Когда созидатели – маргиналы

Возможность забастовки на "Автовазе" (о чем уже говорил на "Столетии" в своей "Позиции" Юрий Болдырев) вдруг привлекла внимание к людям, которые заняты тяжелым трудом. Это не менеджеры, не юристы, не пиарщики, не банкиры, но, казалось бы, уже навсегда вычеркнутые из общественнного сознания рабочие и "примкнушие к ним" заводские инженеры.

Маргинализированное состояние тех, на ком во многом только и продолжает держаться страна, достигло критического уровня. Забастовка в Тольятти не состоялась. По ряду причин она и не могла состояться в нынешней ситуации. Но то, что движение в определенную сторону началось – факт, не требующий доказательств. Огромная и вполне здоровая часть страны начинает трезво осознавать свое реальное положение.

В конце 80-х - начале 90-х годов обрушение прежнего социального устройства, слом привычной жизни подавили российских рабочих и техническую интеллигенцию. Рабочий, которого еще недавно на плакатах и с трибун высоких съездов называли "опорой" или даже "гегемоном", стал в одночасье субъектом, если не презираемым, то уж точно бесправным и обираемым всеми кому не лень. Воспринято это было очень болезненно. Многие махнули рукой на прежнюю профессию, многие стали спиваться.

Сопротивление было невозможным, так как выяснилось, что ельцинско-гайдаровской экономике реальное производство не нужно. Поэтому и на забастовки любого рода ("итальянские" или русские) либерал-монетаристы смотрели по большей части с любопытным нетерпением. Ждали, когда благодаря протестным действиям рабочих опустеют цеха и встанут мощнейшие предприятия. Выяснилось, что к столь драматичному повороту в своей судьбе рабочие оказались не готовы, они разучились самостоятельно сплачиваться в коллектив и хоть как-то отстаивать собственные права. Более того, многим надоело "пахать на заводе",#!# а туманная, но заманчивая и рекламируемая стезя "челнока", "коммерсанта", "интердевочки" и пр. казалась многообещающим Эльдорадо, лежащим прямо за проходной предприятия.

С тех пор кое-что изменилось. Во власть пришли люди, которые обладают адекватным мышлением. Исходя из того, что национальные богатства России являются основой благополучия (в том числе и в первую очередь правящего класса), они пришли к совершенно правильному решению: богатства эти надо защищать. На дворе ХХI век. С алебардами наперевес, в нарядных костюмах кремлевского полка защитить нефть и газ не удастся. Значит, нужна современная военная техника, а следовательно и индустриальная экономика.

Ведь мало обеспечить прямую безопасность страны, построив, к примеру, устрашающие ракеты. Хотя и для этого, как все понимают, индустрия нужна. Необходима безопасность стратегическая – когда экономика страны способна производить хотя бы в минимально-необходимом объеме такие ключевые товары, как суда, автомобили, лекарства, самолеты, железнодорожные локомотивы, электронику и т.п.

Отсюда возникла своевременная озабоченность президента Путина и первого вице-премьера Иванова нехваткой рабочих рук. И не просто нехваткой, а продолжающимся вымыванием высококвалифицированных рабочих с заводов и фабрик. Ценные кадры стареют, а заменить их некем. В оборонной промышленности нередкой стала ситуация, когда на ключевом для отрасли предприятии все держится на одном-двух ветеранах, обладающих знанием профессии. И передать свой опыт они никому не могут – достойных преемников нет. Разумеется, обо всем этом знают наши зарубежные недоброжелатели. Они просто ждут, когда одряхлевший в самом буквальном смысле ВПК свалится, после того как из цехов уйдут последние мощные старики, державшие своды "оборонки".

Похоже, ситуация понята на самом верху. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Предприняв неординарные усилия, положение еще можно выправить. Тем более, что средства для этого есть. Отличительной чертой сталинской диктатуры была ее изначальная нищета. Денег не было как таковых. Сегодня, слава Всевышнему, у страны есть "закрома", из которых можно выделить какую-то часть на стимулирование людей к тяжелому, часто монотонному, "незнаменитому" и неяркому труду в цехах больших предприятий.

Вместе с тем, "автовазовская" история показала, что среди тех, кто на на созидательную работу по тем или иным причинам пошел, зреет осознание своей ничем неоправданной изгойности. Опрашиваемые корреспондентом работники толльяттинского гиганта с нескрываемой обидой называли суммы своих зарплат: 3 тысячи (!) рублей , 4 тысячи, 7 тысяч. Итак, человек, ежедневно работающий на автогиганте по восемь часов получает зарплату в 100 или 200, в лучшем случает 300 евро в месяц. Данная ситуация типична для большинства промышленных предприятий России. С этого же человека берут квартплату в 100-150 евро в месяц.

Мириться с подобным унижением и впрямь дальше невозможно. Там, где столь бесстыдно относятся к людям, возникает протест, сначала локальное, а потом и всеобщее недовольство.

Еще Аристотель говорил о том, что в странах со слишком сильным разрывом в благосостоянии образуются две внутренние страны, которые начинают между собой непримиримую войну. Вместе они становятся легкой добычей для внешнего агрессора.

Этим летом конвейер на "Автовазе" не встал, как не встал он пока на других крупных и не очень заводах. Но если продолжать не замечать обездоленных людей труда, намеченной масштабной модернизации страны не будет. Туда, где она должна коваться (в прямом смысле этого слова) не придет молодежь. А те, кто все-таки уже пришел, рано или поздно начнут такую Забастовку, которая перечеркнет остающиеся надежды на спасение отечественной индустрии.