинского союза и его бойцов, были добровольцы из той же Сербии, Германии, Белоруссии, но все же их удельный вес в Ополчении был сравнительно невелик.

Однако в этом вопросе ложь Саида Исмагилова вполне закономерна: таков уж на сегодня мейнстрим киевской пропаганды: «российская агрессия», «вторжение» и т. д. Каждое публичное лицо на Украине, которое такую линию не поддерживает, получает огромные проблемы от майданного режима. Однако при этом у Исмагилова не было никаких причин врать о Славянском ополчении. И он, раздраженный воспоминаниями о своем бегстве из Донецка, высказал правду о том, что именно приход Славянской бригады в Донецк сделал там невозможной публичную подрывную деятельность в пользу киевской хунты. Так что подобные Исмагилову проукраинские политиканы, сумевшие спокойно досидеть в Донецке аж до самого прихода Славянской бригады, вовсе не считают победой Киева вход украинских войск в Славянск. Они справедливо считают это событие днем потери Донецка Украиной.

А если отмежеваться от глобальных аспектов, то в чисто человеческом плане после осажденного, лишенного света и воды Славянска с его постоянно витающей в воздухе смертельной угрозой, мы испытывали культурный шок в мирном и богатом Донецке, подобно неким индейцам, пришедшим из джунглей в поселок старателей. Я слегка утрирую, конечно, но в целом наши чувства были именно такими.

В Славянске все удобства давно канули в лету из-за артобстрелов. Больше недели мы не мылись, позвонить родным было сложно – для этого надо было вылезти на высотку, которую периодически простреливали украинские снайперы, ночью мы толком не спали, а дремали на стульях в бомбоубежище под вой сирен и канонаду. Мы испытали потрясение, снова привыкая к благам цивилизации типа душа, мобильной связи и кофейных автоматов. Дончане встретили нас очень хорошо, весь город собрался тогда на огромный митинг. Женщины дарили нам цветы и совали продукты.

Естественно, мирная жизнь была недолгой, вскоре началось наступление ВСУ, и обстрелы украинской артиллерией даже центра Донецка, не говоря о его окраинах.

Спустя недолгое время я видел там, например, незабываемые картины разбивания балконов жилых высоток снарядами 152-миллиметровых гаубиц невдалеке от штаба, после чего украинский интернет и телевидение взрывались сообщениями о том, что «донецкие террористы снова обстреляли центр Донецка».

Украинские СМИ не стеснялись и не стесняются самой дикой лжи: по их сообщениям выходило, что сторонники Русского мира сами себя взорвали в Администрации Луганска, сами себя сожгли в Одессе и сами себя обстреливали в Донецке.

Неудивительно, что нам сразу же пришлось заняться пресечением ретрансляции лживых передач украинского телевидения на Донецк с помощью донецких же (!) телепередатчиков, которые, как ни удивительно, продолжали это делать и в период ДНР.

Разместились мы на первых порах в здании местного СБУ, где был давно построен даже небольшой храм, куда сразу начало ходить немало ополченцев. Среди них было немало воцерковленных людей, взявшихся за оружие из-за того, что вожди майдана всячески поносят Русскую православную церковь и явно собираются искоренять православие на Украине. Как мы видим спустя пять лет, эти опасения наших бойцов были вполне оправданны и сбылись, поскольку на Украине продолжается издевательство над канонической Церковью и погромы ее приходов.

В первые мирные дни мы не только занимались укреплением обороны города, зачисткой подрывных элементов, но и обустраивались, общались, митинговали.

Было огромное количество надежд, казалось, жизнь начинается заново. Далеко не все задуманное сбылось, однако все могло бы быть гораздо хуже.

Глядя на оккупированную Украину, где искореняется христианство, попирается все русское, процветает неслыханная даже по меркам «незалежной» коррупция, где проводится наркотизация и содомизация молодежи и детей, я радуюсь тому, что мы дали хоть какой-то отпор всей этой нечисти.