«Какое счастье, что у нас есть Пушкин!..»

Кажется на 200-летний юбилей, который мы отмечали торжественно и помпезно, о нём сказано было уже всё, что только можно сказать. Но каждый раз в день рождения Пушкина открываешь наугад любую страничку в любом томике и утопаешь в его вроде бы просто, но так по-особому, как умел только он, сложенных словах.

Наслаждаешься, сопереживаешь, учишься. И понимаешь, что, размышляешь рядом с ним в эти минуты и о себе, о своём времени, и временах прошедших, но не канувших в никуда. Про себя думаешь о нём просто, без пафоса, а возьмёшь в руки перо и с трудом сдерживаешься от возвышенных слов: воистину большое видится на расстоянии, а расстояние от него до нас, от нас до него такое… Во всех смыслах. Невольно вспоминаются высказывания классиков и современников. Они ведь тоже не только о нём. Всегда ещё и о себе, о своих соплеменниках. Как Достоевский, отмечавший «всемирную отзывчивость» нашего гения на все времена и народы. Как Ильин, говоривший о Пушкине, как о «солнечном центре нашей русскости». Как Розанов, высказавший мысль, что поживи Пушкин подольше, русские писатели не поделились бы на славянофилов и западников, имея такой пример патриотизма и понимания своей особой роли в мировом сообществе, а не только в культуре. Тревожась, ища поддержки и защиты в любое смутное время, опять же к нему словами Блока: «Дай нам руку в непогоду,/ Помоги в немой борьбе!». А к кому же ещё, если не к нему, столько претерпевшему и всегда «певшему тайную свободу» и вдохновлявшему сладостью звуков своего стиха, и окрылявшему своей радостью. Что мы без его мысли? Той, которую уловил Жуковский на остывающем лице Поэта: «какая-то глубокая удивительная мысль... какое-то полное, глубокое, удовольствованное знание… выражение величественной торжественной мысли».

Часто ли мы с вами задумываемся о том, что это не просто имя? А коль так – почему живём, словно нет его рядом. Выхолощено, хищно, бездуховно…

Чего не поняли? Чего не стремимся понять умом и сердцем? Что прочитываем лишь глазами?

О, сколько нам вопросов трудных подкидывает нынешняя жизнь! Вместо его «открытий чудных», которые готовит «просвещенья дух». Без этого духа остаётся только «опыт, сын ошибок трудных». К нему, только к нему за голосом внутренней правды, к гению, «парадоксов другу»!

Ах, как не хочется соглашаться с Георгием Ивановым:

И ничего не исправила,
Не помогла ничему
Смутная, чудная музыка,
Слышная только ему.

Как хочется поднимать слова Игоря Северянина на щит всё выше и выше:

Любовь! Россия! Солнце! Пушкин!
Могущественные слова!..
И не от них ли на опушке
Нам распускается листва?
И молодеет не от них ли
Стареющая молодёжь?
И не при них ли в душах стихли
Зло, низость, ненависть и ложь?

Этому не могут противостоять низость, ненависть и ложь, пытающиеся задавить то, что чуждо этим тленным понятиям. Не загасить им искру доброго, разумного, вечного, к которому от рождения устремлена созданная Богом сущность.

Чтобы услышать «смутную, чудную музыку» надо развивать слух. Достичь гения невозможно, а вот приблизиться к нему и хотя бы на миг оказаться рядом с его волной, вполне доступно. Но для этого душа должна трудиться и день и ночь, и день и ночь.

Наталья Николаевна Гончарова пыталась утешить мужа привычными ей салонными французскими словами: «Tu vivra» («Ты будешь жить!»). А в минуту отчаяния её русское сердце вопросило: «Пушкин, ты жив? Ты жив?». Отчаяние всегда искренне, всегда из глубины того, что мы зовём душой.

