В тени современных претензий

В серии «Международные отношения» вышел новый выпуск экспертного издания Фонда исторической перспективы (ФИП) «Звенья», посвященный прибалтийским попыткам ревизии истории.

В него включены материалы «круглого стола» ведущих российских историков и политологов «Россия и Прибалтика: компетентные ответы на исторические претензии лимитрофов», экспертные разработки по данной тематике и дайджест публикаций отечественных и зарубежных СМИ, дающих представление о характере активности властей, политических и научных кругов Эстонии, Латвии и Литвы по продвижению и пропаганде своей версии ключевых исторических событий, связанных с Советским Союзом и современной Россией. Следует отметить, что ФИП является базовой площадкой в Москве для Института демократии и сотрудничества (Европейского отделения), руководит которым известный политолог, доктор исторических наук Наталия Нарочницкая. «РВ» представляет на суд читателей некоторые весьма интересные фрагменты дискуссии.  

Владимир СИМИНДЕЙ, историк, политолог, редактор отдела стран СНГ и Восточной Европы «РВ»:  

Современная прибалтийская историография, нацеленная на познание и самоописание места в истории литовского, латышского и эстонского народов, выходит за временные рамки обретения ими самостоятельной государственности в 1990 - 1991 годы в результате распада СССР. Еще в переходный период огромное давление на формирование представлений молодых республик о себе самих, о своем прошлом оказала эмигрантская историография и подходы к оценкам исторических событий ХХ века, которые сформировались за послевоенные годы пребывания прибалтийских диаспор на Западе. Конечно, этот фактор сыграл колоссальную роль не только в формировании новой научной исторической и политологической школы в странах Прибалтики, но и в построении идеологических основ, которые в дальнейшем получили свое развитие в виде парламентских деклараций, решений правительств и в целом в политико-юридической сфере, определяющей характер их внутренней политики и основные подходы к международным делам, включая отношения с Россией.  

Хотел бы отметить, что в начале 90-х годов в Прибалтике отмечался бум публикаций на историческую тематику, сравнимый по интенсивности с тем, что происходило у нас, когда стали доступны обществу не только труды видных философов и историков русского зарубежья, но и публикации острых критиков советского строя, не обладавших высоким духовным и интеллектуальным наследием.

Но чтобы понять, почему у них произошло так, а у нас по-другому, я допущу, пожалуй, такую аналогию: у них победила точка зрения, которая была характерна для узкой группы нашей эмиграции, выдвигавшей лозунг: «Против коммунистов – хоть с дьяволом» и разделявшей идейную основу власовщины.

Отмечу, что в 90-е годы в России было немало публикаций и даже журналов в таком стиле, а кое-где их можно встретить и сейчас. Но это всегда было маргинальным направлением, потому как значительная часть русской эмиграции не приняла нацизм, занимала патриотическую позицию (поэтому встал, в частности, вопрос о перезахоронении лидера белого движения А.И. Деникина и др.). Они олицетворяли собой ту часть эмиграции, которая сделала свой моральный выбор не в пользу врага, который нападает на Отечество, пусть даже если ей не нравился политический режим в России.  

