Южный Кавказ не остывает

Пословица «после драки кулаками не машут» вряд ли годится для описания того, что происходит сегодня вокруг ситуации на Южном Кавказе. Прошедшая война не только не завершилась миром в форме соответствующего международно-правового акта, но продолжает находиться в эпицентре острых баталий. Причем последнее выражение – это не просто «фигура речи», яркая метафора, это в данном случае - объективная реальность, суровая правда жизни.

Ведь Грузия, как один из противников, вырывшая «томагавк войны», так и не зарыла его обратно, не признала ни своей вины в развязанной агрессии, ни своего поражения. Более того, грузинские лидеры зачастую настаивают на обратном. Внутри своей страны они хорохорятся, истово вздергивают вверх сжатые кулачки, грозя ими северному соседу и обещая реванш в форме «мощного натиска на Москву всего цивилизованного мирового сообщества». А вовне группировка Михаила Саакашвили проявляет чудеса изобретательности, стремясь выжать слезу у сердобольной общественности и лидеров иных государств, которые не прочь посочувствовать Грузии как «маленькой бедной шалунье, ожегшей случайно пальчик, прикоснувшись к раскаленной русской печке».  

Уничтожение агрессора и признание независимости Южной Осетии и Абхазии нельзя считать окончательным завершением конфликта. И поэтому на границах этих двух новопризнанных государств продолжают греметь выстрелы и взрывы, продолжает литься кровь, по-прежнему совершаются террористические акты. 

Руководство России так и не смогло добиться принципиальной вещи: вина Грузии в развязывании войны не была установлена и признана надлежащим образом.

А соответственно с точки зрения «процессуальных правил мировой политики» Тбилиси вполне может продолжать извлекать выгоду из такого неопределенного статуса. Ведь лишь легитимно признанный виновным агрессор существенно поражается в правах с использованием всех существующих в мировом сообществе мер и способов.  

Конечно, де-факто грузинские агрессоры существенно пострадали. Их армия временно перестала быть боеспособной, она понесла существенные потери в живой силе и технике, экономическому имиджу Грузии был нанесен явный урон, вследствие чего расчеты Тбилиси на процветание за счет транзитных поступлений от прокачки каспийской нефти и природного газа, равно как и некоторых других грузов, лопнули аки мыльный пузырь. Ряд серьезных иностранных инвесторов ушел с грузинского рынка, осознав его чрезмерную рискованность. Проигранная война вновь обострила внутренние политические конфликты в этой стране, как между проживающими здесь этносами, в очередной раз воочию увидевшими звериный оскал грузинского шовинизма, так и в среде политических партий оппозиции нынешней власти, почуявших возможность свалить с президентского пьедестала проштрафившегося Михаила Саакашвили. Наконец, Грузия лишилась части своих территорий – Абхазия и Южная Осетия заслужили право быть независимыми, и надо полагать - на сей раз обратной дороги не будет. И, тем не менее, все это не заменяет собой явной неудачи российской дипломатии.  

Поэтому правовой аспект неизбежно вытесняется и заменяется политическим, а последний, как известно, гораздо более спекулятивен. В политике правят бал не сухие формальные нормы, а субъективные интересы участников. Москве предстоит тяжелое испытание, ее будут прессовать, обвиняя во многих смертных грехах. Сейчас наступила лишь временная передышка. Саакашвили грамотно рассчитал время нанесения подлого удара по Южной Осетии, выбрав для этого день открытия Пекинской Олимпиады. Но он не мог предполагать, что затем случится грандиозный форс-мажор в виде мирового финансового кризиса. Сейчас сильным мира сего не до Грузии: у них есть заботы поважнее. Но когда действие кризиса будет нейтрализовано, Кавказ опять окажется в центре геополитических боев.  

Россия получила ситуацию, которая давно вызревала. Ведь грузинская политика за весь период независимости была откровенно антироссийской, а основной ее вектор был направлен не на интеграцию в рамках СНГ, а совершенно в другую сторону. И стремление Тбилиси к восстановлению территориальной целостности здесь непричем. 

Грузия играет роль пешки в чужой геополитической партии. Поэтому надежды некоторых российских политиков на то, что вот, де, придет новый лидер в Тбилиси и он сумеет наладить отношения с Москвой, - это опасная иллюзия.

Этого ему не дадут сделать те, кто реально передвигает пешки на шахматной доске.  

По большому счету неудачи российской дипломатии случились вовсе не после августовских событий. Ведь если бы Москва смогла бы зафиксировать в решениях ООН, ОБСЕ, ПАСЕ, СНГ и иных международных организаций должную оценку фактов агрессивной политики Тбилиси, начиная фактически с последних лет существования СССР, то сегодня этот массив правовых обстоятельств играл бы на нашу позицию. Но в течение многих лет российские дипломаты предпочитали и не обращать должного внимания на так называемое «замороженные» конфликты, и не пытаться резко давать отпор любым провокациям со стороны Грузии, вероятно, рассуждая в том духе, что не следует слону реагировать на моську. А моська в ответ на эту позицию между тем все наглела и наглела.  