А мы вслед за романтиком Одоевским восклицаем от всего сердца: «Пушкин, ты жив! Ты жив!». И это не пафос, а убеждение, без которого невозможно называться, ощущаться русским. Осознаём вместе с Виктором Боковым: «И выше слова – Пушкин – слова нет!». Испытываем сами и стараемся, чтобы наши дети и внуки наполнились «радостью приобщения на самой заре жизни к источнику, из которого потом пить всю жизнь!», как писал Александр Твардовский.

Мы не Иваны, не помнящие родства. Улицы названы его именем, сёла и города, библиотеки, школы. Памятников хватает. Больше всего их, пожалуй, в Крыму – «колыбели Евгения Онегина».

Первый появился в год столетия Поэта в Армянске, где он в сентябре 1820 года останавливался на ночлег по пути из Крыма в Кишинёв. А первым скульптурным портретом стал бюст на фасаде Дворянского театра в 1911 году. В 1927 году по инициативе выдающегося отечественного пушкиниста Бориса Томашевского на «доме Ришелье» в Гурзуфе, ставшем в 1820 году обителью Поэта на короткое, но плодотворное время, вернувшее ему вдохновение, была установлена мемориальная доска. Отдохнув душой в милом его сердцу семействе героя войны 1812 года Николая Раевского, Пушкин продолжил работу над поэмой «Кавказский пленник», написал несколько лирических стихотворений. И именно здесь были задуманы поэма «Бахчисарайский фонтан» и роман «Евгений Онегин». А в 1938 году дом был превращён в музей.

С 1977 года в Гурзуфе ежегодно проводится Пушкинский праздник. Отметился он и в этом году, несмотря на то, что музей закрыт на реставрацию, после которой он примет исторический облик, и мы увидим его таким, каким видел Александр Сергеевич. За полтора года планируется восстановить бельведер и мансарду, винтовую лестницу внутри. Хороший подарок к 225-летию Поэта. Указ об осуществлении масштабных преобразований подписал президент России Владимир Путин. Проект поистине колоссальный: на его реализацию предусмотрено свыше 300 миллионов рублей из федерального и республиканского бюджетов. Кроме того, обновится и экспозиция. Предусмотрено приобретение коллекций для комплектования фондов, в том числе графики, живописи, предметов декоративно-прикладного искусства, трансформация выставочного пространства с учётом современных требований к музеям и с использованием новейших мультимедийных технологий, реставрация экспонатов музейного собрания.

Крымчане помнят, что благодаря Пушкину сохранилось историческое название уютного древнего Бахчисарая. Быть бы ему по воле чиновников Пушкинградом. Остановило название известной на весь мир поэмы – «Бахчисарайский фонтан».

Имя Пушкина должно по праву стоять в одном ряду с именами Екатерины Великой, Потёмкина, Долгорукова, Суворова: силой своего слова Поэт сделал «земли полуденной волшебные края» частью Русского мира и русской культуры.

С 1989 года на полуострове проводились ежегодные Международные Пушкинские чтения, которые в 2007 году переросли в масштабный фестиваль «Великое русское слово». Он открывается в день рождения Поэта, ставший Пушкинским днём России и Днём русского языка. Крымская земля объединяет тех, кому дороги единые славянские корни, кто знает и ценит силу созидательного слова, слышит «сердцем и ушами раскат и россыпь пушкинских стихов». Тех, кто осознаёт свою ответственность перед обществом, перед светлой памятью лучезарной личности. И в этом году вновь встретились на его площадке соотечественники из разных стран, объединённые идеей сохранения и развития русского языка, национально-культурного наследия навсегда единственного Отечества. Вместе с известными политологами, социологами, политиками, историками, литераторами России – их коллеги из Донбасса, Херсонской. Запорожской областей.

Ставшее привычным выражение «Крымское пушкинское пространство» – не образ, а вполне реальная территория музеев и библиотек, в которых не только в день рождения и в день памяти звучит слово Поэта и тех, кто несёт его в наш разноголосый мир.

В центре этого пространства – Симферопольская городская библиотека имени А.С. Пушкина, в которой регулярно проводятся поэтические марафоны, конкурсы, конференции пушкиноведов и литераторов. А в 2009 году по инициативе коллектива была учреждена городская литературная Пушкинская премия, лауреатами которой стали за четырнадцать лет 25 ведущих крымских поэтов, прозаиков и публицистов.