В странах Прибалтики этого не произошло. На мой взгляд, основной причиной стало то, что демократическое движение, проявившееся там в конце ХIХ – начале ХХ веков, не получило долгосрочного и устойчивого развития с провозглашением независимости и было подавлено местными диктаторскими режимами в 20-30-е годы. На смену парламентаризму и многопартийности пришли военные диктатуры Антанаса Сметоны (Литва), Карлиса Улманиса (Латвия) и Константина Пятса (Эстония), которые «придушили» общественную жизнь, подменив ее на славословие вождям и националистическую пропаганду. В этих условиях тот небольшой ручеек эмиграции, который вытекал из прибалтийских республик в 30-е годы, не смог сформировать на Западе интеллектуальные центры демократической оппозиции, способные создать целостную концепцию неавторитарного развития этих государств, а затем сформулировать и адекватные представления о месте прибалтийских народов в истории. Все это привело к тому, что на этапе распада Советского Союза «властителем дум» стала самая агрессивная группа, которая была ориентирована в основном на обслуживание интересов верхушки эмиграции, сформировавшейся по итогам бегства в 1944 - 1945 годы с территории Прибалтики. В значительной части это были коллаборационисты, которые служили на различных должностях под началом немецких оккупантов, начиная от военных подразделений и заканчивая «самоуправлением». Правда, тут ситуация несколько отличалась по странам: если в Литве патриотические нотки, но антисоветские, звучали более рельефно и явственно и ряд военных и гражданских чинов отказывались служить нацистскому режиму, то в Латвии и Эстонии это было практически незаметно. Следует признать, что в целом сохранившийся после сталинских чисток репрессивный и чиновничий аппарат бывших авторитарных режимов фактически полностью встал на сторону нацистского агрессора и верой и правдой служил оккупантам, наводя «новый порядок» на территории Прибалтики.  

Следующий аспект, который я хотел бы подчеркнуть – это то, что в 1941 - 1945 годы на территории прибалтийских республик фактически продолжалась гражданская война. Это находит отражение в воспоминаниях и в некоторых публикациях наиболее честных историков, которые понимают, что вопрос о власти, о распределении полномочий и представлений о том, что должно происходить на этой земле, не был решен в 1917 - 1920 годы. В частности, Дайнис Гринвалдс опубликовал дневник своего отца Яниса Гринвалдса под названием «Так я вижу те дела», где представлена панорама его жизни с 1918-го по 1945 год. Человек с очень интересной судьбой, латыш левых взглядов, который видел Петроград еще в 1918 году, сохранил теплые воспоминания об этом городе и его людях. Гринвалдс повествует о том, как он вернулся в уже независимую Латвию, какие там совершались зверства в отношении левых, включая несовершеннолетних комсомольцев. И одновременно он показывает, как представители левой интеллигенции были загнаны в подполье в 20 – 30-е годы.  

Другое дело, когда мы сталкиваемся с современной мемуаристикой, где ветераны легионов СС вспоминают о своих «подвигах», особенно там, где их и быть не могло, замалчивая отдельные штрихи и выпячивая картины, которые представляются крайне сомнительными даже, пожалуй, для самих прибалтов. Например, в одной из недавних газетных публикаций ветеран Латышского легиона СС вспоминает о том, как русские и белорусы в деревнях, оккупированных нацистами, гораздо лучше относились к прибалтийским эсэсовцам, чем к немецким, что не соответствует историческому материалу и является злонамеренной или самооправдательной выдумкой, потому что ни по каким иным источникам это не прослеживается.  

В целом публикации по этой тематике можно разделить на несколько составляющих. Первой является «академическая группа» - продукт деятельности академических институтов при национальных академиях наук, исторических факультетов, соответствующих кафедр при университетах, «музеев оккупации» и профильных комиссий, которые созданы для продвижения версии прибалтийской истории у себя в стране и в мире. Следующая группа – это публикации различных общественных организаций, прежде всего, эмигрантских. Например, в Латвии очень влиятельна в этом плане организация «Ястребы Даугавы». Это разветвленная сеть организаций бывших легионеров Ваффен СС и их потомков, базирующаяся, в основном, в Канаде, США, Австралии и Швеции. Они финансируют любые попытки в «нужном» русле представить военный и послевоенный периоды истории Латвии – от сочинений с претензией на славу, которую в свое время снискал Уинстон Черчилль (я имею в виду публикацию пятитомника «Вторая мировая война», написанного экс-легионером СС, депутатом Сейма Висвалдисом Лацисом), до обзоров выхваченных цитат из высказываний американских и западноевропейских публицистов о том, что одетые в эсэсовскую форму прибалты были ни в чем не виноваты, что они пытались защищать себя доступными способами от «красной чумы».  

