Беженцы: волонтёры в помощь!

Для того, чтобы понять, какая огромная нагрузка легла на органы исполнительной власти и регионы, которые приняли беженцев, необходимо осознать масштаб этого явления. Согласно официальной информации, только на конец июня 2022 года в Россию прибыло более двух миллионов человек, в основном с освобожденных территорий.

На данный момент это число резко возросло за счет беженцев с территорий Харьковской области, оставленных российскими войсками в ходе передислокации. По заявлениям Главы военно-гражданской администрации Купянского района Максима Губина только из возглавляемого им района эвакуировались около 60 тысяч местных жителей. И их число будет только расти.

Для сравнения: в 2021 году кризис на белорусско-польской границе был спровоцирован беженцами, чье количество оценивалось от двух до пяти тысяч человек.

Уже сегодня можно говорить о том, что Россия в целом достаточно хорошо сдала этот экзамен.

В России беженцы не живут годами в палатках, как в Европе; пункты временного размещения, сколько бы их не пыталась украинская пропаганда представить как фильтрационные лагеря, не становятся гетто как опять же в той же Европе. Принят целый ряд системных решений, которые сняли практически все бюрократические и другие препоны для быстрой адаптации беженцев.

Однако в этой бочке меда есть и своя ложка дегтя. На одну из составляющих в этой ложке и хотелось бы обратить особое внимание.

Люди, приехавшие из ДНР, ЛНР и Украины значимо отстают в освоении технологий и, казалось бы, доступных и ставших привычными для россиян электронных сервисов. Усугубляется это целым рядом психологических моментов, свойственных подавляющему числу беженцев. А именно, речь идёт о чувстве дезориентации от потери дома, чувстве незащищенности, растерянности, апатии, «вине выживших», ПТРС как следствие ухудшении когнитивных и многих других функций.

И, к сожалению, российская система не рассчитана на работу с таким контингентом. Конечно, у этого тоже есть причины. К примеру, огромная разница во времени заполнения документов при получении того же СНИЛСа, если это делает госслужащий на своем рабочем месте и если это делает беженец.

Это касается любой самой простой выписки, любого самого простого действия в Госуслугах. Чиновникам проще самим заполнить, самим подать, обработать и т.д. данные, но при этом человек, получающий услугу не адаптируется в российской реальности, не обучается самостоятельно оформлять свои документы, узнавать о положенных льготах и выплатах, по сути, не социализируется.

Юлия С. приехала в Ростов с мужем и двумя детьми ещё в феврале. Решение выехать из Донецка было связано с тем, что накануне СВО ее сын получил серьезную травму позвоночника во время занятий в спортивной секции. С началом СВО им посоветовали выехать, чтобы обеспечить ребенку надлежащие лечение и уход.

Юлия женщина средних лет, вполне уверенный пользователь компьютера и гаджетов. Однако каждое посещение больницы с ребенком для нее испытание.

«На меня врачи и медсестры смотрят как на чудачку, а то и как на ненормальную – я везде бегаю с бумажной карточкой сына, привезенной из Донецка. Хотя вроде бы уже и поняла, что у него есть теперь электронная карточка, но от привычки избавиться не могу. Как-то у нас чуть не устарел анализ крови, пока я пыталась получить его результаты в лаборатории, а после оказалось, что они автоматически отображаются в нашей карточке и мне за ними никуда ходить не нужно. Нужно было просто прийти на приём к врачу», – делится она.

«Я постоянно путаюсь, не знаю куда идти, дезориентирована. Но нам очень повезло – встретилось несколько чудесных понимающих врачей, которые помогли разобраться с ОМС и куда обращаться», – добавляет она.

Одной из общих проблем граждан Российской Федерации из ЛНР и ДНР стал доступ к их странице на сайте Госуслуг. Регистрировали большинство из них сотрудники МФЦ, и люди не помнят теперь ни своих логинов, ни своих паролей. Более того не представляют даже как их возобновить.

Поэтому ряд государственных услуг, которые можно оформить не вставая из-за компьютера становится недоступным для них. Также многие испытывают проблемы с использованием своих банковских карт, не умеют пользоваться электронным банкингом.

Отдельно стоит отметить, что для социализации важно и умение пользоваться целым рядом электронных приложений, которые значительно облегчают жизнь россиян, начиная от яндекс-карт, заканчивая убером. Среднестатистический россиянин даже не замечает этих удобств, не замечает того комфорта, которым окружена его жизнь.

Для жителя же ДНР или ЛНР возможность узнать любой транспортный маршрут в крупном городе и время прибытия автобуса или троллейбуса на любую остановку сродни какой-то запредельной магии. Как и возможность купить любой товар не выходя из дома, оплатить любую услугу через интернет по телефону и многое, многое другое из чего складывается социализация в современном российском городе.

Если мы не хотим получить два миллиона несоциализированных, неадаптированных, потенциальных безработных и маргиналов уже вчера необходимо было продумывать пути их обучения и встраивания в российское общество.

Да, обучение самостоятельно пользоваться госуслугами сильно повысило бы время получения ряда документов беженцами, но стало бы серьезным заделом для их адаптации. А решить проблему с очередями и потоком людей можно было бы, например, за счет увеличения штата сотрудников.

Возможно, стоило бы продумать систему своеобразных сопровождающих –тьюторов в медицинских и образовательных учреждениях, а также при ПВР. Вполне возможно было б сделать это на волонтерских началах. Ведь самое главное, что нужно людям, чьи жизни были разрушены, а сами они вырваны из привычного течения жизни – это человеческое общение и внимание, возможность почувствовать, что они не один на один с миром и бюрократией. И сделать это гораздо проще, чем может показаться. Сделать это может каждый из нас, уделив полчаса своего времени на рассказ о том, как оформить ОМС или пользоваться тем или иным сервисом.