К родившемуся 224 года назад Поэту мы относимся не как к памятнику, а как к живому человеку.

 Чтение Пушкина – это всегда открытия. Не перестаёшь удивляться возникающим параллелям с днями нашими, с нашими мыслями и чувствами. И, оценивая нынче творчество пиитов всех мастей, которым нынче нет числа, мы соотносим ими написанное с поэтическими строками великого предшественника, понимая его непревзойдённость, но надеясь, что и наши современники впитали красоту родного слова и овладели искусством передавать его изящество и точность.

Призыв «аукаться Пушкиным» поэта, историка литературы Владислава Ходасевича – не для красного словца, а как предупреждение: русская культура жива, пока «аукаемся».

Нет сомнения, что в России не перестанут читать Пушкина. В том числе и потому, что не могут быть преданы забвению слова Александра Герцена: «Пётр бросил России вызов «образовываться», и она через сто лет ответила громадным явлением Пушкина». Образовываться – то есть обретать образ культурного, социально ориентированного, самодостаточного человека, которого трудно сбить с панталыку. Сегодня это актуально, как никогда, потому что наше эстетическое чутьё изо всех сил пытаются убить пошлостью развлекательных программ, нескончаемыми сценами насилия, струящимися мутным бурным потоком с теле- и киноэкранов. И только чистые родники наших духовных истоков могут смыть грязь, а великое пушкинское слово – заглушить сатанинский бал.

Рыночная эпоха пытается перечеркнуть значение совестного служения художественного слова обществу. Нам предлагают вектор не только экономических, но и духовных свобод. Но не той свободы, которую восславил в свой «жестокий век» Пушкин – духовную свободу личности как конечную цель всякой культуры в философском её понимании.

Всеми своими творениями Пушкин предостерегал от культурного мрака, который может поглотить свет, обнажающий души, устремлённые к истине.

Как заметил Иван Тургенев: «Самая сущность, все свойства его поэзии совпадают со свойствами, сущностью нашего народа».

Опыт Пушкина, бесстрашного борца за духовность и пророка, оставленный нам в высказываниях и спорах с оппонентами о предназначении России, важен, наверное, как никогда, во времена ополчившихся на Россию тёмных сил, несущих погибель не ей одной, а всему миру.

Мечта Поэта сбылась: он живёт в одном большом сердце любящих его людей разных национальностей, возрастов, личных и политических пристрастий. Не смолкает раскат и россыпь пушкинских стихов. Пушкинским словом утоляем духовную жажду, крепим силу духа.

Страшно представить себе мир без Пушкина. Мы были бы другими. Наши влюблённости не были бы чудными мгновениями, а уходящее чувство не освещало жизнь улыбкою прощальной. А разве могли бы услышать тайный глас души иной? Могли бы с достоинством пройти мимо мстительных невежд и, сердце укрепив свободой и терпеньем, как он, ждать лучших дней? И понимать, что счастие друзей – вот сладость утешенья…

Наверное, и в этом причина того, что слова Фёдора Тютчева воспринимаем идущими и от наших сердец: «Тебя, как первую любовь, России сердце не забудет».

И неповторимый вкус родимой речи, который по выражению Беллы Ахмадулиной «так чисто губы холодит», пришедший к нам в самом нежном возрасте, приходит и к нашим детям, внукам через таинственное Лукоморье – самую русскую, самую реальную, несмотря на явную сказочность, страну. Исчезнувшую, как Атлантида, и возродившуюся вновь за пушкинским столом в тёплом, кажущимся звёздным, мерцании свечи. Его гусиное перо – свидетель таинства из таинств. Не инструмент, а акушерка, бережно принявшая младенца-стих, и отправившая его в не просто долгий - в вечный путь. Душой написанные строки не бессмертными быть не могут.

