«Помни войну! Пусть далёка она и туманна…»

В Театре Российской Армии состоялась премьера спектакля «Не бойся быть счастливым» по пьесе Алексея Арбузова «Мой бедный Марат». В основе пьесы – эскиз Ивана Судакова, признанный одним из лучших в рамках режиссёрской лаборатории «Век Астафьева». Диалоги в 3-х частях звучат в исполнении молодых артистов театра – Дмитрия Оболонкова (Марат), Карины Балашовой (Лика) и Александра Рожковского (Леонидик).

Действие начинается в марте 1942 года, когда в блокадном Ленинграде, в одной из немногих уцелевших квартир дома на Фонтанке знакомятся юные Лика и Марат. Для влюблённых ужас войны отступает, они живут будущим, но судьбе будет угодно впустить в их мир третьего – Леонидика, на грани жизни и смерти, и Лика, в каком-то смысле, предаст Марата, выбрав того, которому она «нужнее». Тема любви-жалости – один из мотивов пьесы. Троица, дружба которой сцементирована войной, ещё дважды встретится всё в той же «блокадной» комнате – в марте 1946-го, когда Леонидик вернётся с фронта без руки, а Марат – со звездой Героя на груди, и в декабре 1959-го, когда «поэту» хватит духа поставить точки над i. Понимая, что Лика по-прежнему любит Марата, телеграммой он вызовет мостостроителя с Дальнего Востока и исчезнет из жизни друзей. История о непростых взаимоотношениях героев не допускает однозначных трактовок. Каждый по-своему прав и, в какой-то степени, виноват – в соответствии со своим характером и складом души.

«Пьесу «Мой бедный Марат» я лет десять пытался поставить, – говорит Иван Судаков. – За это время в стране многое изменилось, но для меня арбузовская драматургия – это то, чем можно лечить. Кроме накрученных межчеловеческих отношений, здесь очень мягкий «терапевтический» язык, если говорить про филолога Леонидика, а если про мостостроителя Марата, – то это разговор про историческую память. Про большую историю читаем в учебниках, смотрим в кино, но там она немножечко далека от нас, а здесь абсолютно живые люди, такие же, как мы с вами, обсуждают «токсичные» проблемы, и в них, кроме того, что они любят друг друга, живёт память о войне.

– Самое главное, о чём вы хотели сказать, ставя такой спектакль?

– Естественно, мы не можем игнорировать то, что происходит сейчас, и это местами даже рифмуется с нашим спектаклем, но прежде всего мы хотели напомнить зрителям, что 27 января исполнилось 80 лет со дня освобождения Ленинграда от блокады, а также о том, что, если будем забывать уроки истории, они будут повторяться. Одно дело произносить на школьных занятиях такие слова, как «блокада Ленинграда», «дневник Тани», «прорыв блокады», – звучит это общо, и другое, когда на сцене, видим молодых людей, наших сверстников, которые в наше время листали бы смартфон или писали в телеграм-канал.

В человеческих отношениях, в этом «блокадном» треугольнике мне важно было подчеркнуть, что здесь есть четвёртый персонаж – Память о войне. Если бы было просто – он её любит, а она его нет, как в сериалах, была бы просто мелодрама, а когда Марат с Леонидиком говорят друг другу: «Я тебя уважаю и люблю» – это из области военного братства и некоего сосуществования, на которое их обрекло время. Они понимают, что их троих навсегда объединила война, и об этом даже не надо говорить вслух.

– Изменилось ли звучание пьесы с момента её написания в 1964 году и переработки в 1980-м?

– Думаю, ни Эфрос, ни Владимиров, ни Хейфец, ни Житинкин, ставившие «Моего бедного Марата», при разборе пьесы слова «токсик манипулятор» не использовали. Понятное дело, что для молодого поколения этот сюжет может выглядеть как военная история про «токсик», с одной стороны, а, с другой, звучать как напоминание: «Помни войну! Пусть далёка она и туманна. Годы идут, командиры уходят в запас. Помни войну! Это, право же, вовсе не странно: Помнить всё то, что когда-то касалось всех нас» (Визбор).