Следует отметить, что вряд ли стоит рассчитывать и на то, что некоторые новые региональные игроки смогут помочь России стабилизировать ситуацию в выгодном для нее русле. Не надо строить новых воздушных замков. Турция, выступившая с планом «Пакта стабильности на Кавказе», прежде всего этим шагом пыталась предотвратить развитие ситуации по невыгодному для Анкары сценарию. Туркам, столкнувшимся с временным прекращением поставок нефти по трубопроводу Баку-Джейхан из-за диверсии курдских повстанцев и резким сокращением транзита грузов через Аджарию, не хотелось терять многомиллионные доходы от транзита. На них в Анкаре имеют весьма большие виды. Это не просто доходы бюджета Турции, Анкара с их помощью пытается резко повысить свой вес во внешней политике. Если к трассе Баку-Джейхан прибавится еще и трубопровод Набукко, неважно чем заполненный, – азербайджанским, туркменским, казахским газом или только иранским природным газом, сие будет означать, что Европейский Союз будет вынужден по-другому смотреть на Турцию как кандидата на прием в свои ряды и эта застарелая проблема может наконец разрешиться к удовольствию турок. Такая игра стоит свеч, и поэтому турки пошли даже на казалось бы немыслимое – приезд их лидера на футбольный матч в Армению, с которой Турция не имеет дипломатических отношений. Этот красивый жест, равно как и все иные телодвижения Турции, не означает однако, что этот региональный игрок готов сойти с орбиты Соединенных Штатов. Он будет продолжать на ней оставаться.  

Нет у России и достаточно твердой поддержки со стороны ее партнеров по СНГ. 

Даже руководство Армении – страны члена ОДКБ постаралось занять уклончивую позицию, при этом публично высказавшись в том духе, что оно не будет признавать Абхазию и Южную Осетию, пока не признают независимость Нагорного Карабаха.

Правда, бросая этот упрек непонятно в чей адрес, в Ереване почему-то сами так и не признали независимость НКР. Реальность сегодня такова: потенциальные союзники России предпочитают не высовываться, они выжидают, чем закончится схватка, наблюдать за которой стараются, стоя за своим забором, а не рядом с Кремлем.  

Москва же уже понесла определенные потери: признав Южную Осетию и Абхазию, она была вынуждена не множить фронты геополитического противостояния, а, как минимум, сократить их до одного – грузинского, на котором, как мы сказали выше, полной победы не было зафиксировано. В итоге риторика московских политиков в отношении Крыма и Севастополя, Приднестровья и того же Нагорного Карабаха стала явно иной, чем это было до 8 августа. Более того, Москва согласилась пойти на явные уступки против своих же прежних позиций и по улаживанию конфликта в Приднестровье и по конфликту в Нагорном Карабахе. Формально они пока не выглядят уступками: российские политики хотят представить дело так, что они сохранили способность быть главными в урегулировании этих застарелых конфликтов. Но такая линия не убедительна. По крайней мере, сегодня дело идет к следующему: Приднестровье вынуждают согласиться на вариант, который еще в 2005 году был прописан в принятом законе Молдовы о статусе автономии, а Нагорный Карабах склоняют на вариант таких подвижек, которые предусматривают прогресс в форме вполне конкретных действий со стороны Степанакерта и Еревана при весьма туманных обещаниях со стороны Баку. Идея разместить в зоне противостояния между Арменией и Азербайджаном российских миротворцев далеко неоднозначна. Внешне она выглядит привлекательно. Но на практике размещать российские военные части придется на территориях, которые сегодня заняты военными НКР, зонах, на которых ими построены системы оборонительных сооружений, позволяющих пока сдерживать любые возможные поползновения со стороны Баку начать новую военную операцию. На минных полях миротворцы функционировать не смогут, а значит, все эти системы обороны НКР нужно будет демонтировать. Пойдут ли на этот вариант армяне? Особенно в условиях, когда только что избранный на очередной срок президент Азербайджана в очередной раз недвусмысленно заявил, что ни о какой независимости Нагорного Карабаха не может идти речь ни сейчас – в ходе предстоящих переговоров, ни в будущем.  

Что же касается интереса к кавказским делам Казахстана и Туркменистана, то и здесь пока нет полной ясности. С одной стороны, Астана вынуждена была сократить свои экономические проекты в Грузии, а Ашхабад не высказываться в поддержку прокладки по дну Каспия газовой трубы. В этом смысле газовый вектор политики Кремля получил явные очки в свою копилку. Но, с другой стороны, как пел известный бард, - «еще не вечер»: казахи и туркмены умеют использовать слабость позиций Москвы, и они наверняка постараются выжать их этого максимум выгоды для себя.  

Поэтому, с нашей точки зрения, Кавказ еще долго будет оставаться горячей точкой на карте российской внешней политики. Слишком уж многие игроки жадно греют руки у этого костра.