«Все начинается в Донбассе…»

«Когда говорит оружие, музы молчат», – так говорили в Древнем Риме. Потом эту поговорку переиначили на современный лад, и слово «оружие» заменили на «пушки». Однако сегодня в Донбассе, несмотря на непрекращающиеся варварские обстрелы ВСУ мирных кварталов, постоянную угрозу нового наступления киевских карателей, неимоверные бытовые трудности, – писатели продолжают писать стихи и прозу, выходят книги.

Доказательство этому – только что изданный сборник в твердой глянцевой обложке «Время Донбасса», изданный Союзом писателей Луганской народной республики и отпечатанной в типографии того же Луганска. У книги подзаголовок: «Литература народных республик». В нее включены стихи и прозаические произведения авторов Донецка и Луганска. «В сборнике, – говорится в предисловии, – подводится художественный итог еще одного года свободной жизни Донбасса после судьбоносного выбора. Еще один год, начавшийся с боев, с зимнего Дебальцевского «котла» и военной победы, а затем шедший долгой трудной дорогой к миру. Главное же – за всеми сводками новостей и сообщениями информационных лент скрывался человек, стояли живые люди со своей болью и проблемами, принесенными войной, распадом некогда цельного мироздания и мучительного рождения нового. Вот эту человеческую рефлексию во всей полноте может выразить только искусство. Особенно – искусство слова. Потому что литература – прежде всего сопереживание, способность взять на себя чужую боль и нести ее, как крестную ношу».

Стихи, собранные в книге, буквально обжигают яростным протестом против развязанной Киевом братоубийственной войны, испепеляющей ненавистью к врагу, безжалостно убивающему женщин и детей, разрушающему мирные города и села Донбасса.

И в то же время они исполнены высоким пафосом горячей любви к родному краю, твердой верой в Победу, в конечное торжество правого дела Новороссии, его народа, который хочет жить свободно по своим законам и говорить на родном языке. Поэт Юрий Беридзе предельно ясно сказал об этом в своем стихотворении «Сепаратист»:

Когда осела пыль от взрыва,

над домом дым завис, когтист…

Мужик спокойно, без надрыва,

сказал, что он – сепаратист…

Что он до смерти неизбежной

отныне – ватник, колорад,

но он не примет «незалежность»,

которую вещает «град»,

в которой войско атакует

не вражий дот, а дом в саду…

Не примет неньку он такую –

ни подобру, ни по суду,

Не примет ни за что на свете –

уж лучше сразу наповал…

Сказал мужик: вот Бог свидетель,

и крест на этом целовал…

Как грандиозное столкновение двух цивилизаций воспринимает происходящее сегодня на Донбассе поэт Сергей Жуков, который считает, что в огне сражений выплавляется боевая доблесть бойцов, сражающихся за правое дело:

Нет вечности у нас в запасе.

Сразились Запад и Восток.

Все начинается в Донбассе.

Там бьется истины исток.

Трудились люди, но настигли

Огонь и бешеный свинец.

И выплавляется, как в тигле,

Сарматский доблестный боец.

Порой снаряды на исходе.

Герои бьются до конца.

И фронт безжалостно проходит

Сквозь души и через сердца.

Народу Донбасса не остается ничего другого, как взять в руки оружие и воевать за родной дом до конца с теми, кто хочет заставить его забыть родной язык, жить по чужим законам.

Об этом – стихотворение Вадима Гусева.

Затихло. Дым повсюду веял,

Накрыв разрушенный квартал.

В проемах – сорванные двери

Скребли металлом о металл.

В ушах еще звенели взрывы,

Во рту царапался песок,

Волны погибельной порывы

Ушли грозою на восток

И встав спиной к далеким вспышкам,

Приладив сбоку пулемет,

Стихи читал седой мальчишка

О том, как в Киев он войдет.

Об этом же пишет в своих пронзительных стихах Александр Сигида:

Выслушай новости тихо

и ни о чем не жалей –

невыносимое лихо

белого снега белей.

Вывод подобен поземке

и вызывающе прост:

В нашем рабочем поселке

Каждая хата – блокпост.

