Владимир Бурматов: «Мусор – это тоже очень серьезно»

Чтобы читатель понял масштаб проблемы, несколько шокирующих цифр. Бытовые отходы в России занимают около четырех миллионов гектаров. Это территория Нидерландов или Швейцарии. Мусорный Монблан прирастает ежегодно на 10 процентов. На каждого россиянина ежегодно приходится более 400 кг отходов. За год в стране собирается более 70 миллионов тонн бытовых отходов. Скопилось не менее 60 миллиардов тонн мусора.

В среднем по России на свалку отправляется 74% отходов, и только четыре процента из них перерабатываются.

На всю страну – одна линия переработки батареек. В Челябинске. 

Только в Московском регионе на свалку выбрасывают 150 тысяч тонн автопокрышек. В переработку поступают не более 20 тысяч тонн. Остальное сжигается, отравляя нас с вами.

На территории России более тысячи мусорных полигонов и около 15 тысяч санкционированных свалок. Еще около 17 тысяч помоек – незаконные.

Мы встретились с В.В. Бурматовым в Международном мультимедийном пресс-центре «Россия сегодня». И попросили ответить на вопросы, непосредственно касающиеся деятельности его ведомства.

– Владимир Владимирович, ваш комитет занимается так называемой «мусорной реформой». Есть результаты?

– Мы провели мониторинг этой реформы. Снята информация с 240 мусорных зон, на которые разбита территория РФ. Дело в том, что в разных зонах – свои нормативы потребления, и в этом немалая сложность. Результаты мониторинга, мягко говоря, шокируют. У нашего комитета запланировано рассмотрение 13-ти ужесточающих наказание законопроектов.

– На рассмотрении, я слышал, и очень резонансный закон о нефтеразливах…

– Совершенно верно. В России происходит 10 тысяч разливов нефти в год. Это огромный удар по экологии. После разлива нефти на огромной территории не остается ничего живого. И если ситуация на шельфе, то есть на море, законодательно отрегулирована, там предусмотрены меры профилактики и предотвращения последствий разливов, то для суши такого закона до сих пор нет. Это серьезный законодательный пробел. Наш комитет хочет этот пробел ликвидировать.

– В чем суть этого законопроекта? Грязнуль нефтяников будут как-то наказывать?

– Основное требование к нефтяным компаниям простое и ясное – чтобы у них всегда были зарезервированы деньги для борьбы с последствиями этих разливов. У нас ведь как? Нефтяной разлив произошел, а виновный разводит руками – мол, так получилось, это форс-мажорая ситуация. А ликвидировать последствия экологической аварии вынуждено государство. Это неправильный подход. Более того. Нефтяные компании обязаны будут проводить учения по предотвращению и ликвидации последствий аварии. Мы уже провели этот законопроект через первое чтение. У нашего комитета много замечаний. Мы хотим этот законопроект ужесточить в пользу экологической безопасности.

Рассчитываем принять закон по экологическому надзору. Очень важная тема повышения статуса экологического надзора. Все объекты будет проверять Федеральная служба по надзору в сфере природопользования (Росприроднадзор), чтобы не было юридических лазеек избежать проверки. Качество надзора существенно улучшится. Это другой штат специалистов, другие лабораторные возможности… Хозяйствующие субъекты не хотят, чтобы за ними присматривали более пристально. Мы намерены эту ситуацию дожать и качество надзора повысить.

– Говорят, проинформирован, значит вооружен. Население часто не знает, в какой экологической обстановке живет. Чем дышит, какую пьет воду. Возникают паника и домыслы. Слухи подогревают социальные сети. Почему бы не сделать экологическую информацию более прозрачной, оперативной, достоверной?

– Вопрос в точку! Ждем закона об экологической информации. Это критически важный законопроект для нашей страны. У нас до сих пор нет очерченного круга информации, к которому должны иметь беспрепятственный доступ все граждане, эксперты, экологи, общественные организации… Любой хозяйствующий объект, прикрываясь коммерческой тайной, блокирует доступ ко всей экологической информации. Невозможно понять ни объемы выбросов, ни экологическую ситуацию на том или ином объекте. Это, как вы правильно заметили, приводит к паническим настроениям, когда, например, горит какая-нибудь свалка. Люди не знают, чего ждать. Какие продукты горения попадают в воздух рядом с их домом?! И питаются заведомо недостоверной информацией из социальных сетей. А там часто бывают т.н. фейковые вбросы. Ее перепечатывают бумажные СМИ и грязный ком растет.

