Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
29 марта 2024
Формула нашего суверенитета

Формула нашего суверенитета

Татьяна Гурова
18.01.2005

Только консолидация российской элиты может дать старт настоящему развитию страны. Этот процесс неизбежно будет сопровождаться перераспределением экономических сил, но бояться не следует. Важно, чтобы он начался уже в этом году.

Россия переживает очередной "самый сложный" эпизод в своей истории. Одни называют это реакцией, то есть наступлением бюрократии и силовиков на демократические права и свободы, другие - восстановлением государственности и прав государства. Нам представляется, что более точное определение - точка бифуркации. Точка, из которой существует множество вариантов выхода, и они, по идее, должны быть самыми разными - от предельно драматических до крайне оптимистических. Однако наша бифуркация явно асимметрична: негативных сценариев называется множество, а позитивных нет совсем. К кому сегодня ни обратись, каждый обозначит как минимум три-четыре варианта того, как "все погибнет". Самые ходовые из них: 1) принципиальное подавление свобод в стране и учреждение полной власти военных или спецслужб - фактически учреждение хунты, 2) усиление националистических тенденций и распад страны, 3) серия "оранжевых" революций и распад страны, 4) окончательная деградация российской государственной власти и установление внешнего управления. И это, конечно, не полный перечень возможных негативных сценариев. А вот с позитивными вариантами проблема. Даже официальные лица, которым по долгу службы надо говорить о хорошем, - люди, имеющие непосредственное отношение к осуществляемой сегодня политике, - позитивных сценариев не рисуют. Они говорят об успехах, о неплохих темпах экономического роста, об укреплении финансовой стабильности страны, но ни в коем случае не о благополучном или хотя бы нормальном будущем.

Все это очень похоже на эпидемию общественной истерии. Состояние не только опасное, но, по большому счету, еще и бессмысленное. Если все так плохо, то надо собирать чемоданы и ехать. Но ведь мы почему-то не делаем этого. Значит, чувствуем, что возможны и другие варианты. И они есть. Надо только заставить себя взглянуть на наши реалии с точки зрения открытия длинных позиций и хотя бы на время смириться с тезисом Броделя: "Все это просто, без сомнения, слишком просто. И протекает медленно, медленнее, чем полагают обычно".

Что думает народ, или Какие ценности сегодня объединяют российское общество?

В действительно трудные моменты жизни хочется опереться на что-то абсолютное. В случае обсуждения судьбы страны этим абсолютным надо считать мнение народа. Именно оно определит границы, до которых способна дойти реакция. И оно же способно стать настоящей опорой для тех элементов власти, которые собираются развивать страну. Как пишет Сергей Чернышев, "власть, готовая и способная хранить общее сознание и изменяться вместе с ним, приобретает харизму. Власть, пытающаяся опустить его до своих нужд, рискует потерять ’мандат неба’".

Задачу определения нынешнего состояния общего сознания мы посчитали для себя нерешаемой и ограничились составлением списка тех ценностей, по поводу которых в российском обществе наблюдается согласие. Список этот оказался очень коротким. В нем всего два пункта - собственность и суверенитет.

Представители среднего класса (из разряда high-middle) привыкли считать, что ценность частной собственности разделяют только они и еще доли процента народонаселения, относимого к собственникам крупного частного бизнеса. На этом основании они полагают себя меньшинством, которое случайно возникло на территории дикой России и вот-вот будет сметено ураганом народного гнева. Сегодня это уже заблуждение. Пожалуй, единственное из нового, что вынесла практически вся страна из революции 90-х, - это признание ценности частной собственности. Об этом свидетельствуют и наши исследования, и мнения социологов. Так, в 2002 году (после старта "дела Юкоса") мы исследовали отношение населения страны к бизнесу, и, согласно ему, более 80% граждан приветствуют широкое распространение в стране института частной собственности, примерно столько же хотят, чтобы их дети в будущем занимались предпринимательством. О том же говорят результаты и других исследователей. Политолог Алексей Зудин соглашается, что "частная собственность - это то немногое, по поводу чего в обществе наблюдается консенсус - от коммуниста до либерала". А социолог Вячеслав Глазычев считает, что мы просто плохо представляем себе масштаб перемен: "Общество меняется. Уже очень многие втянуты в институт частной собственности, и страна изменится кардинально, когда эти люди начнут передавать свою собственность детям".