Патриотизм бывает разный – громкий, парадный, красивый, он необходим, есть одна общая большая история, а есть – очень личностная. Эта хроника нацелена на все возрасты – и на молодёжь, которая увидит своё, и на пожилых, которые помнят Арбузова и Эфроса.

***

У пьесы Алексея Арбузова, написанной с тонким психологизмом, успешная сценическая жизнь – она была поставлена десятки раз в России и за рубежом, в 1967-м лондонские критики назвали её «Пьесой года», и в течение двух лет она шла в тридцати английских театрах. Театр Армии одним из первых в 1965 году обратился к пьесе, постановка Леонида Хейфеца считается одной из канонических.

Первым в Московском театре им. Ленинского комсомола в январе 1965-го поставил Анатолий Эфрос, с Маратом – Александром Збруевым и Ликой – Ольгой Яковлевой. Интереснейший разбор пьесы режиссёр делает в книге «Репетиция – любовь моя». Театралы больше всего спорили о том, как ставить третий акт, где Лика и Марат, наконец, оказываются вместе. Эфрос признаётся, что только теперь, спустя много лет после постановки, понял: чтобы убедительно показать этот «момент мечты», спектакль следовало перевести совсем в иной план. Более того, Эфрос пишет о том, что все три акта должны были решаться в разных ключах: «Ленинградская блокада» предстала бы в неожиданно весёлом и живом действии, потому что они – влюблены… Все драматическое читалось бы, но не впрямую, а через особую художественную ткань... И снова юмор, забавные зигзаги милой молодой троицы – одни имена чего стоят!... Второй акт, послевоенный, чисто драматический, потому что психологически наиболее труден и запутан для арбузовских героев. И, наконец, третий акт – мечта, фантазия о возможной счастливой развязке». (Именно Лика произносит фразу, давшую второе название пьесе и спектаклю Театра Армии: «Не бойся быть счастливым... Не бойся, мой бедный Марат!..»).

Второй московский спектакль по пьесе Арбузова был поставлен на Малой сцене Театра Советской Армии Леонидом Хейфецем, а третий – Игорем Владимировым в Театре имени Ленсовета. «Так получилось, – говорил Хейфец в интервью, – что мы с Анатолием Эфросом и Игорем Владимировым почти одновременно поставили «Моего бедного Марата». На сцене появились сразу три Лики: Ольга Яковлева покоряла романтическим флёром образа, Алиса Фрейндлих – остротой душевных движений, а Алина Покровская была, может быть, самой тёплой, будничной Ликой, но именно такой, как мне казалось, и написал свою героиню Арбузов. Именно такую Лику столько лет могли так мучительно-счастливо любить двое прекрасных мужчин, именно к ней, олицетворяющей уют, гармонию и счастье семейного очага, могли так упорно стремиться они через годы и расстояния».

Хейфец пишет: «Я верил Арбузову. Мы все поверили Арбузову – Алина Покровская, Гена Крынкин, Андрей Майоров. Мы не были на фронте, как Марат и Леонидик, не жили в блокадном Ленинграде, как Лика, но мы жили в разбомблённых домах, знали, что такое одна банка консервов на троих на три дня... Мы репетировали "Марата"самозабвенно, мы самозабвенно любили Арбузова…Пьеса шла по всей стране. Ее ругали в газете "Правда". Вскоре она пошла по миру. Но Арбузов не принял нашу премьеру. Его сердце было в Ленкоме, с Эфросом… Но спектакль шёл, и Арбузов всё чаще стал бывать у нас в театре. И скоро мы поняли – в его душе нашлось место и для нас».

