«Музей истории Франции»: за и против

Вот уже целый месяц в республике продолжается дискуссия о том, целесообразно ли создавать подобный музей, куда будет включено все музейно-историографическое пространство страны.

Предыстория вопроса

В одном из номеров газеты "Le Мond"с открытым письмом министру культуры и массовых коммуникаций, объявившему о внедрении нового культурного проекта, выступил известный историк, член Французской академии Пьер Нора.

"Дорогой Фредерик Миттеран, до сей поры я не делал публичных заявлений по поводу проекта Музея или Дома истории Франции. Хотя я вовсе не сторонник этого проекта, однако, я не разделяю точку зрения и позицию тех историков, которые называют этот проект "проклятым" оттого лишь, что это инициатива Николя Саркози, и поэтому сама мысль о создании музея отечественной истории представляется им крамольной", - пишет известный историк.

Историку с мировым именем этот дорогостоящий проект представляется надуманным и никчемным. Отбирать для этого у Национального архива, который, кстати, также является музеем, часть помещения, Пьер Нора считает вопиющей несправедливостью.

Во Франции в создавшемся со времен Великой революции музейном порядке лучше ничего не менять, - советует он. Не надо оглядываться на другие страны, такие, например, как Германия, на ее великолепный Музей немецкой истории в Берлине. Германия пережила нацизм, Франция, к счастью, подобного опыта избежала. Против музея, пишет Нора, говорит и "крен" в сторону болезненного для Франции вопроса о национальной идентичности. Как вы представляете себе такую, мягко говоря, "кашу" - история и политика. И причем тут "гражданское сознание"?

Ну и, наконец, опыт показывает, что вначале лучше решить, чем будет заполнено музейное пространство, а потом уже представлять его и позиционировать. Тут уместно вспомнить историю с Библиотекой Франсуа Миттерана. Вначале было объявлено, сколько будет стоить проект, кому заказано его осуществление. А что будет в хранилищах и залах - этот самый важный вопрос почему-то был оставлен на потом. Любой музей, дом-музей, мемориал - это ведь не помещение, а его содержимое, - напоминает министру культуры именитый историк и возвращается к проекту Николя Саркози.

Музей истории Франции - что это такое: немного о Людовике XIV и много о рабстве? Немного о Наполеоне и много о Гаити? Немного о республике и много о колониях? Немного о крестьянах-католиках и много о мусульманской иммиграции? Но ведь в историческом плане это не имеет никакого смысла!

Похоже, что Николя Саркози талантом историка не обладает, - подчеркивает Пьер Нора, напоминая, какую бурю вызвало пожелание президента начинать каждый учебный год с чтения письма героя Сопротивления Ги Моке.

Жаль, но с историей Саркози явно не везет. Но что поделать, - во Франции политизация истории всегда заканчивалась провалом. Дорогой Фредерик Миттеран, кому, как не Вам убедить президента отказаться от проекта, - пишет в заключение Пьер Нора.

Но письмом П. Нора критика проекта отнюдь не закончилась. Чуть позже было опубликовано другое письмо, под которым подписался целый коллектив ученых, ведущих историков Франции, среди которых такие имена как Жак Ле Гофф, Николя Оффенштад, Изабель Бакуш, Пьер Турбэ, Жерар Норьель и многие другие. Все они также выступают с резкой критикой в адрес данной инициативы французского президента, и в целом их позиция, изложенная на страницах «Le Мond», созвучна позиции Пьера Нора.

Фредерик Миттеран: «Создание Музея истории Франции – вовсе не агитпроп»

Каждый новый большой и амбициозный культурный проект неизменно получает во Франции свою порцию критики. Так было с Центром Помпиду, проектом Большой Лувр и его Пирамидой, музеем Бранли и прочими, которых сначала буквально смешивали с грязью, а впоследствии восхищались как сами французы, так и иностранные гости. Это так называемый синдром Эйфелевой башни, против возведения которой когда-то подписались многие, в том числе, и очень видные деятели – но время уже милосердно стерло подробности той истории.

Похожее происходит сегодня с проектом Музея истории Франции и его размещением в здании Национального архива. То, что он вызывает столько вопросов, проблем и такое сопротивление, вполне естественно. Ведь сталкивание различных точек зрения лежит как раз в центре написания истории, когда наука и практика постоянно развиваются как в своей манере и методах интерпретации прошлого, так и в плане вынесения уроков и опыта применительно к настоящему и будущему. Но мы вправе рассчитывать на получение аргументов свободных от различного рода предрассудков и идеологии. Скоропалительные выводы и обвинения отдельно взятой группки историков и прочих неготовых к диалогу объединений вряд ли смогут здесь кого-то удовлетворить.

