«Иранской революции» не дают остыть

Международным информационным агентствам явно не хочется снимать сводки о протестном движении в Иране из главных мировых новостей, хотя волнения в иранской столице уже давно пошли на убыль.

Настойчивое стремление западных СМИ не дать «иранской революции» остыть прослеживалось в нелицеприятных вопросах и даже откровенных наскоках журналистов на Барака Обаму в ходе его брифинга, посвященного в основном внутренним проблемам страны. Журналисты же то и дело возвращались к Ирану, явно ожидая от президента более активного выражения американской поддержки оппозиции. Бараку Обаме пришлось буквально отбиваться от провокационных вопросов, варьируя на все лады обтекаемые фразы. При этом неизменно добавляя, что Соединенные Штаты уважают суверенитет Исламской республики Иран и не вмешиваются в его дела.

Достаточно аккуратная и сбалансированная позиция американского президента была проигнорирована американской прессой.

Большинство комментаторов попросту повыдергивало из контекста заявления президента наиболее резкие фразы, вынося их в заголовки по примеру «Нью-Йорк Таймс», предпославшей тенденциозному репортажу о брифинге грозный заголовок: «Обама осуждает иранский железный кулак против оппозиции».

Днями раньше, изумляясь единодушно тенденциозной реакции коллег на события, последовавшие за выборами в Иране, известный американский социолог Джеймс Петрас в сердцах бросил: «Не иначе, как они поверили своей же собственной пропаганде».

Д. Петрас, почетный профессор Университета Бинхэмптон, автор 60 книг переведенных на три десятка языков, оказался чуть ли не единственным среди многочисленных американских экспертов, журналистов и независимых блоггеров, не подвергавших сомнению демократичный характер иранских выборов и предпочтения иранского народа в пользу Ахмадинежада.

В статье «Иран: выдумка об «украденных выборах», опубликованной на известном французском аналитическом портале “Le reseau Voltaire”, Д. Петрас отмечает: «Почти не найдешь примера выборов, к которым у США был бы особый интерес и где поражение проамериканского кандидата не было бы расценено политической и медийной западной элитой как «нелегитимное». Петрас напоминает о скандалах, развязанных в западной прессе после вполне демократических и в присутствии международных наблюдателей «неудачных» для Запада выборов в Венесуэле и в Газе, подчеркивая, что организация нынешней кампании по дискредитации выборов в Иране – классический пример того же рода. Впору вспомнить Сухова из «Белого солнца пустыни» и его мудрое замечание, что «Восток – дело тонкое».

Не было бы смысла цитировать колумниста «Файненшл Таймс», а тем более критиковать американского социолога-марксиста, чуть ли не в одиночку поддержавшего официальные результаты выборов в Иране, если бы упрощенные подходы не диктовали те деформации западного восприятия, которые по иному поводу изумили и самого Джеймса Петраса. Американский социолог обратил внимание на бросающийся в глаза и с трудом объяснимый факт: демократы, радикалы, республиканцы, либертарианцы, троцкисты, левые и правые, сионисты и антисемиты, радикалы и консерваторы, независимые и ангажированные без каких-либо доказательств почти все как один приняли за данность версию «подтасованных выборов». Симпатии американцев по разным резонам были на стороне «протестующих», хотя одни требовали радикального американского вмешательства, другие помощи «демократической революции», третьи поддерживали осторожную позицию Барака Обамы не вмешиваться в конфликт.

Казалось бы, все яснее ясного: иранские события – еще один классический пример привычных политтехнологий.

После серии цветных революций широко известен шаблон приведения к власти «нужного» кандидата в третьих странах. С помощью предварительных опросов, экзит-пулов или роспуска слухов забрасывается тезис о подтасованных выборах, оппозиция и «международные наблюдатели» требуют пересчета голосов или перевыборов, протестный электорат с упором на молодежь выводится на улицы, запуская взрывную стихию подростковой истерии, подключается оппозиционная пресса и «правозащитные» организации, локальный конфликт посредством международных СМИ, «правозащитников» и «наблюдателей» переводится на уровень глобального события, вопрос о «легитимности» выборов смещается из компетенции национальных лидеров к «признанию» или «непризнанию» результатов волеизъявления народа «международным сообществом». О таких шаблонах подробно написано, в частности, в аналитическом сборнике «Оранжевые сети», выпущенном Фондом исторической перспективы.