В суете быстротекущего времени, которое безуспешно пытаемся укротить, некогда задуматься над истинностью слов Марины Цветаевой, чётко определивших бессмертие поэта: «Уходим мы или приходим, а он всегда стоит. Под снегом, под летящими листьями, в заре, в синеве, в мутном молоке зимы – всегда стоит».

И мы приходим к нему, чтобы испытать сладостные минуты, когда замирают страсти дней минувших и дня нынешнего, и пробуждаются задремавшие, а не умершие «души прекрасные порывы». Идём к величественному, взирающему откуда-то сверху памятнику, а приходим к человеку, который с нами не только стихами, но духом своим, своей неизбывностью. Надо только настроиться на его волну работой души своей. Он непременно пробьётся к каждой стремящейся к общению душе своим Словом, гармонию которого, упоения которыми не затмить никаким горестным заботам и треволнениям.

Пушкинист Борис Томашевский передал нам и всем грядущим поколениям свою уверенность: «всегда можно читать Пушкина "новыми глазами", не забывая о его историческом бытии».

Слова русского поэта, который большую часть жизни провёл на Украине, Бориса Чичибабина: «Какое счастье, что у нас есть Пушкин! У всей России и у нас с тобой...» рано или поздно произносит если не вслух, то про себя, каждый, осознающий, что равного «курчавому магу» не было ни до него, нет и после.

Это он сделал русское слово магическим – завораживающим своей красотой, образностью, способным ёмко и предельно точно выразить мысль и философа, и политика, и писателя, и ребёнка.

Возвеличенный Божественным даром на недосягаемую высоту, он продолжает «глаголом жечь сердца людей», и учит этому других. И вселяет в нас веру в торжество света над тьмой. Думаю, каждый готов подписаться под словами Глеба Горбовского:

«Если выстоять нужно,

как в окопе - в судьбе:

«У России есть Пушкин!» –
говорю я себе.
Коль подтаяли силы –
не ропщу, не корю:
«Пушкин есть у России!» –
как молитву творю.
Есть и правда, и сила
на российской земле,
Коль такие светила
загорались во мгле!».

В светлый июньский день вместе с взрослыми приносят цветы «свободы сеятелю пустынному», который «рукою чистой и безвинной в порабощённые бразды бросал живительное семя», дети. Значит, семя это прорастает. К юной поросли приходит понимание, что прекрасные порывы наших душ оплачены пушкинской судьбой, и что «слово может всё на свете, когда Божественно оно».

Юные читатели симферопольской библиотеки имени классика украинской литературы Михаила Коцюбинского, услышав от ведущего тематической встречи рассказ о том, как за Родину, за Пушкина шли в бой солдаты Великой Отечественной, этого уже не забудут.

Запомнят, что именем Поэта была названа гвардейская батарея, и на снарядах и танках писали «За Пушкина». И что в составе 162-го истребительного авиаполка 1-й воздушной армии вели бой с мессершмиттами асы именного истребителя «Александр Пушкин». И что в День Победы на стене рейхстага кто-то из наших бойцов написал «От Ленинграда до Берлина. Пушкин». Мы не знаем, житель средней полосы России или центральной области Украины сделал это. Но с грустью думаем, что среди сносящих нынче памятники Поэту в украинских городах и сёлах могут быть потомки освободителей, дошедших до логова фашизма в едином строю людей разных национальностей. Даже бюст, установленный в 1899 году в центре Киева, не пощадили вандалы.

И проникаемся уважением к властям города Татарбунары Одесской области, отказавшимся совершить безнравственное деяние. Здесь, на берегу реки Фонтанки в память о пребывании Поэта установлена точная копия симферопольского памятника, подаренная горожанам киевлянином, народным скульптором СССР Александром Ковалёвым к 175-летию со дня рождения Поэта. Дай Бог выстоять праведникам.

 Ни порочащими словами, ни гнусными деяниями своими вандалы не способны вымарать осиянное слово Поэта. И никогда не замутится чистый пушкинский исток, а гений будет современником всех поколений.

И навсегда с нами его наказ – стоять «За Русь, за святость алтаря».