Поистине, интерес к истории со стороны общества все растет. И хотя он подпитывается благодаря постоянной работе историков, тем не менее, выходит далеко за рамки университета и фундаментальной науки.

Этот интерес выражается сегодня самым разным образом, проявляясь в прессе, выходе новых книг по истории, проведении различных акций и мероприятий, в фильмах и, конечно, на телевидении, где исторические материалы и программы пользуются большим успехом. Сегодня настолько много существует форм, посредством которых проявляется коллективное стремление к изучению истории, ее пониманию и обсуждению, что невозможно все их перечесть. Прошедшие Встречи в Блуа лишний раз доказывают актуальность тенденции обращения общества к своей истории, не замечать которую, равно как и считать историю прерогативой специалистов, крайне опрометчиво. Музей истории Франции как раз и будет призван удовлетворить данную потребность общества.

В то же время сегодня ощущается некая ностальгия по тому, чем была история раньше и разочарование по поводу того, во что она превратилась сегодня.

Не потому, разумеется, что преподаватели и учителя истории стали хуже работать – никто не ставит под сомнение их труд. Такое происходит из-за засилья различного рода субъективных интерпретаций, для которых сиюминутность оказывается важнее перспективы, актуальное положение важнее хронологии прошлого, а эмоции, пусть и не безосновательные, важнее логики, необходимой составляющей любой науки. Хулители национальной истории с ее великими личностями, датами и сражениями порой не оставляют от них камня на камне, крайне затрудняя их восприятие и дальнейшую передачу последующим поколениям. Необходимо, чтобы освещение первопричин и последовательности тех или иных исторических событий было представлено различными историческими школами, включая школу Анналов, и в равной степени доступно всем. Тревога и отчаяние наших учителей, чей труд так важен для равновесия общества и формирования гражданственности, требуют от нас сегодня принятия конкретных мер. Хлодвиг – это не дедушка Марии-Антуанетты, а 1515 – не номер для отправки смс!

При этом важно понимать, что речь идет не о музее в классическом варианте, а о проекте более масштабном, целью которого является сделать одинаково доступными для всех самые разные страницы истории: темные и светлые, великие имена и тех, кто стоял в тени, ключевые и противоречивые моменты. Этот музей станет местом, где прошлое встречается с современностью, местом, открытым для обсуждений и встреч, местом, связанным со всеми другими учреждениями и институтами, занимающимися вопросами истории: музеями, университетами, научными центрами, мемориалами, историческими местами… Таким образом музей вберет в себя все, что вписывается в географию знания и научного поиска на территории не только Франции, но и за ее пределами. Так как заниматься историей Франции в отрыве от истории остального мира просто абсурдно.

Кроме того, можно лишь удивляться тому, что самые рьяные противники проекта Музея истории Франции не ставят под сомнение необходимость подобных институтов, например, в США или Лондоне.

Напротив, они ими восхищаются – они не перестают рассыпаться в похвалах по поводу выставки, недавно отрывшейся в Немецком историческом музее в Берлине и посвященной одной из самых темных и горьких страниц истории Германии, которая, как известно, сумела в полной мере осознать необходимость создания такого института как национальный музей.

Реакция французской общественности: вопросы министру культуры задают читатели «LeMond»

Nestor: Не намереваетесь ли Вы через создание подобной структуры вновь разжечь недавние дебаты по вопросам национальной идентичности и национальной истории?

Фредерик Миттеран: Уважаемый Nestor, об этом и речи быть не может. Моей целью является открытие новой площадки, которая могла бы максимально удовлетворять всем необходимым требованиям для освещения такого неоднозначного и многогранного предмета как История.

Gaulois: Не кажется ли Вам, что история Франции настолько многообразна, что правильнее было бы говорить о Музее «историй» Франции?

- Я бы сказал, что, несмотря на то, что история Франции многообразна, она является все же единым потоком. Течение этого потока действительно крайне не спокойно, т.к. в него вливается масса притоков и других течений. Так, мы можем выделить, к примеру, историю школы, историю женщин, историю климата, историю в «классическом» варианте, рассказывающую о различных исторических фактах, битвах, королях и др. А если добавить к этому различные школы и подходы к изучению каждого из отдельных аспектов Истории, то можно представить, насколько многообразен предмет диалога и масштаб исследований, запланированных на базе будущего Музея истории Франции.