Вторая ценность, разделяемая тоже почти всеми, - это целостность России, ее защищенность, желание, чтобы нас уважали в мире, в том числе и за силу, и, если хотите, это амбиции сохранить преемственность исторической судьбы России - страны, которой удалось заселить и удерживать огромное пространство. Все это восходит к слову "суверенитет".

Яркими свидетельствами ценности суверенитета можно считать два явления. Во-первых, колоссальную поддержку Владимира Путина, которая была оказана ему народом практически сразу же после его появления на публичной политической сцене. Во-вторых, реакцию на события на Украине. Известно, что социологические измерения в России указывали на подавляющую поддержку российскими гражданами Виктора Януковича. И дело здесь не только в том, что он был пророссийским кандидатом. Вряд ли граждан сильно интересуют геополитические замыслы Кремля. Скорее, в тезисе "Пусть Украина станет европейской страной" - да еще на фоне революции, да еще при энергичном подталкивании со стороны Запада - российские граждане увидели странное для них стремление расстаться со своим суверенитетом.

Очевидно, что у народа, населяющего страну, есть и другие общественно значимые ценности. Но похоже, что по поводу всего остального в обществе консенсуса нет. Социальная справедливость? Большинство населения смогло вполне оценить следствия социальной справедливости в советские времена, да и слишком по-разному ее будут понимать разные группы. Демократические права, то есть право выбирать? Конечно, но эти права являются функцией и собственности, и суверенитета, и люди интуитивно готовы к тому, чтобы масштаб этих прав удовлетворял компромиссу между частными свободами и интересами страны.

Итак, собственность и суверенитет. К самой возможности организации жизни на основе этого сочетания Россия шла, кажется, даже слишком долго. И раз теперь эти ценности широко вошли в нашу жизнь, самоубийственно для власти будет строить свою политику, игнорируя любую из них.

Рынок с элементами капитализма

Вопрос, который часто задают граждане: в какой социально-экономической формации мы очутились в результате революции 90-х? Он не так уж наивен. То есть очевидно, что мы уже не в социализме. Более того, Егор Гайдар и Анатолий Чубайс, которые торопились с приватизацией для того, чтобы разрушить саму базу восстановления социализма, свою задачу решили (см. предыдущий пункт), и возвращение к прошлому невозможно. Но капитализм ли это?

Теория, да и сама жизнь разделяют рыночное хозяйство и капитализм. Рыночное хозяйство существует везде, где есть свободный обмен ценностями. Это хозяйство основано на частной собственности, на разделении труда, и функции его заключаются в том, чтобы как можно эффективнее обеспечить текущую материальную жизнь людей. Оно не требует и не способствует концентрации активов, но в результате оно и не способно принципиально менять направление хозяйственного развития страны.

Капитализм - совсем другое дело. Он существует там, где существует капитал, активы, которые характеризуются следующими особенностями:

они велики и концентрированны; они способны создавать новую стоимость; они используются для реализации не тактик, а стратегий; они способны влиять на судьбу больших хозяйственных систем.

Все эти свои качества капитал приобретает со временем, и потому, как правило, он становится самим собой только в результате длительных накоплений предшествующих эпох.

Как с точки зрения такого разделения выглядит Россия? У нас, без сомнений, уже более десяти лет как существует обширное рыночное хозяйство со свободным конкурентным обменом и множеством игроков. Это хозяйство живет и развивается. Но активы, крутящиеся в этом хозяйстве, еще слишком малы, чтобы быть капиталами.