События в Иране развивались по хрестоматийному сценарию, хотя действительно нет оснований и достаточной информации, чтобы приписывать организацию беспорядков непременно ЦРУ.

Техника организации переворотов уже, можно сказать, овладела массами. Так или иначе, Иран выслал британских дипломатов как «шпионов», организующих беспорядки», результаты иранских выборов открыто поставили под сомнение президент Франции Никола Саркози, видные представители Евросоюза, а американский конгресс даже обнародовал резолюцию, осуждающую «насилие правительства Ирана и проправительственных сил порядка против участников демонстраций, а также уничтожение независимого электронного общения посредством ограничения работы интернета и мобильных телефонов».

Американский гуру «ненасильственных технологий» Джин Шарп, автор учебника по оранжевому перевороту на Украине и серии стратегических разработок по «антипереворотам», неоднократно отмечал, что неудачи «ненасильственных переворотов» чаще всего связаны с теми странами, где иностранным и прозападным СМИ и неправительственным организациям не развернуться, а правительства готовы применить силу против «ненасильственной» оппозиции. Этими факторами он объяснял неудачи его команды при попытке снять с дистанции Уго Чавеса в Венесуэле, а также трагический финал выступления китайских студентов на площади Тяньаньмин. Не будем задаваться риторическим вопросом, зачем Шарпу было менять режим в Венесуэле и Китае, заметим только, что к замечаниям Шарпа о «свободных» СМИ нужно теперь добавить «свободный» Интернет и «свободные» мобильные телефоны. А в остальном, жесткая позиция правительства Ирана по ограничению СМИ и неуступчивость натиску оппозиции вполне укладывалась в те шаблоны, которые предлагал тот же Шарп в тезисах, написанных им же уже не для гражданского ненасильственного сопротивления, а для властных элит, озабоченных тем, чтобы не допустить антиправительственного «цветного» переворота «гражданского общества.

При таком «технологическом» подходе к избирателю как к «обрабатываемой массе» разговор о демократии в принципе переходит в область софистики.

Антидемократичные методы по определению предполагают противодействие волеизъявлению собственных народов. В Иране все было ровным счетом наоборот. Подавляющее большинство поддерживало Ахмаденижада, полагая, что он лучше защитит их страну от агрессии Америки и Израиля, порядка трети населения – по преимуществу прозападная элита и ее «просвещенные» западным студенчеством дети, этнические меньшинства и часть эмиграции – были на стороне Мусави, как носителя их чаяний и веры в «западные реформы». Образ, впрочем, весьма обманчивый, поскольку каждого кандидата в президенты в Иране клерикальные круги сначала проверяют на соответствие фундаментальным критериям исламской республики, и здесь можно частично согласиться с высказыванием Барака Обамы, заявившего, что «он не видит особых различий между Мусави и нынешним президентом Ирана». Мусави, правда, сделал книксен Израилю, выдавив несколько вежливых фраз о жертвах Холокоста, но и это обстоятельство вряд ли делало его поддержку Западом более единодушной. Похоже, что официальная Америка действительно решила по возможности самоустраниться от чрезмерного вмешательства в иранские выборы, тем более, что консенсус по части того, кого из кандидатов поддерживать, в экспертной Америке достигнут не был, несмотря на поголовную симпатию к «оппозиции». Нонсенс? Скорее, прагматизм политических расчетов.

Даниэль Пайпс, сын знаменитого советолога Ричарда Пайпса, один из ведущих аналитиков и представитель израильского лобби США, на конференции в Вашингтоне, предшествовавшей иранским выборам, неожиданно заявил, что, будь у него такое право, он бы проголосовал за Ахмаденижада. Подобной позиции придерживались и некоторые другие эксперты, не оставляющие идеи радикализации политики США в отношении Ирана и полагающие, что с приходом к власти «умеренного» кандидата радикальную стратегию будет сложно мотивировать и объяснить американцам.