Diabaram: В 60-х гг. во Франции по инициативе А. Мальро были открыты десятки домов культуры для популяризации всех видов искусства, повышения уровня образованности и одновременно автономии жителей городских провинциальных районов. В 2010 г. Вы предлагаете открыть только один Дом, видимо, в силу нехватки средств у министерства для утверждения его же концепции национальной идентичности. Какой-то декаданс, Вы не находите?

- Уважаемый Diabaram, я разделяю и понимаю Ваши тревоги и, в общем, совсем не удивлен такой постановкой вопроса.

Ведь, с одной стороны, дома культуры, созданные по проекту Андрэ Мальро, стали действительно своеобразными очагами культуры. Они исчисляются сотнями (а во времена Мальро и того больше) и финансируются в большинстве случаев государством. Но с другой стороны, необходимо отметить, что в отличие от домов культуры, создаваемый сегодня Музей истории Франции не имеет ничего общего с агитпропом (в чем многие сомневаются). Это место средоточия и передачи идей, площадка для диалога, к участию в котором предполагается привлечь не только французских, но и зарубежных историков.

Arnaud Tagnachie: Хотелось бы подробнее осветить то, каким именно образом Музей истории Франции намеревается учитывать многокультурный аспект?

- Я думаю, что нас, французов, трудно упрекнуть в нежелании заниматься проблемой многокультурности. Весь мой предшествующий сорокалетний опыт работы в области изучения и популяризации культур народов, населяющих Францию – наглядное тому подтверждение. Для ученого совета Музея истории Франции, это будет также одной из задач, и я лично за этим прослежу.

Последнее, однако, не означает, что между деятельностью ученого совета музея и проводимой сегодня в Европе коммунитарной политикой можно поставить знак равенства. Напротив, это будет местом проведения встреч адептов культурного многообразия, вне зависимости от того, будут ли они носителями той или иной культуры или же специалистами по ее изучению, историками, социологами, географами и т.д.

Guy: На кого будут возложены полномочия по улаживанию спорных вопросов, неизменно появляющихся при толковании событий прошлого?

- Уважаемый Guy, я думаю, что вопрос не в том, чтобы устранить противоречия в трактовке, но как раз, наоборот, в том, чтобы позволить выразить и вынести максимальное количество элементов и уроков из каждого события прошлого, чтобы каждый мог сформировать свое собственное видение и понимание проблемы.

Музей истории Франции ни в коем случае не должен превратиться в механизм по отлаживанию идей и приведению всех аргументов к общему знаменателю. Напротив, это место, где наложение различных точек зрения должно способствовать более объективному восприятию исторических событий. Судить же в итоге каждый должен сам.

Наконец, решение таких вопросов как темы для обсуждений, порядок проведения обсуждений, определение участников, подборка материалов по темам (фильмы, книги и др.) будет каждый раз возложено на комиссаров временных экспозиций, проводимых на базе Музея, которые в свою очередь будут проводиться в соответствии с повесткой, утвержденной ученым советом.

Blériot : Действительно ли так необходим сейчас этот проект, когда Франция вынуждена во всем урезать свой бюджет?

- Уважаемый Blériot, ваш псевдоним уже мог бы вполне стать и программой, и ответом на ваш вопрос. (прим. пер. Blériot – конструктор и первый французский летчик, совершивший полет в 1907г. на самолете собственной сборки). Кризис – это оптимальное время для внедрения крупных проектов, особенно в сфере культуры, поскольку именно тогда возникает наиболее острая потребность в самоопределении и поиске ориентиров.

Identité funeste: Что бы Вы ответили историку и академику Пьеру Нора, который на страницах Le Monde, назвал проект «не научным, а политическим», поскольку он был предложен Н.Саркози в ходе крайне непопулярных дебатов о «национальной идентичности»?

- Отвечу то же, что я ему говорил во время нашей недавней встречи, прошедшей как обычно в атмосфере полного взаимоуважения, доверия и сердечности. Я бы сказал, что проект Музея истории Франции вовсе не проистекает из уже канувших в лету непопулярных дебатов о национальной идентичности, хотя в наличии такого рода дебатов нет ничего постыдного, как и в размышлениях о национальной исторической концепции, нашедшей отражение и в его выдающихся трудах.

Bertrand: На кого в первую очередь нацелен данный проект Музея истории Франции ?