Что касается деятельности профильных институтов и комиссий, то, конечно, сама схема за эти годы уже отработана и являет собой структуру взаимодополняющих элементов по созданию «альтернативной» истории.  

Инфраструктуру переписывания истории можно рассмотреть на примере Латвии.

Главным «приводным ремнем» официальной Риги, призванным идеологически оформить и фактологически наполнить «оккупационную» риторику, используемую для выдвижения морально-исторических и финансовых претензий к современной России, а также для обоснования дискриминационной политики в отношении русских в Латвии, является созданная в ноябре 1998 года Комиссия историков при президенте ЛР. В состав комиссии, возглавляемой профессором Андрис Цауне, входит и помощник президента Латвии по вопросам истории Антоний Зунда. Эта специальная должность лишь еще раз подчеркивает то, какое политическое значение они придают занятиям историей, изучению и преподнесению тех страниц прошлого, на которых они концентрируют свое внимание.  

Ключевыми задачами данной структуры являются обеспечение официальных лиц тезисами для «оккупационной» риторики и презентация на международной арене тематики «преступлений против человечества в Латвии в период советской и нацистской оккупаций (1940 – 1991 гг.)», при этом акцент делается на «преступлениях советского тоталитаризма» - с намерением доказать равенство двух режимов с точки зрения преступности их идеологии и практики, но при «более тяжких» последствиях для латышей именно «советской оккупации».  

Наталия НАРОЧНИЦКАЯ, политолог, доктор исторических наук:  

То, что я сейчас услышала, лишний раз показывает, как важно сегодня поставить на серьезную основу изучение того, что происходит и в науке, и в общественном сознании, и в политике наших прибалтийских соседей по отношению к нам. У меня двоякий подход ко всему, поскольку я историк и политик. Когда вы говорите, например, об оккупационном режиме, я сразу начинаю мыслить логически: оккупационный режим – это не просто презрительная кличка, которой награждается то или иное государство. Точно так же, как любой союзный договор – это не просто название. Здесь содержание удовлетворяет параметрам.  

Оккупационный режим – это юридическое состояние, характеризуемое, прежде всего, неравенством оккупантов и оккупируемых перед законом. Если законы государства плохие, но при этом одинаковы для всех, то никакого оккупационного режима здесь нет. И латыши, и эстонцы, безусловно, получили свою долю от всего, что было в нашем государстве – и хорошего, и плохого. Отрицать этого нельзя. Но они становились скрипачами, профессорами (у них была своя Академия наук), инженерами, мостостроителями, офицерами, генералами и были пропорционально представлены в государственных структурах.

То есть они сохранились как нация, способная продолжать себя в истории.

 В общем, я не думаю, что проект Гитлера мог бы в итоге дать им такую возможность. Им была уготована участь свинопасов и горничных, не имеющих ни образования, ни культуры, ни даже возможности читать географические указатели на немецком языке. Таким образом, разница в сравнении с советской «оккупацией» огромная. Поэтому, конечно, есть необходимость показать абсурдность этого отождествления, не говоря уже о том, что фашизм, нацизм и коммунистическая идеология – это совершенно разные по своей философии и по происхождению системы. Такое отождествление вызывает чувство удрученности убогостью политологии. Если бы ученые-биологи заявили, что гусеница и медведь-коала, поскольку и та и другой едят листья эвкалипта, являются существами одного биологического типа, то их бы подняли на смех. И даже в период «холодной войны», когда между нами было очень острое противостояние, никто на Западе – ни политологи, ни общественность, ни политики – не отождествлял фашизм с коммунизмом. Напротив, считалось, что это антиподы, главные враги. Коммунизм – двоюродный брат либерализма, детище философии прогресса, жаждущее облагодетельствовать весь мир, положит на этот алтарь все национальное. Фашизм, языческая доктрина природной неравнородности людей и наций, стоит в ХХ веке особняком от всех политических и философских учений. Фашисты хотели облагодетельствовать свою нацию, весь мир положить к своим ногам.  