Есть ли у нас капитализм? Есть. Но его немного. Активы, которые являются российским капиталом, известны. Это прежде всего нефть и газ, затем металлы - цветные и черные. Это земля, которая по большей части по факту принадлежала губернаторам (и поэтому они тоже были крупными капиталистами). Сюда же можно отнести активы лесной отрасли. Сюда же - транспортную инфраструктуру как инфраструктуру обслуживания огромного пространства. И, с некоторой натяжкой (натяжка как результат десятилетия бесхозности), - ВПК и смежные с ним активы инновационного сегмента. Совершенно в соответствии с теорией эти российские активы, и только они, достаточно велики и концентрированны, чтобы быть способными определять стратегию развития страны. В каких внешних направлениях мы будем осуществлять свою экспансию; в какие сектора широкого рыночного хозяйства мы будем направлять капиталы, чтобы капитализировать эти новые сектора; будут ли эти капиталы насыщать нашу финансовую систему или будут работать в других странах - все это решают те, кто владеет или управляет уже имеющимися российскими капиталами. И нет ничего удивительного в том, что за них идет серьезная и долгая борьба. Она началась с приватизации 90-х и продолжается сегодня и в "деле ЮКОСа", и в политике, касающейся судьбы российских железных дорог, и в попытках консолидации активов в секторе ВПК, и в борьбе с губернаторским феодализмом.

Вряд ли кто-то из нас в состоянии всерьез повлиять на эту борьбу, но, наблюдая за ней и оценивая ее как политику власть имущих, мы должны отдавать себе отчет в нескольких вещах.

1. Именно эти активы обеспечивают суверенитет страны. Как бы ни был широк и эффективен сектор рыночного хозяйства, он не обеспечит нашей экономической, а значит, и политической независимости. Из этого следует, что всем нам выгодно, чтобы эти активы находились под российским контролем.

2. Мы все заинтересованы в соблюдении преемственности права собственности на эти активы, так как отсутствие такового мешает осуществлению ими своих стратегических функций.

3. Мы заинтересованы в том, чтобы они управлялись эффективно.

И еще мы должны понять, что решение всех этих задач одновременно невозможно без осуществления важнейшего социального акта - консолидации элиты.

Насчет госкапитализма

Однако, прежде чем перейти к теме элиты, мы должны ответить на один подвопрос, касающийся типа нашей формации: возможен ли переход к госкапитализму? Этот вопрос возникает естественно, например, как реакция на приобретение "Роснефтью" "Юганскнефтегаза", а также на недавно объявленные цели окончательно национализировать "Юганскнефтегаз" и уже дальше думать о его судьбе. На эти же размышления многих наводит эффективность системы госкапитализма в Китае. Однако у нас китайского варианта не будет. Прежде всего, не видно, чтобы на это был всерьез настроен кто-либо из ныне правящих. Ни играющие в экономику ультрасиловики, ни ближайшее окружение Путина этого, по большому счету, не хотят. Первые - в большей степени из корыстных интересов (абсолютно по Марксу можно наблюдать, как собственность овладевает и ими), вторые - в том числе и из идейных соображений. Сам Путин неоднократно реагировал на тему госкапитализма в том смысле, что с этим надо быть осторожным, так как не очевидно, что эта форма управления хозяйством эффективна. Да и вся логика действия ближайшего путинского окружения в отношении, например, инновационного сегмента, к которому они, безусловно, относятся как к капитальному активу, показывает, что речь идет о капитализме с частной собственностью. Нашлись бы достойные собственники.

При этом, конечно, можно предположить, что какое-то время, пока нужные собственники не дозрели, будет некое подобие госкапитализма. Но для всех нас будет лучше, чтобы этот период был коротким. Мы как страна имеем большой опыт государственного управления собственностью и хорошо знаем, что в условиях латентного российского индивидуализма она хорошо управляется только под угрозой расстрела. При этом за последние 15 лет мы могли убедиться в абсолютной готовности российских граждан эффективно управляться с собственностью, в возможность чего, кстати говоря, не верили даже те, кто изгонял коммунизм и рушил СССР.

Бедная элита

Эта глава потребует от нас изрядной доли цинизма, потому что речь пойдет о взаимоотношениях власть имущих. Долгих 15 лет мы жили в наивном убеждении, что демократические страны держатся на эффективном гражданском обществе, что власть должна лишь обслуживать интересы этого общества, и не любили олигархов, и даже вырастили из себя основу гражданского общества - средний класс.

Но равно как рыночное хозяйство без капитализма не способно развиваться стратегически, так же бессильно гражданское общество без консолидированной элиты. А ее формирование - всегда сложный вопрос, решение которого невозможно без определения судьбы больших экономических активов.