Вместе с ополченцами отражают натиск врага и женщины Донбасса, как это делали в свое время жены декабристов, сестры милосердия в Первую мировую, санитарки и радистки Великой Отечественной.

Об этом – стихотворение Елены Заславской:

Ты же мой русский мальчик:

Война, ополчение, умереть за Отечество.

Ничего не меняется,

Ничего не меняется.

Бесы скачут,

А ангелы ждут на пороге вечности.

Я твоя русская девочка:

Красный крест, белый бинт, чистый спирт

В мясорубке расчеловечивания

Будет щит тебе

Из моих молитв.

А весна наступает. Цветущие яблони

Поют о жизни, презревшей тлен,

Так, будто они – православные,

Русские и после молитвы встают с колен.

В одном ряду с шахтерами Донбасса в рядах ополченцев крепко держат оборону родного края казаки. Об этом стихи казацкого поэта Новороссии Павла Крацова:

Взбила рябь Лугань-река.

Взрыва эхо громово.

Погубили казака

Павла Дрёмова.

Погубили атамана.

Вызов бросили

Городам, полям, курганам

Новороссии.

Кто убийцы? Что им надо?

Где, скрываясь, гнезда вьют?

За бугром? А может рядом

Скорбно «Лазаря» поют?

Нет! Они от наших взоров

Подлых глаз не спрячут.

И над ними скоро, скоро

Вороны заплачут.

«Ватники» – так назвала свое стихотворение Марина Кудимова. Но оно не о том, что именно этим словом с ненавистью и презрением называют ополченцев киевские каратели. А о том, что ватник – это надежная боевая одежда, в которой русский солдат победил в самой страшной войне, и которая до сих пор хранит и оберегает воина.

Ночь не треснула перестрелкою

И с врагом не столкнула в лоб.

Ватник держит осколки мелкие,

А от крупных спасет окоп.

Нет у междуусобий линии,

Смерть минувшего не вернет,

Плащаницей этой синею

Тело жесткое обернет.

Над донецкой степью пуганой

Кропивянка поет судьбу.

Ватник пылью пропитан угольной –

Не смывается в гробу.

Кровь пробьет покрова холстистые,

Запечется – не разорвут.

Это русскою реконкистою

СМИ речистые назовут.

Поразительный образ сражающегося и непобедимого Донбасса рисует в своем очерке «Два Донецка» Иван Донецкий. Герой очерка идет по разбитым украинской артиллерией и минометами улицам и видит неподвижно сидящую на лавочке у дома старуху с костылем.

– Не страшно здесь? – спрашивает.

– Я свое в шахте отбоялась. Десять лет на Феликса Кона, – старуха замолчала. Неожиданно сверкнула глазами:

– Они на кого напали? С кем воевать собрались? Видела я их в шахте. В конце сороковых через нас многие прошли. Были здесь и с Полтавы, и с Западенщины. Сбежали все. «А хиба я, дурный цилый дэнь у погриби сыдиты та каменюку добвты?» – зло перекривила старуха и продолжила:

– А мне, девчонке сопливой, не тяжело было? Я семь лет бутчицей отмантулила и три – ламповщицей. В шахте пахать надо, а не химичить. А они норовили на чужом горбу в рай въехать. Били мы их за это. Они и воюют так, из-за угла, да из кустов…. Я б сама этим тварям бандеровским головы обушком проломила, – старуха бьет костылем по воздуху…».

«Вы, – продолжает автор, – оглядываетесь, уходя, на неподвижную старуху, и вам кажется, что она высечена из черного мрамора. Сколько бы ни било по ней мин и снарядов, они ничего не смогут с ней сделать. Она тверже антрацита, который долбила в молодости. Ей могут отбить, ногу, руку, голову, а она даже не шевельнется. Она будет сидеть, опираясь на свою палку, и ненавидеть тех, кто убил ее внука…».

И в заключение автор очерка делает закономерный вывод, который ясно говорит нам, почему народ Донбасса победить, поставить на колени невозможно: «Шахтерские поселки выплавили, закалили, создали донбасский характер, который дробит, как обушок уголь, колени, наивно пытающие его переломить».