Минареты и сигареты

Признак вновь бродит по Европе. Это особенный, неуловимый призрак, который имеет множество обличий и намерений.

В Баварии он врывается в трактиры, гонит курильщиков на улицу, освобождая от сигаретного дыма пивные и рестораны. В Ирландии призрак поет национальный гимн, широким жестом комкает текст общеевропейской Конституции и отправляет его в мусорное ведро, продолжая, однако, сомневаться в правильности своего решения. В результате по прошествии некоторого времени он достает его обратно, старательно разглаживая помятости.

В Швейцарии призрак ведет себя как библейский Самсон, который когда-то неистово разрушил храм филистимлян. Этот враждебный для свободы вероисповедания призрак стирает с лица земли минареты. Сфера его деятельности простирается от сигарет до минаретов.

Новый призрак появляется то слева, то справа

Современного призрака не так легко пристроить к какому-то политическому крылу. Раньше он придерживался левых политических взглядов, был пролетарием и мечтал свергнуть капитализм. Новый призрак то левый, то правый; то конструктивный, то деструктивный. Он может быть как прогрессивным, так и консервативным, и даже реакционным.

Иногда он как добрый пастырь заботится о новых детских садах, объездных дорогах и охране окружающей среды. Когда-нибудь его внесут в Конституцию Швейцарии с особой тщательностью и с прописной буквы. В другой раз, однако, он потрясет основы этой Конституции. Так как от имени большинства обычно притесняют меньшинство и лишают его прав, в которых оно нуждается, для того чтобы как меньшинство жить в большинстве. В подобном случае призрак якобы от имени демократии разрушает правовое государство.

Новый европейский призрак называется прямой демократией. Некоторые называют это плебисцитом, референдумом, волей народа, всенародным опросом. Одни видят в новом явлении «больше демократии», другие – опасность для правового государства. И это самое непонятное в новом призраке: и те, и другие правы. Плебисцит при рациональном и добросовестном применении может быть выражением той самой демократии. Но он же может разрушить демократию, если не будет уважать права человека и гражданина.

Народный референдум может быть также чудом, если будет выражением коллективной ответственности за общество, ответственности, которая не ограничивается выборами парламента каждые два года. Однако плебисцит может предстать в ужасном обличии, если он складывается из проявлений эгоизма и упрочивает предубеждения в отношении меньшинств.

Демократия – это больше, чем чистая статистика, больше, чем просто процедура голосования. Она – общность, основанная на единых ценностях. Демократия – это общность, которая уважает своих членов и защищает их. Демократические решения не могут быть автоматически отнесены к правовым решениям, и лишь в силу решения большинства они не могут быть признаны соответствующими Конституции.

Это знает каждый, кто в последние годы следил за законодательным процессом в области внутренней безопасности Германии. Законы принимались большинством, вносящим изменения в Конституцию и, несмотря на это, исправлялись потом федеральным конституционным судом или вообще отменялись, так как входили в противоречие с основными правами.

Мнение большинства – это не то же самое, что и правда, справедливость или соответствие Конституции. Это касается как парламентской работы, так и прямой демократии. Большинство голосов при плебисците не имеет большего веса, чем большинство голосов в парламенте. А страна, безусловно, не является образцовой демократией, если по итогам референдума выясняется, что она не уважает права человека. Это пример ложно понимаемой статистической демократии.

Демократия и правовое государство – партнеры

Плебисцитная демократия также нуждается в коррективах, которые мог бы вносить контрольный орган: Конституционный суд. В Швейцарии такого суда нет. Европейский суд по правам человека в Страсбурге фактически действует в качестве Конституционного суда.

Плебисцит может быть благом, поскольку побуждает граждан проявлять участие. Но плебисцит не является благом сам по себе. Если большинство граждан во время референдума выступает за смертную казнь, это автоматически не означает, что смертная казнь – приемлемая мера наказания. Было бы абсурдным допустить, что некоторые люди будут иметь права только в том случае, если большинство так решит.

Тогда меньшинства в ближайшее время лишились бы многих прав. Пожалуй, презумпция невиновности надолго не сохранилась бы, и расизм одержал бы верх. При демократии, которая не уважает права и Конституцию, правит не народ, а произвол большинства.

При настоящей демократии народ правит не статистически, а коллективно. Демократия, которая хочет быть чем-то большим, чем статистической сущностью, нуждается в базовых учреждениях, которые укрепляют основные демократические установки.

Нужно спасать демократию не от Конституции. Напротив, демократию следует холить и лелеять с Конституцией в руках. Демократия и правовое государство – партнеры.

Перевела Мария Минина