«Дредноут» не потопляем?

Владимир Путин провел специальное совещание, посвященное вопросам контроля и «оптимизации предоставления государственных услуг в сфере образования".

Глава правительства привел убийственные цифры. При существующем порядке только в 2009 году на свою аккредитацию образовательные учреждения потратили 1 млрд. 900 млн. рублей. Цена за аккредитацию университета доходит сегодня до 1,5 млн. рублей, которые собираются в конечном итоге, с учащихся.

При этом один раз в шесть лет все учреждения образования проходят утомительную экспертизу, из собственного кармана возмещают расходы на ее проведение, предоставляют в различные контрольные организации многочисленные справки, сведения, обоснования. Университеты, скажем, должны сформировать увесистую папку - около 250 документов общим объемом 3000 (!) листов.

«Нельзя обеспечить должное качество образования, просто заставляя организации из раза в раз собирать эту массу бумаг», - подчеркнул В. Путин. - На мой взгляд, лицензии должны быть бессрочными, а вот санкции за нарушение лицензий, за нарушение требований, предъявляемых к лицензии, нужно усилить».

Надо отдать должное - глава правительства был очень хорошо подготовлен к разговору, и его замечания были предельно точны.

«Получается, что средства за экспертизу собирают разного рода «свои» конторы (свои в кавычках, конечно), которые получают преимущества за счёт «близости» к власти, а не за счёт профессионализма», – подчеркнул премьер.

В. Путин отметил, что органы прокуратуры неоднократно указывали на недопустимость совмещения контрольных функций и платных услуг, тем более передачи части надзорных полномочий подведомственным организациям. Всё это, по мнению главы правительства, - «очевидные предпосылки для коррупции, которые необходимо ликвидировать: и сами конторы, и соответствующую практику».

Еще премьер обратил внимание присутствующих на то, что до сих пор не удается очистить образовательное пространство России от разного рода псевдоучебных заведений, которые лишь штампуют «корочки» с хорошей выгодой для себя, но с очень низким уровнем образования и по содержанию, и по нормативам условий обучения.

Напомню от себя. Не далее как в 2008 году глава Минобрнауки А. Фурсенко заявлял: «В настоящее время в России зарегистрировано 3,2 тыс. вузов. Со временем в стране может остаться лишь 150-200 вузов. А статус университета, который сегодня носят 500 вузов, останется максимум у полусотни». Один из «серых кардиналов» реформ отечественного образования, ректор ГУ ВШЭ Я. Кузьминов утверждал, что у нас в стране «сложился большой сектор псевдообразования, где достигнуто плохое равновесие». Студенты-де минимизируют свои денежные и трудовые вклады, преподаватели не ведут исследований, читают по чужим учебникам и сквозь пальцы смотрят на «перформанс» студентов-бездельников.

Таким образом, позиции идеолога либеральных образовательных реформ и их главного «осуществителя» вербально совершенно совпали. Тут бы честнóму народу и порадоваться за неминуемое закрытие «вузов-наперсточников», но – не тут-то было…

За два года, минувших с той поры, ничего в системе образования не изменилось. Практически все «наперсточные» конторы («институты», «университеты» и – бери выше – «академии») как собирали деньги – так и продолжают их собирать. Куча этих контор, как штамповали «корочки», так и продолжают это делать.

Министерство образования и науки РФ палец о палец не ударило, чтобы лишить лицензии и аккредитации всю ту шатию-братию, что в эпоху разгула либерализма в системе образования насоздавала бессчетное количество «вузов», которые не тянут даже на уровень приличного профтехучилища.

Если бы ведомство г-на Фурсенко этим занималось, не пришлось бы нынче премьер-министру бороться с «разного рода псевдоучебными заведениями».

Но запала ведомству г-на Фурсенко хватило лишь на пропихивание «в жизнь» ЕГЭ, да на совершенно тупую и насквозь либеральную идею «подушевого финансирования» школ.

На самом деле причины тут были, скажем так, другого и совершенно деликатного свойства. Минобрнауки, оперирующему птичьими либеральными терминами, было просто выгодно «оказывать услуги» вузам по лицензированию и аккредитации «псевдовузов». Озвученная В. Путиным цифра в 1,5 млн. рублей за аккредитацию вуза потрясает даже без того, чтобы быть помноженной на число этих «вузов-контор» по выдаче самых настоящих государственных документов о высшем образовании.

Еще два года назад чиновники в ведомстве г-на Фурсенко вовсю пыхтели над бумагами по «усовершенствованию системы аттестации и аккредитации».

Глава Рособрнадзора Л. Глебова радостно сообщала, что ее ведомство разрабатывает новые требования по лицензированию высших учебных заведений: «Каждый новый этап социально-экономического развития страны, – глубокомысленно изрекала тогда госпожа Глебова, – требует переосмысления и модернизации всей системы образования. То есть осмысления с точки зрения того, какие кадры сегодня стране, в первую очередь, требуются».