Складывалось впечатление, что процесс, в результатах которого были заинтересованы самые разные геополитические игроки, был пущен на самотек, успев, однако, качнуться в сторону «оппозиции». Западные эксперты, а тем более левеющее на глазах перед лицом нынешнего кризиса изначально свободолюбивое американское население, абсолютно упустили из виду, что нарушение геополитического баланса с крушением СССР вывело на периферийные авансцены качественно другие силы. Современное геополитическое противостояние, при всей первостепенности социальных проблем, определяет не антагонизм пролетариев и капиталистов, не дилемма свобода или авторитаризм, а психологическая несовместимость защитников национального государства, суверенитета и культурной идентичности, с одной стороны, и адептов технологичного, унифицированного по западному стандарту глобализующегося мира – с другой.

На самом деле, речь лишь идет о выборе народа в пользу тех, кто, по его представлению, не порвал еще с национальными интересами и не встал на службу «глобальной подотчетности» мировым наднациональным центрам.

Не один серьезный аналитик отмечал, что глобализация в принципе перечеркивает демократию, отбрасывая ее центральное понятие – волеизъявление национального большинства. «Прозападная элита», для которой зачастую поддержка на Западе – единственная гарантия веса и легитимности перед презрением собственного народа, напротив, исходит из презумпции виновности (изначальной неправоты «отсталого» и «невежественного» избирателя), которому следует «вправить мозги» по западным лекалам и опираясь на поддержку извне.

Неслучайно идеологи этих сравнительно новых избирательных приемов напирают именно на глобальную составляющую сетевых технологий. Уже с недавних событий в Молдавии в западной прессе замелькали малопонятные для большинства населения термины и заголовки, именовавшие происходившее в республике «твиттерной революцией». В этой же терминологии американские аналитики пытаются интерпретировать события в Иране.

В свое время, описывая беспорядки в Молдавии, связанные с выводом оппозицией на улицу до неприличия молодых ребят, практически детей, западная пресса с восторгом писала об использовании постсоветским поколением технологии «Twitter» (от английского «чирикать») - бесплатной для пользователя открытой глобальной «социальной сети», рожденной хаккерствующими вундеркиндами в далеком Сан-Франциско. Якобы с помощью этих новых технологий, позволяющих в режиме реального времени молодежи свободно общаться, пересылая короткие сообщения, как по Интернету, так и на мобильные телефоны, участники протестных акций легко координировали свои перемещения, узнавали о времени и месте протестной акции или зажигались ненавистью от очередной «подлянки» коммунистических стариков.

Миф о чирикающем «супероружии» прогрессивной молдавской молодежи активно поддерживался самопиаром американского Беркман-центра при Гарварде, получившего правительственный грант и поддержку многочисленных коммерческих спонсоров, включая неизменного Сороса, на развитие проекта «Интернет и общество».

Однако, Питер Аккерман, еще один гуру «бескровных переворотов», основавший центр ненасильственных конфликтов в Вашингтоне и активно работавший на ниве оранжевой революции на Украине, советует со страниц CSMonitor не возлагать завышенных надежд на «Twitter» в подготовке протестных движений.

«Это сексуально, это забавно, вы можете на эти технологии рассчитывать, но пока в них не будет стратегии, на которой выстраивается переход к лояльности другой стороны, и нет цели, которая может всех объединить, вы не придете туда, куда нужно прийти…». Аккерман усматривает рациональное зерно этой технологии как способ для отбора и рекрутирования кадров для запуска движений протеста. По его мнению, в конечном счете, и в Иране такое движение будет удачным, «особенно если оно будет устремляться за пределы Тегерана».

Поистине наше смутное время превращает обыденную жизнь в реальный театр военных действий. Сетевые технологии - отличное подспорье для глобальных дестабилизаторов в деле вербовки и координации боевых операций, аналогичные перспективы и у местных и международных спецслужб, готовых взять «оппозицию» на заметку и в своих интересах конвертировать протест. То, что для отвязанных политтехнологов «сексуально, забавно», «ненасильственно» и наполнено чирикающим азартом опереточных перемен, в реальной жизни оборачивается насилием и людской трагедией, человеческими жертвами, как это произошло в Иране, все - как на войне. Но это и есть война, информационная, психологическая, кибернетическая и ее нынешний «технологический» вариант представляется особенно кощунственным, потому что на первоочередное заклание отдана зеленая молодежь, подростки, дети.