Социализм для капиталистов

Ещё полгода назад экономиста, который высказывался за государственное вмешательство, считали опасным диссидентом, которому не место в рядах серьезных экспертов. Вся мудрость науки сводилась к призыву ничего не делать и к готовности удовлетворить любые требования и претензии бизнеса, поскольку успех предпринимательского класса это и есть развитие экономики. Все социальные издержки, рост бедности, экологический кризис и прочие сопутствующие явления считались не относящимися напрямую к сфере экономики, а потому в расчет не принимались. 

С началом кризиса все стали горячими поборниками правительственного вмешательства в хозяйственную жизнь. Оно и понятно: главной причиной, заставляющей экспертов и идеологов изменить подход, стало трезвое понимание: без поддержки и активных усилий государства хозяйственная жизнь просто прекратится как таковая. Во всяком случае, в привычной для нас рыночно-товарной форме. 

И, кстати, даже самые отчаянные «рыночники» признают: если не допустить государственного вмешательства сейчас, то оно станет ещё более необходимым завтра, только в более жесткой форме. Как выразился один журналист, нужно прибегнуть к государственному социализму, а не то придется жить при «военном коммунизме». 

Однако перемены затронули только первую часть формулы. Да, государству разрешено вмешиваться в экономику, но исключительно в интересах бизнеса. Правительство обязано поддержать капитал. От него требуют, чтобы оно покупало то, что нельзя продать, давало без залога кредиты тем, кому никто уже не решается доверить ни копейки/цента взаймы, инвестировало средства в проекты, которые уже невозможно закончить. 

От правительства требуют вкладывать деньги в строительство мостов и ремонт дорог — для того, чтобы занять рабочие руки и дать заказы частным компаниям, производителям строительной техники. С дорогами вообще очень смешно получается. Все знают, что президент Франклин Делано Рузвельт строил в США дороги. А ещё мы знаем, что ФДР победил депрессию. Отсюда простейший вывод: если построить очень много дорог – неважно, откуда, куда и зачем - то рецессия сама собой будет побеждена. 

От правительств множества стран ждут, что они выкупят все обесценивающиеся бумаги и невыполнимые долговые обязательства. От властей ждут национализаций. В России, правда, высшие чины оговариваются, что национализации не будет. Но это лишь свидетельство провинциальности наших чиновников. В Европе и США уже давно забыли про подобные оговорки и откровенно называют вещи своими именами. Но национализировать, в соответствии с данной логикой, нужно только те компании, которые давно уже не приносят прибыли и находятся за гранью разорения. Если национализированную собственность удастся привести в порядок, если, затратив огромные деньги из карманов налогоплательщиков, государство сможет восстановить обанкротившиеся банки, ипотечные кассы и прочие предприятия, заставить их снова приносить прибыль, то их нужно будет немедленно вернуть прежним владельцам. Или за бесценок продать новым – благо, желающие тут же найдутся. Приватизация 1990-х годов готовила условия для неминуемой новой национализации, а от национализации ждут, что она подготовит почву для очередной, ещё более грабительской приватизации. 

Этот новый подход, странным образом не сильно отличающийся от старого, торжествует сегодня по всему миру, в Европе и Азии, Африке и Америке. Его пропагандируют министры из «финансового блока» нашего правительства и непримиримые оппозиционеры, его отстаивают в США демократы и республиканцы, его одобряют французские консерваторы и респектабельные социалисты, которые завоевали респектабельность, окончательно забыв слово «социализм». Слово, впрочем, вспомнили журналисты. Они называют происходящее торжеством социализма и вздыхают по поводу такого неприятного поворота событий. Однако, увы, ничего не сделаешь, приперло... 

Если это «социализм», то «социализм» с какой-то извращенной классовой сущностью. Ибо он направлен исключительно на защиту интересов предпринимателей и откровенно пренебрегает интересами общества. В связи с кризисом от правительств требуется срочная помощь не тем, кто пострадал, а тем, кто виноват в произошедшем. Целый ряд компаний и их владельцев на этом неплохо заработают. И чем менее эффективно вели они свои дела, чем больше проявляли жадности, бестолковости и безответственности, тем больше заработают. Их обязаны спасать от результатов собственной деятельности. 

Американские банки уже использовали государственную поддержку, чтобы поглотить своих конкурентов. А российские бизнесмены, получив деньги от правительства, понесли их на биржу и начали там играть против рубля. И то и другое, кстати, соответствует логике бизнеса. Если появляются деньги, их надо пристроить самым выгодным на данный момент образом! 