Доступ населения к информации о содержании почвы, воздуха, воды и так далее должен быть беспрепятственным! Мы последовательно открываем для граждан экологическую информацию. Росприроднадзор должен создать специальный информационный портал, на который со всех приборов учета в автоматическом режиме будет поступать информация о химическом составе вредных веществ и химических соединений, попадающих в атмосферу, с каждой трубы промышленного предприятия. То же самое – о веществах, попадающих в воду. Росприроднадзор должен такой портал создать и начать агрегировать на него всю информацию от предприятий-загрязнителей. Доступ должен быть обеспечен на тех же условиях, что и к порталу госуслуг. Фиксируются и химический состав, и уровень концентрации вредных веществ. Население должно знать: это просто пахучие вещества в воздухе, или вещества первого уровня опасности; превышает ли предприятие уровень концентрации вредных веществ в атмосфере.

В ситуации информационной прозрачности у предприятий уже не получится переводить стрелки друг на друга и обвинять друг друга в сбросе в реку, скажем, серной кислоты. Будет четко понятно, с какой трубы выброс.

Эти счетчики полностью автоматические, то есть исключают вмешательство человека в их работу. Это прибор и фиксации, и одновременной передачи информации. Мы создаем более прозрачную систему экологической информации в стране.

– Вернемся к мусору. Что в итоге показал мониторинг реализации программы «Мусорная реформа»?

– Мониторинг длился полгода. Были проанализированы региональные практики обращения с отходами, проведены видеоселекторные совещания практически со всеми регионами. Организаторы мониторинга обсудили с ними трудности, которые возникают с реализацией так называемой «Мусорной реформы». Вот всего несколько цифр. К полноценному оказанию коммунальной услуги по обращению с твердыми коммунальными отходами полностью перешли всего шесть региональных операторов в пяти субъектах РФ. Это Ивановская область, Астраханская область, Севастополь, Мордовия и Карелия. 156 региональных операторов в 64 субъектах РФ не приступили к оказанию услуг. В 17 субъектах РФ конкурсные процедуры только объявлены. В пяти субъектах РФ на момент окончания мониторинга еще даже не были начаты конкурсные процедуры по выбору региональных операторов. Это Орловская область, Москва, Пермский край, Самарская область и Татарстан.

Полноценный раздельный сбор мусора является, скорее, исключением, чем нормальной практикой, и реализован даже не на уровне отдельных регионов, а на уровне отдельных муниципалитетов в отдельных регионах.

Ни один из 85 субъектов РФ не начал процедуру публичного обсуждения территориальных схем размещения отходов, не провел общественных слушаний по этой теме. Именно это является причиной протестов, которые мы наблюдаем в целом ряде регионов страны, когда люди, не имеющие возможности и инструмента обсуждения с местной властью вопросов типа – нужен им мусоросжигательный завод или нет, где должен располагаться мусорный полигон, вынуждены заявлять свою позицию не на публичных слушаниях, а на улице. Хотя, подчеркну, все правовые основания для проведения таких обсуждений мы с вами создали еще полгода назад. География «мусорных протестов» широка. Никто не хочет говорить с людьми. А власти обязаны выйти к людям и доложить, где они собираются разместить мусорный полигон, где планируют строить мусоросортировочную станцию…

– Публичные обсуждения, как они должны проходить, на ваш взгляд, Владимир Владимирович?

– Это должно выглядеть так. В зале местного Дворца культуры проходит собрание. Выходит глава муниципального органа и говорит, что мы предлагаем вам мизерный тариф уплаты за уборку мусора, но мусорный полигон будет расположен в ста метрах от вашего поселка. Или тариф будет в пять раз выше, так как мы закладываем в него транспортное плечо. Такая-то фирма готова вывозить мусор или покупать его на переработку… Собрание соглашается с представителем власти, или не соглашается.

Или – докладывает глава муниципального органа, мы строим мусоросжигательный завод по скандинавской технологии. У него нулевой выброс вредных веществ. Есть вариант подешевле – завод не с нулевым выбросом. Не хотите? Тогда вы обязуетесь мусор сертифицировать – бумага, пластик, стекло, пищевые отходы… Вот так должен строиться диалог с властями.

У нас не отрегулирован вопрос утилизации медицинских отходов. Это серьезнейший вопрос. У нас два миллиона тонн инфицированных, токсичных отходов сваливаются в овраги, вывозятся грузовиками в лес. Серьезная проблема с отходами строительства и сноса. С сельскохозяйственными отходами проблема…

Мы бы хотели, чтобы города, области, края начали переходить на раздельный сбор мусора. Мордовия и Санкт-Петербург хоть как-то продвинулись в этом вопросе, но нет ни одного полноценного в этом смысле региона.

