У Василия Сурикова

Художника Василия Ивановича Сурикова миру подарил зимний сибирский город, Красноярск, где в семье служащего, имевшего казацкие корни, будущий мастер масштабных исторических полотен, академик и действительный член Императорской Академии художеств родился 24 (12 по ст. ст.) января 1848 года.

Суриковская усадьба расположена в самом центре Красноярска, ведут в нее огромные деревянные ворота, войдя в которые будто попадаешь в другую эпоху, в XIX век, сразу оказавшись у построенного в начале 1830-х годов двухэтажного лиственничного дома, в котором и родился художник. У крыльца теперь растет рябинка и стоит бронзовый памятник. 

Отсюда двадцатилетний Суриков отбыл в Санкт-Петербург, а в родном доме остались его мать и брат Александр. Прасковья Федоровна до своей кончины в 1895 году без помощи прислуги содержала этот большой дом, где на первом этаже они располагались с младшим сыном, а второй — сдавали квартирантам. Тут сохранена подлинная обстановка, включая мебель, посуду, одежду, предметы быта. 

В 1930-х годах дочери художника Ольга Кончаловская и Елена Сурикова передали дом в дар городу.

К слову, женившийся на Ольге Суриковой художник Петр Кончаловский родился в городе Славянске Харьковской губернии (ныне Донецкой народной республики). Пара подарит отечественной культуре дочь, писательницу Наталью Кончаловскую, советской детворе более всего известную своей поэмой о Москве «Наша древняя столица». В свою очередь, в браке с автором гимна СССР, «Дяди Степы» Сергеем Михалковым Наталья Петровна подарит миру прекрасных сыновей, всемирно известных кинорежиссеров Андрона Кончаловского и Никиту Михалкова, которые, в свою очередь, подарят нам в лице своих детей ярких киноартистов.

Вот как художник П. Кончаловский вспоминал о своем первом посещении Сурикова: «Василий Иванович произвел сильное впечатление своей внешностью: вот какой настоящий художник. Грива черных, иссиня, волос, бледное лицо, черные подстриженные усы и бородка; вся осанка крепко сколоченной, среднего роста фигуры и совсем оригинальный говор. И какая-то замкнутость во всей атмосфере. В дверь выглянули черные глаза девочки, посмотрели они недружелюбно, даже неприязненно. Это были глаза (кто бы мог подумать) моей будущей жены!».

Дом-музей главного новатора передвижников был открыт в Красноярске в год столетнего юбилея В.И. Сурикова. Здесь сохранилось, а потом и дополнилось много предметов художника и его семьи: фотографии, личные вещи, работы Сурикова, которые он дарил матери и брату или переданные семьей мецената П. И. Кузнецова.

Здесь можно заглянуть в зеркало той эпохи, в которое смотрел художник, а то и украдкой потрогать его шляпу, лежащую на полочке.

В музее нас встретили радушно и рассказали, что главным источником поступлений стали наследники художника. Семья Кончаловских (дочь Сурикова Ольга Васильевна, зять Петр Петрович и внуки Наталья и Михаил) до последних дней своей жизни заботилась о родном доме Василия Сурикова. Благодаря именно их дарам музей стал обладателем третьей по величине в мире коллекции произведений мастера.

Сохранился в усадьбе уютный флигель, построенный в начале 1900-х на средства художника и сдававшийся квартирантам. Реконструированы баня и завозня (конюшня с двумя амбарами), то есть ныне всё это в совокупности и составляет музей-усадьбу. 

Своим потрясением от внезапно открывшегося ей мира, при первом посещении суриковской усадьбы три с половиной десятилетия назад, поделилась моя спутница, Валентина Васильевна Чайкина, доцент кафедры истории музыки Красноярского государственного института искусств: «Впечатление было ошеломляющим: я словно попала в другой мир, где ничего не напоминало о шумной городской суете, которая осталась там, за калиткой! Я довольно долго стояла, пребывая в каком-то зачарованном состоянии, совершенно забыв, зачем я сюда пришла… Видимо, в своём деловито-озабоченном настрое я так торопилась, что даже не прочла вывеску на воротах дома, потому что совершенно не была готова к тому, что попаду на территорию дома-музея Сурикова. Я села на лавочку возле дома и слушала тишину… Меня поразило, что звуки городского шума совершенно не проникали сюда! И хотелось остаться в этом мире и никуда не уходить…».

Мы идем по комнатам второго этажа. Самая большая здесь — была мастерской Сурикова. Теперь на этаже размещена экспозиция его работ, включая самые ранние из сохранившихся работ: акварель «Плоты на Енисее» (1862 г.), портреты дяди, Марка Сурикова, и атамана Александра Сурикова (1860-е гг.).