- На вас, граждан Франции.

mohamedgastli: Какова стоимость проекта?

- Стоимость реализации данного проекта на данный момент не превышает 60 миллионов евро. Но это лишь приблизительная цифра.

Jean-Claude : Давайте вновь вернемся ненадолго к выбранному под Музей зданию, вызвавшему столько споров: отелю Субиз. Предусмотрены ли Национальному архиву Франции, задолго до всей этой истории претендовавшему на здание отеля Субиз после своей реорганизации в 2013г., какие-либо компенсации?

- Были рассмотрены множество различных вариантов, которые я в течение нескольких месяцев сумел осмотреть. Все они отражали понятие Музея истории Франции лишь в каком-то одном очень узком аспекте – военной истории, истории французских королевских династий и т.д. Ни одно из зданий не удовлетворяло концепции исторической непрерывности, к отражению которой мы стремимся.

Строительство нового здания в соответствии с новой исторической концепцией представляется в этой связи более перспективным, но, с другой стороны, и более дорогостоящим предприятием. Не говоря уже о вынужденной удаленности нового здания от центра и коммуникаций, что конечно также не может приветствоваться, учитывая нацеленность проекта на привлечение широких слоев общественности.

Что же касается отеля Субиз, в котором сегодня располагается часть Национального архива Франции, то он не только прекрасно подпадает под новую концепцию, но и соответствует идее сохранения исторической памяти и необходимости опоры на документальные свидетельства. К тому же уже готовятся новые просторные помещения для переноса значительной части Национального архива в рамках его реорганизации и вместе с тем придания ему более автономного юридического и культурного статуса.

Никогда еще ни один министр культуры не занимался так пристально и тщательно вопросами размещения и переноса подобного рода учреждений. Со своей стороны, я намерен лично проследить за тем, чтобы действительно были выделены достаточные площади под Архив.

А вот возвращаться вновь к вопросу размещения Музея истории Франции где-либо еще я не намерен. Всегда для всего и для всех можно найти достаточно места при условии ведения конструктивного диалога.

Lola: Слышали ли Вы о том недовольстве, которое выражают работники Национального архива, вынужденные отдать под музей треть своих помещений, и это в условиях, когда им самим катастрофически не хватает места?

- Разумеется, я ведь не глухой.

Ducher: Приведет ли проект Музея истории Франции к созданию новых рабочих мест?

- Уже предусмотрено, что к 2013 году Национальный архив Франции будет иметь около 70 дополнительных рабочих мест. Что же касается непосредственно Музея истории Франции, то этот вопрос на данный момент находится на рассмотрении, и точных цифр еще нет.

dentité funeste: Вы как-то заявили, что сумеете убедить обитателей отеля Субиз (здание Национального архива Франции), где планировалось разместить Музей истории, в обоснованности данного проекта. Те воспротивились и до сих пор занимают помещение. Попытка не удалась?

- Нет. Просто это длительный процесс. Но двери моего кабинета всегда открыты для переговоров и улаживания всех текущих вопросов и разногласий по данной теме.

Enfants5: О каком «консенсусе» можно говорить, если работники Архива, а также многие историки выступают против проекта создания Музея?

- О консенсусе можно судить и по тому представительному форуму, что собрался в Блуа на обсуждении проекта, и по тем людям, что еще читают книги по истории и смотрят передачи на исторические темы по ТВ. Кроме того, было сделано большое количество публичных заявлений в пользу проекта, которые достойны не меньшего внимания, чем те высказывания, в которых проект критикуется.

YB: На каких именно исторических моментах Вы намереваетесь заострить внимание? Или точнее, на каких исторических периодах?

- Я бы не хотел, чтобы внимание заострялось на каких-то отдельных периодах или моментах, т.к. история – это процесс непрерывный и к тому же все время усложняющийся в силу неоднозначности и многообразия восприятия действительности, наличия различных оценок тех или иных событий истории.

Хотелось бы напомнить, что Музей истории Франции – это не только некая традиционная хронологически выдержанная экспозиция с периодически открывающимися залами временных тематических выставок. Это очень емкая и гибкая структура, по сути, конфедерация всех музеев истории во Франции, в ее заморских департаментах и территориях, исторически памятных местах. Музей станет также своеобразным порталом, который позволит, основываясь на различных подходах и источниках, составить наиболее полную и объективную картину истории.