– Где-то построены новые мусороперерабатывающие заводы?

– В России чуть больше 80-ти производств, занимающихся мусоропереработкой. На них работают 35 тысяч человек. Это серьезный бизнес и серьезные мощности. Но уровень загруженности этих мощностей не дотягивает даже до 50 процентов. Заводы стоят без сырья. Завод по переработке макулатуры стоит без макулатуры, и потому, например, до недавнего времени вы должны были платить налоги на доходы с физических лиц. Допустим, вы купили журнал за 50 рублей, прочитали и захотели сдать его в макулатуру за 5 копеек. Так вот с этих пяти копеек вы копейку налогов платите. Мы эту глупость убрали, приняв соответствующий закон. Освободив граждан от уплаты налогов от доходов при сдаче макулатуры. Конечно, это радикально не увеличит приток макулатуры. Приток увеличит раздельный сбор мусора. Макулатура, если не сдается в пункт приема, становится фракцией в ходе мусоросортировки. Отсортировать можно десять процентов макулатуры, и она не будет качественной. А если сортировать мусор по контейнерам (бумага – пластмасса – стекло – пищевые отходы), то для переработки пригодны до 90 процентов той же макулатуры. Заводы по переработке макулатуры загружены на 50 процентов.

Еще хуже ситуация с пластиком. Здесь заводы загружены всего на треть. Пластиковая бутылка может жить три жизни. Бутылка – пакет – бахилы. Это конечная стадия ее реинкарнации. А сейчас пластиковая посуда выбрасывается на полигоны, где будет разлагаться еще 300-500 лет.

При этом губернаторы прилагают колоссальные усилия для того, чтобы в их регионы пришли инвесторы и построили заводы по переработке мусора. Худо-бедно заводы строят, но что происходит потом? Инвестор, построивший завод, остается без сырья. Мусоропереработка тормозится от того, что регионы не вводят раздельный сбор мусора. Раздельный сбор мусора – это гарантированные объемы потоков для переработки.

Вообще же мусоросортировка, мусоросжигание, захоронение на полигонах – позапрошлый век. Раздельному сбору мусора – нет альтернативы. Взять хотя бы челябинскую городскую свалку. Она постоянно гниет, горит, все перемешано с органикой, выделяется метан. Объемы выхлопа такой свалки сопоставимы с выхлопом завода металлургического производства...

– Неформально, я знаю, 2018 год у вас в комитете объявлен и «годом качества атмосферного воздуха».

– Вы правы. В весеннюю сессию нам удалось принять важные поправки, которые, в частности, обязывают все предприятия-загрязнители устанавливать на трубах автоматические приборы контроля и учета.

Это президентское поручение долгое время не выполнялось прежним составом министерства природы. Сейчас мы его реализовали. Необходим закон о сводных расчетах, который позволит мониторить загрязнение воздуха не только на трубах предприятий, но и в жилых секторах. Это дает местным властям возможность контролировать предприятия-загрязнители, особенно в режиме неблагоприятных климатических условий. Этот закон внесен Челябинской областью – регионом, который президент России назвал в списке проблемных с точки зрения экологии городов – Красноярском, Нижним Тагилом, Череповцом… Параллельно мы ждем аналогичного закона от правительства РФ.

– А как, кстати, «у них»?

– В США в сфере сбора и утилизации мусора работают около полутора миллионов человек. Действуют около 60 тысяч предприятий, годовой оборот которых составляет 240 миллиардов долларов. В Америке около 550 мусороперерабатывающих заводов. Некоторые крупные компании производят одежду, аксессуары и другие товары из отходов. Эти фирмы пользуются поддержкой влиятельных экологических организаций.

В Германии введен обязательный сбор за утилизацию отходов. Кроме того, производителей обязали выпускать либо саморазлагающуюся упаковку, либо упаковку, пригодную к вторичной переработке.

В Финляндии отправляют на свалку не более 10% отходов. Жизненный цикл финской свалки составляет 20-30 лет. На полигонах строятся специальные дренажные каналы. С их помощью откачивают воду и не позволяют образоваться болотам. Мусор на свалке укладывают слоями, каждый слой накрывается специальной пленкой. Это ускоряет процесс брожения и выделения газа. Собранный газ используют для выработки энергии.

В Швеции перерабатывают 49,8% отходов, остальное сжигают. Цель Евросоюза – перерабатывать как минимум 65% мусора для страны – члена ЕС. Невыполнение приведет к штрафам.

Словом, мировой опыт большой и нам есть у кого поучиться…

Беседу вел Сергей Рыков