Представлен и период учения в Академии — эскизы к картинам «Нерукотворный образ» и «Изгнание торгующих из храма», рисунок статуи Венеры, петербургские зарисовки и цикл акварелей «Минусинский альбом».

Важная часть коллекции суриковских работ — изображения его родных: сестры, жены, дочерей, внучки. Портрет брата кого-то удивительно напоминает! Ба! Да это же наш Никита Сергеевич Михалков, одно лицо!

На акварели «Комнаты в красноярском доме Суриковых» можно видеть фрагменты интерьера суриковского дома и мать художника за самоваром.

Интересны предметы, связанные с матерью мастера: ее рукоделие, одежда, кухонная утварь. Имеется даже шелковый шугай с золотым шитьем XVIII в. из приданого Прасковьи Федоровны! Он изображен художником на портрете Л.Т. Маториной — «Казачка, 1892».

Зять Сурикова профессионал-живописец П. Кончаловский неслучайно заметил: «Какая любовь к вещам была у Сурикова, как видел он их и с какой нежностью писал! Константин Маковский писал, например, те же самые вещи, а выходила просто гадость, бутафория…».

И еще: «Как сильна была, например, формальная сторона у Сурикова, а уж он ли не одухотворенный, насыщенный психологическим содержанием мастер? Одновременно формальная сторона, умение видеть и схватывать форму невероятно были сильны у него. В высших своих проявлениях он прямо колоссален как мастер. И происходит эта колоссальность также от овладения формой, от глубочайшего ее знания. Суриков страшно любил то живописное естество в искусстве, которое у старых мастеров, у Рафаэля например, особенно сильно выражено, достигает громадной изысканности, временами доходит прямо до любования формой. У него не найдешь признаков однообразия, как, например, у Рубенса. Рубенс не так уж зорко видел, не везде мог высмотреть то, что истинно...».

Рубенс не мог, а Суриков мог. Рубенса увлекало телесное, плотское, внешнее. Суриков же, будучи русским художником, стремился передать внутреннюю жизнь своих героев. Причем глубоко погружая зрителя в исторический контекст сюжета, а нередко и в нравственные переживания персонажей.

Порой задумываюсь о поразительной глубине самой, на мой взгляд, необычной картины Сурикова «Меншиков в Берёзове», написанной в 1883 г. Художник запечатлел один из вечеров повседневной ссыльной жизни на Тобольщине семьи Александра Даниловича Меншикова, главного «птенца гнезда Петрова». Медленный ход времени, невыносимый своей бесконечностью и убийственный своей бессмысленностью.

«Меншиков, — писал еще один наш гений, Михаил Нестеров, — из всех суриковских картин — наиболее “шекспировская” по вечным, неизъяснимым судьбам человеческим. Типы, характеры, их трагические переживания, сжатость, простота концепции картины, её ужас, безнадежность и глубокая, волнующая трогательность — всё, всё нас восхищало тогда, а меня, уже старика, волнует и сейчас».

Кроме подлинных писем и фотографий художника и его родных в красноярском родовом доме хранится большое количество вещей самого Сурикова: часы, зонт, гитара, шляпа, жилет, рубашка, паспортная книжка, диплом академика Императорской Академии художеств, аттестат его дочери Ольги…

В книжном собрании имеются «Сонаты» Бетховена, испещренные суриковскими пометками (малоизвестный факт: художник перекладывал Бетховена для гитары!) и «Полная школа для семиструнной гитары», на страницах которой оставлены карандашный автопортрет и эскизы к «Боярыне Морозовой».

Видим здесь и этюдник, краски, кисти, карандаши, складной нож, круглый камушек, привезенный Василием Ивановичем из Крыма. Выставлены также памятная медаль в честь освящения храма Христа Спасителя (напомним, что Суриков написал для храма четыре картины «Вселенские соборы») и именная медаль за картину «Взятие снежного городка», полученная на Всемирной выставке в Париже в 1900 г.

Обращает на себя внимание суровый автопортрет Сурикова в красном казакине — одно из самых известных изображений художника. Василий Иванович очень гордился своим казачьим происхождением.

Конечно, привлекают посетителей этюды к знаменитым масштабным полотнам «Боярыня Морозова», «Взятие снежного городка», «Покорение Сибири Ермаком», «Переход Суворова через Альпы», «Степан Разин», «Посещение царевной женского монастыря», «Благовещение».

Эффект присутствия всегда удивителен: смотришь в окошко на ворота усадьбы и думаешь — неужели и Суриков глядел в это окно мальчишкой!

Фото автора