Мы вообще до сих пор очень плохо отдавали себе отчет в том, насколько важна собственность. Постсоветский мир проводит с собой много экспериментов, и едва ли не главный из них - попытка сохранения суверенитета страны в отсутствие элит, обладающих единственной естественной легитимностью - реальной и большой собственностью. По-видимому, такого не было никогда, так как во всех прочих случаях, кроме социализма, при переходе от одной формации к другой элиты в той или иной степени сохраняли преемственность собственности. Но у стран - наследников СССР такой возможности не было, и это в значительной степени обострило вопрос о способности стран к сохранению суверенитета (о чем свидетельствуют примеры многих стран постсоциалистического мира).

Мы должны смириться. Если мы хотим быть суверенной страной, мы должны иметь суверенную элиту. А чтобы она была таковой, она должна быть богатой. И вряд ли можно было ожидать, что этот процесс перераспределения российских капиталистических активов будет красивым. (Впрочем, те, кто в нем участвует, играют не на красоту.) Здесь кстати придется фраза г-жи Тэтчер: "В таких обстоятельства совершенно теряются голоса жертв или тех, кто предвидит последствия и твердит, что прекрасно можно обойтись и без войны. Остаются лишь две возможности: выбросить белый флаг или сражаться".

Формула консолидации

Сражение неизбежно. Призы обозначены. К уже сказанному важно добавить такие призы, как крупнейшие банки страны, которые надо из кого-то выращивать, используя, конечно, и государственные ресурсы. Мы не сумасшедшие и не возьмемся рисовать, как будут распределены главные экономические активы, но исходя из общих принципов корпоративного управления можно представить некий общий план консолидации.

Главный участник известен вполне - это (условно) партия национального реванша. Ее ядро - ближайшее окружение Путина, частично выходцы из наименее деградировавшей части силового аппарата государства. Пожалуй, эта "партия", единственная из всех имеющихся элитных групп, сознательно пытается решить задачу соединения собственности и суверенитета. Хотя вернее все-таки сказать в обратном порядке - сначала суверенитета, потом собственности. Для придания целенаправленности и преемственности процессу развития страны доля этой группы в консолидированной элите еще долгие годы должна быть близкой к контрольной. Это будет достигаться либо через контроль над государственными активами (типа "Газпрома"), либо через приватизацию новых, сегодня слабых, но стратегически важных активов и использование господдержки для их развития. Логично было бы, чтобы в зону непосредственного контроля этой группы со временем вошли и крупнейшие финансовые институты страны. Исходя из общих принципов доля партии национального реванша в элите должна составлять как минимум 45%.

Второй напрашивающийся участник - ультрасиловики. Их идейные соображения не очень понятны, но у них есть амбиции войти в элиту надолго. Нужны ли они партии реванша? По сути, нужны. Одной из очевидных причин такой легкости отстранения либералов от власти было равнодушие последних к проблеме контроля над силовыми инструментами. Если ультрасиловики каким-то образом будут вовлечены в капитализм, это естественным образом, изнутри, разрушит противостояние между капитализмом и силовым блоком государства. Хотя, конечно, корысть может силовиков подвести, по крайней мере так можно трактовать конфликты внутри ныне действующего правящего класса по поводу того, кому и как отойдет "Юганскнефтегаз". Поэтому доля ультрасиловиков не может быть большой - 15%.

Третий (но не по значимости ) участник - политики либеральной эпохи. Собственно, главный их представитель известен - Анатолий Чубайс. Он необходим консолидированной элите во всех смыслах - и как выдающийся организатор, и как опытный переговорщик, и просто как либерал. В момент украинского кризиса в прессе звучали разумные соображения: "Надо было посылать на переговоры Чубайса, а послали Грызлова". Но доля патриотически настроенных либералов в будущей элите не сможет быть большой просто в силу их малочисленности - 5%.