Анализируя спектакли Эфроса, Хейфеца и Владимирова, критики отмечали, что каждый из режиссёров нашел в пьесе своё: один восславлял идеалы юности писателя, другой оплакивал арбузовское поколение, которому временем нанесены были неизлечимые раны, третий задумывался о смысле жизни.

Новый спектакль Театра Армии «Не бойся быть счастливым» идёт в сдержанной сценографии Анны Бовиной. В «блокадной» комнате, где по разрешению дворничихи, поселилась 16-летняя Лика, всё, что можно, сожжено в печке-буржуйке. Осталась сама эта печка – остров тепла и жизни, кровать с панцирной сеткой и широкая скамья, которая служит и столом, и сидением. К скукожившейся от холода Лике неожиданно заявляется хозяин – 17-летний Марат, до войны живший в этой комнате, и начинается одна из самых трогательных поэм о любви в блокадном Ленинграде. Всё меняется, даже вой сирен уже не так страшит подростков, а когда с передовой от мамы Лики, военврача, передают продуктовые посылки, они и вовсе счастливы. 

Страшный блокадный быт, с далёкой стрельбой, взрывами, воем бомбардировщиков, остаётся за кадром, но короткие реплики Лики дают полное представление о том, что происходило в этом городе в 42-м году.

«Знаешь, я уже совсем не боюсь мертвых…», «На нашей лестничной клетке лишь в двух квартирах остались жильцы. Из одной, правда, уже не выходят – я им хлеб из лавки приношу, прибираю... Они мне за это мебель на дрова обещали… Если им не понадобится...». Этот мотив насчёт мебели говорит о том, что Лика и в обходе домов на предмет обнаружения трупов участвовала, и в штабеля их укладывала и отвозила по нужному адресу…

Вскоре к ним в комнату ввалится третий – еле живой Леонидик, которого влюблённая пара выхаживает, и над троицей нависает ожидаемое: третий должен уйти. «Третьим», как ни странно, оказывается Марат: очаровательная Лика, как настоящая русская женщина, выбирает того, кто слабее, и в большей степени нуждается в ней. Марат – что, ему природой отпущено сполна, и совсем неудивительно, что после войны он возвращается со звездой Героя на груди, а Леонидик – с левой рукой в чёрной перчатке.

Актёры очень убедительны. Особенно впечатляет момент, когда они молча пьют, наливают раз, другой, третий… И словечко «уцелел», вырывающееся у кого-то из них, в полной мере рисует нам ту махину огня, из которого они вышли живыми.

Мы не становимся свидетелями признаний в любви Лике – ни Леонидика, ни Марата, хотя Марат не раз произносит по разным поводам: «Я бы тебе сказал. Но я не скажу». Что это, как не признание в любви, но Лика словно не слышит, она спасает Леонидика, который считает себя поэтом, но, к сожалению, тиражи малы, и те залеживаются в магазинах. А Марат где-то далеко, на Дальнем Востоке, строит мосты, и в её «спасении» не нуждается.

Вот и получается, что именно Лика в этом треугольнике играет роковую роль, делает всех несчастными и прежде всего себя. Ей бы не Марату, а самой себе сказать: «Не бойся быть счастливой!», но она не найдёт в себе сил на это и погрязнет в рутине жизни с Леонидиком. Спасает лишь профессия: как и мечтала, Лика станет врачом. Но, к чести Леонидика, от которого этого никто не ждал, он поступит по правилам жизни поженяновской «Песни о друге»: «Ну, а случится, что он влюблён,\А я на его пути,\Уйду с дороги. Таков закон:\ Третий должен уйти».

Каждый зрелый человек знает, как это сложно в середине пути менять что-либо в жизни. И редко кто решается на это. Получив телеграмму Леонидика, что он «нужен» Лике, Марат тут же летит к друзьям. Воссоединение пары на подмостках Театра Армии горячо приветствуют зрители.

 Фото Владимира Коробицына