Успех мероприятий, прошедших в Блуа, во многом объясняется именно такой открытостью, такой тесной связью различных исторических периодов, освещаемых с позиций различных исторических школ и направлений.

Именно в таком направлении я и планирую работать дальше.

Parapente: Не правда ли парадоксальным и нелогичным кажется создание такого Музея истории Франции на фоне катастрофического сокращения школьного курса истории?

- Подобные разговоры о сведении к минимуму школьного курса истории меня крайне возмущают. Это абсолютно не так. И те особенности программы для старших классов, которые существуют у нас сегодня, вряд ли могут служить серьезным поводом для подобного рода заявлений. Напортив, я отмечаю, что среди различных слоев общества интерес к истории сегодня как никогда силен.

- Antoine: Не кажется ли Вам, что в такой непростой для будущего Европы период создание Музея истории Франции может быть воспринято как шаг назад?

- Напротив, уважаемый Antoine. Именно на основе знаний о своей собственной истории в тесной взаимосвязи с историей Европы, и только так, представляется возможным избежать в будущем тех катастроф, что уже произошли с нами в прошлом. Только полное осознание последствий ошибок прошлого может уберечь нас и всех остальных от заблуждений в будущем, в этом стремительно меняющемся мире.

Pascal Ratier: Вы говорите фактически о создании единой о сети музеев. Возможно ли в будущем присоединение к этой французской и европейской сети музеев стран Африки, в частности Алжира, для того, чтобы была услышана и другая сторона?

- Ваше выражение «две стороны» применительно к истории кажется мне некорректным. Я предпочитаю говорить в этом случае скорее о хоре, симфонии, многоголосии. И, конечно, чем обширнее будут связи с другими музеями мира, тем лучше.

Но в вашем вопросе, учитывая обозначенную географию района, звучит вполне конкретная тема – колониальная история. И я могу Вам сказать, что любое сотрудничество в данной сфере лишь приветствуется. Более того, колониальная история является неотъемлемой частью той совокупности тем, что определены непосредственно в самой программе проекта Музея истории Франции.

Mathieu J. R.: Не рискует ли проект Музея истории Франции предложенный Н. Саркози вылиться в итоге в некое подобие музея Бранли, созданного по инициативе Ж. Ширака?

- Допускаю, что такая мысль может зародиться сейчас у многих. Ведь во Франции это уже давно стало своеобразной традицией – каждое новое правительство, последовательно сменяясь, старается курировать свой культурный проект. Так поступали, к примеру, все президенты V республики.

Но так ли уж это плохо? Ведь именно благодаря таким инициативам и появились на свет проекты Пирамиды Лувра, Музея Орсэ и многие другие, которыми сегодня все восхищаются. Кроме того, Музей истории Франции является более открытым и более гибким проектом, чем все предыдущие. А объединяет эти проекты, как уже говорилось, – и это следует еще раз подчеркнуть – то, что все они строятся на основе всеобщего консенсуса и определенных запросов со стороны общества.

Поэтому, говоря же о неизбежных разногласиях вызванных проектом создания Музея, не стоит забывать все же и том, что проект имеет во Франции действительно большой общественный резонанс.

В конечном счете, именно так обычно и строятся все большие проекты – на стыке выражения определенной воли, с одной стороны, и живого интереса со стороны общественности – с другой.

Maya: Как все-таки Вы рассчитываете организовать работу ученого совета по данному проекту, если научное сообщество единодушно выступило против него?

- Уважаемая Maya, научное сообщество вовсе не единодушно высказывается относительно данного проекта. У него гораздо больше сторонников, чем вы это себе представляете. И состав ученого совета Вам это в скором времени покажет.

Не стоит без оглядки идти на поводу у тех, кто по уже сложившейся традиции склонен критиковать все новое, как это часто бывает во Франции со всеми большими начинаниями и реализацией культурных проектов.

Thomas: Когда вы планируете объявить имя президента ученого совета? Будут ли при этом объявлены остальные его члены?

- Я не буду объявлять никаких имен, поскольку выбирать и объявлять имя президента прерогатива ученого совета, а не моя. Что касается самого ученого совета, то я надеюсь, что его формирование будет завершено до конца 2010 года.

fernand: В отличие от остальных сторонников открытости и сближения, Вы – консерватор, что ставит Вас в один ряд скорее с Эриком Бессоном, нежели с Бернаром Кушнером. Вас это не смущает?

- Я не вполне понимаю, о чем Ваш вопрос.

Перевод Ольги Вейнгарт