Трюизмов вроде этого звучало достаточно, но г-жа Глебова развлекала общественность и новациями. Она объявила, что Рособрнадзор хочет привлекать к оценке вузов «представителей делового сообщества», которые-де «приведут лицензионные требования к современному уровню с учетом мнений работодателей». Казалось бы, по сути ничего плохого она не предлагала, идея сама по себе здравая. Но любую идею можем довести до абсурда.

Стоит иметь в виду, что лицензионные требования подразделяются на два вида: требования, разрешающие вузам начать работу, и требования к образовательным программам вуза. Поэтому работодателей собирались пытать по поводу их мнений о достаточности помещений, квалификации преподавателей и так далее. Особо умиляла такая картина: руководители коммерческих фирм дают оценку материалам заседаний ученых советов, ректоратов и так далее, со знанием дела вникая во внутривузовские дела и дрязги.

И как бы Минобрнауки и его Рособрнадзор не пытались доказать, что именно так они добьются «модернизации», верится в эту маниловщину с трудом.

Но одно дело – планы чиновников Минобразования, другое – практика самих вузов.

Сегодня вузы волнуют совсем другие проблемы, и аттестация и аккредитация – отнюдь не из их первого ряда. Профессор МГТУ имени Н.Э. Баумана, доктор технических наук Леонид Иванович Волчкевич на сей счет замечает в «Независимой газете»: «Студенты недовольны неопределенностью трудоустройства, что не стимулирует учебу; профессора – скудностью зарплаты и унижающим человеческое достоинство социальным статусом; ректоры вузов – беспардонным навязыванием "болоньи" (рекомендаций так называемой Болонской декларации) и нищетой учебных лабораторий; руководители производств – острейшим дефицитом конструкторов, технологов, эксплуатационщиков при немалом их выпуске».

В другой своей статье он прямо пишет:

«Имеются ли у руководителей высшего образования страны, в частности у министра Андрея Фурсенко, другие стратегические цели, помимо навязывания «Болоньи»?

Среди актуальнейших проблем развития страны, обсуждаемых нынче верховной властью, кадровое обеспечение инновационных процессов где-то явно затерялось.

А напрасно. Всякий раз, когда я слышу дифирамбы по поводу дивидендов от тотального применения двухуровневого высшего образования, я невольно вспоминаю безумную эйфорию «роботомании» 70-80-х годов с обещаниями тотального искоренения ручного труда и всеобщего благоденствия. В итоге робототехника заняла свою разумную (не весьма обширную!) «экологическую нишу», а непривлекательный ручной труд не изжит и до сих пор. Может быть, именно трезвости и взвешенности не хватает нам и по «болонскому» вопросу? Тем более что ни одна из развитых европейских стран не пожертвовала национальными традициями образования в пользу «безродной Болоньи».

Система эта везде рассматривается в рекомендательном аспекте, и лишь наши чиновники от образования придали ей директивную значимость».

Известный педагог высшей школы задает справедливый вопрос: «Чем аукнется «болонизация» учебного процесса, например, в МГТУ имени Баумана? Известно, что слабые абитуриенты заявлений к нам не подают или отсеиваются при конкурсном отборе. К окончанию четвертого курса из поступивших остается 60-70%, остальные не выдерживают трудностей учебы или осознают ошибочность выбора профессии. Среди оставшихся подавляющее большинство - это потенциально высококлассные специалисты: умные, высокоработоспособные, мыслящие.

И я с ужасом представляю себе перспективы, когда из такого контингента росчерком пера неведомого министерского клерка мы вынуждены будем «отрубать» 80%, отправлять их в «бакалаврский загон», выдавая второсортные дипломы, лишая возможностей достойно раскрыть себя.

Как правильно называть такое - дилетантством, легкомыслием? Или вредительством? (Преднамеренным или непреднамеренным - судить не берусь.)

Не могу отделаться от ощущения, что сегодняшняя политика тотальной «болонизации» объективно ведет к удушению русской инженерной школы. Достаточно представить неизбежные последствия».

Но ведомство г-на Фурсенко обладает поразительной способностью – уметь не слушать тех, чье мнение «не совпадает с линией партии». И не слушает.

И вместо решения серьезнейших проблем развития современного образования заставляет правительство заниматься частностями.

Теми же лицензированием и аккредитацией. Вещами, которыми правительство не должно заниматься в принципе – это рутинная работа министерских чиновников: они могут такие вещи изменить одним решением коллегии своего ведомства, одним министерским приказом! Но это не делается. Почему – ответ в кармане г-на Фурсенко, который уже давно в педагогическом сообществе заработал кличку «дредноут отечественного образования». К которому у педагогического сообщества, есть тысяча и один вопрос. И который, как и полагается настоящему дредноуту – непотопляем.