Четвертый участник - злополучные олигархи. Сейчас вовсю муссируется тема опасного положения активов, принадлежащих этим господам (по понятным соображениям эти активы перечислять не хочется). Конечно, всякое может случиться, но партия реванша, видимо, будет взвешивать несколько обстоятельств: вероятность того, что олигархи первой волны начнут в нынешних условиях играть против них, невелика; вероятность того, что попытки масштабного передела их собственности приведут к истерике среди хозяйствующих субъектов, огромна; плюс к этому они имеют колоссальный опыт управления крупными активами. Путин же говорил что-то вроде: "Вы, безусловно, талантливые люди, вам надо только добавить патриотизма". То есть вполне можно предположить, что олигархам найдется место в консолидированной элите - 15%.

И наконец, пятый участник. Тот, кто должен придать процессу красоту и перспективу, - новые представители предпринимательства. Их множество по всей стране - людей, выросших в хаосе 90-х, но в силу относительной малости активов, находившихся в их управлении, не претендовавших на политическую деятельность в те годы. Многие из них хорошо заметны на региональном уровне. Эти люди будут входить в консолидированную элиту в прямом партнерстве с представителями "партии реванша" на любых правах - менеджеров стратегически важных активов, госслужащих, собственников.

Многие говорят, что нынешнему правящему классу они не нужны, и наивно предполагать, что их пустят, да еще в такой пропорции - 20%. Но здесь есть несколько соображений. Во-первых, в течение последних двух лет они уже и так стали выходить на общенациональный уровень. Во-вторых, будучи реальными предпринимателями, они, когда этого требует жизнь, готовы принять чужие правила игры. В-третьих, они по сути являются лидирующей группой той огромной массы народа, которая сегодня желает, опираясь на частную собственность, самостоятельно строить свою жизнь (см. пункт первый). То есть без них "национальный реванш", окруженный старой элитой разных сортов, окажется изолированным от столь милого его сердцу гражданского общества. Эта группа - некое важное внутриполитическое прикрытие "реваншистов", а значит, их самый главный стратегический союзник.

В результате этого сложного и многообразного процесса консолидации в России должно появиться (условно) 200 "семей", обладающих правами на власть, основанными на том же, на чем она основывается во всем демократическом мире, - на собственности. И только тогда шокирующие публику открытые войны сменятся тайными сговорами. Нельзя исключить, как нельзя и гарантировать, что процесс такой консолидации начнется уже в этом году. Но в любом случае только после старта этого процесса можно будет всерьез обсуждать возможности нашего роста.

Есть ли у России будущее

Наша торопливость и склонность к паникерству - следствие инфантилизма, вынесенного из беспечной советской жизни. Ведь трудно даже толком оценить те разрывы, которые предстоит преодолеть стране, если ее народ желает сохранить свой исторический статус. Мы совсем недавно потеряли треть территории и половину ВВП. Нас, не так давно второй центр биполярного мира, с трудом принимают в "восьмерку". Да нам и послать туда толком некого! Общественность Европы и Америки впадает в истерику, когда видит наши притязания на влияние в СНГ, а их капиталисты удовлетворенно замечают, что "вряд ли русским удастся создать серьезные мультинациональные компании в иных секторах, помимо сырьевого, так как для этого требуется и время, и концентрация собственности, и особо компетентная экономическая политика". А между тем это и надо сделать.

Образ России, которая устроит нас, именно таков. При доказанно возможных темпах в 7-10%, а также с учетом нашего пространственного потенциала, природных ресурсов и уровня накопленного образования по экономической мощности мы через 20 лет должны занять четвертое-пятое место в мире, уступив лишь Штатам, Китаю, Японии и, возможно, Германии. Для этого мы должны иметь как минимум два десятка мультинациональных компаний (сегодня таковых пять-семь), две трети которых должны быть вне сырьевого сектора. Это кажется невероятным, но такие горизонты уже рождаются в общественном сознании. В прошедшем году, обсуждая тему будущего с самыми разными предпринимателями, мы не раз слышали, что "это займет у нас минимум двадцать лет", или "Россия станет третьей-четвертой в мире, но лет через двадцать".

Что нужно, чтобы такое стало реальностью? Нужна консолидация элит. Нужна последовательная, направленная на расширение зоны капитализма экономическая политика. Но, пожалуй, самое главное - всем нам надо забыть про время. "Что больше всего поразило меня, когда я изучал эти документы, так это люди, возделывающие заселенные ими участки суши с таким спокойным упорством, будто их жизни не подвластны течению времени" (Ф. Бродель).



Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..