Кстати, спасти компанию всегда труднее, чем её хозяина. Лидеры автомобильных концернов США прилетели просить подаяния у финансового руководства страны на роскошных частных самолетах. Каково бы ни было будущее американского автопрома, будущее его владельцев гарантировано. На спасение компании могут уйти миллиарды, для спасения хозяина и обеспечения его безбедной дальнейшей жизни вполне достаточно будет миллионов. Так что значительная часть средств уйдет совсем не по назначению. Вернее, как раз по своему истинному назначению – в пользу богатых. 

На протяжении последних двух месяцев мы наблюдаем по всему миру просто вакханалию государственного вмешательства ради спасения бизнеса, что, разумеется, ведет к полному краху либеральной доктрины свободного рынка. Но объективно происходящее сегодня лишь ставит вопрос о природе государства и его ответственности перед гражданами. Население, наблюдая за действиями властей, неминуемо задается вопросом: почему помогают именно тем, кто виноват в кризисе, а не нам? Почему наши деньги используются не только без нашего ведома, но даже без учета наших интересов? И коль скоро выясняется, что государственное вмешательство всё равно необходимо, почему оно не может проводиться по-другому, в других интересах, более демократическими методами? Общественное мнение меняется. И каждый новый шаг глобальных элит лишь порождает новые критические настроения, новые недоуменные вопросы, которые грозят обернуться жесткими политическими требованиями. 

Между прочим, финансовый кризис, который, как известно, «перерос в экономический» - лишь часть грандиозной драмы, переживаемой сегодня человечеством. Как быть с глобальным потеплением климата, которое принимает уже катастрофические масштабы, с голодом, с социально-политическим хаосом, который понемногу распространяется из одного региона планеты в другой? Всё это требует действий, причем действий в первую очередь в сфере экономики.
Например, технологии, необходимые для того, чтобы резко снизить парниковый эффект в атмосфере земли, давно уже существуют. Проблема лишь в том, что для массового промышленного использования они дороги. Но себестоимость не снизится до тех пор, пока не начнется их массовое промышленное внедрение. Получается замкнутый круг, вырваться из которого можно лишь усилиями общественного сектора - в том числе и на глобальном уровне, за счет массированного инвестирования средств в новые производства, соответствующие экологическим стандартам. Если мы будем ждать, пока эти же результаты будут достигнуты с помощью рынка, пройдет слишком много времени — планета погибнет раньше. 

Вообще, настало время глобального реструктурирования производства. Всё то, что в 1990-е годы рассказывали нам идеологи «постиндустриальной эры» было тотальной ложью — не потому, что новые технологии были иллюзией, они совершенно реальны, а потому что создание какого-то особого информационного сектора, существующего отдельно и независимо от производства, представляет собой абсурд. Задача новой эпохи состоит не в том, чтобы заменить индустриальное производство информационным, переложив изготовление материальных вещей на плечи новых рабов из стран «третьего мира», а в том, чтобы перестроить саму промышленность на основе новых информационных технологий. Именно этого и не происходило на протяжении неолиберальной эпохи 1990-х и ранних 2000-х годов. Сегодня мы расплачиваемся за два десятилетия, фактически потерянных для развития человеческой цивилизации. Для того, чтобы наверстать упущенное, потребуются крайне радикальные меры и масштабные перемены. Кризис лишь демонстрирует нам необходимость этих преобразований, но они не произойдут сами собой. 

Изменение общества, увы, связано с политической и социальной борьбой, которая в первую очередь затрагивает устройство государства и его экономическую роль. Либеральная теория ставила перед собой задачу убедить население в принципиальной невозможности другой хозяйственной практики, кроме той, что имеет место сегодня, другой роли государства, кроме той, что ему отведена в рамках господствующей доктрины. Но сегодня банкротом оказывается сама либеральная доктрина. А, следовательно, начинается время, когда политика общественного сектора выходит на первый план.
Хотят этого или не хотят правительственные чиновники всех стран и народов, но нынешний «буржуазный социализм», осуществляемый начальниками ради спасения обанкротившихся банкиров, оказывается преддверием и доказательством необходимости новой волны общественных преобразований, которые заставят вновь вспомнить о социалистических принципах. Уже без иронии и без кавычек.