Я постоянно убеждаюсь, что вопрос сейчас не сводится к тому, чтобы представить действенные аргументы, - их уже никто не слушает. Мой опыт работы в Совете Европы говорит о наличии определенного заказа. Манипуляция общественным сознанием – это главный инструмент политики в информационном пространстве. Поэтому очень важно объединить усилия и поставить на системную основу постоянный мониторинг того, что там происходит в сфере научных исследований, пропаганды и как это сопрягается с определенными инициативами на международном уровне. Три прибалтийские республики вряд ли получат больше того, что они имеют; а независимость, которой они добились, у них никто уже не отнимет. В деле манипуляции они – передовой отряд. Эта цепочка готовит фундамент для того, чтобы потом то, что является сейчас просто концепциями, сменой интерпретаций, перешло и в официальные «уставы» тех, с кем нам невозможно не считаться – США и ведущих западных стран. Именно с этой целью они и действуют.  

Сейчас публикуется много документов, разные ведомства начинают рассекречивать материалы, которые раньше для того, чтобы сохранить мир между советскими народами, лежали под сукном. В своей книге «Россия и русские в мировой истории» я разбираю, почему признается концепция латышей, согласно которой, если не было законного вхождения в состав СССР, значит, не надо и выходить официально. А не было вхождения, потому что, мол, Верховные Советы находились в условиях оккупации и в Прибалтике не было демократических выборов - значит, они недействительны. На что я сразу отвечаю: простите, а разве большевик Адольф Иоффе, подписывавший договоры 1920 года о независимости Прибалтики, делал это не в условиях кайзеровской немецкой оккупации той части Российской империи, а сама большевистская власть была никем не признана и не контролировала даже всей территории страны? То есть логика та же.

Поэтому я говорю: ваш статус после Первой мировой войны был не менее ущербным, чем в советский период. Все мы знаем, каким был режим Карлиса Улманиса.

Я посмотрела Акт о признании независимости Прибалтики. Там нет прямых извинений за оккупацию, а присутствует фраза «учитывая обстоятельства», то есть можно еще побороться за иную трактовку. Я бомбардировала МИД с 1993 года записками о том, что концепция о восстановлении довоенных государств – это гибель, она лишает нас всякой возможности защищать русское население и военные позиции в Прибалтийских республиках. Пакт Молотова-Риббентропа в моей работе полностью реабилитируется. Я его сравниваю, простите, не только с Венским конгрессом, но и с Берлинским, о котором говорится в сакраментальной фразе Ленина: «Грабят Турцию». А что такое секретное соглашение Теодора Рузвельта с Таро Кацура: вам разрешается оккупация Кореи, а нам – Филиппин, и так далее? А что такое Версальский мир? Одним позволили быть самостоятельными. Другим велели перейти от одного хозяина к другому, как Галиции. Во все времена одни державы чертили границы для других. И, собственно, других границ практически не существует. А Дейтон? Супердемократические страны собрались, покорежили все, что сербы «нажили», навязали им новые территориальные отношения. Чем Дейтонские соглашения отличаются от Пакта Молотова-Риббентропа? Дальше я привожу пример переговоров лорда Саймона с Гитлером, материалы которых опубликовала разведка. Гитлер спрашивает Саймона насчет Австрии, собирается устроить ей аншлюс, на что Саймон отвечает, что правительство Его Величества не может так беспокоиться об Австрии, как оно беспокоится о Бельгии, которая в непосредственной близости от них. То есть Бельгию не трожьте, а Австрию забирайте! Рузвельт перед этим, только после визита лорда Ренсимена, докладывает своему кабинету, что в случае войны между Советским Союзом и гитлеровской Германией, США сохранят нейтралитет и не будут вступать в войну до тех пор, пока не начнутся структурные изменения. А вот если будет война между Гитлером и западными странами, то да, США вступят в войну, но при условии, если все западные страны вступят. Все было абсолютно очевидно. В шестом томе Нюрнбергских протоколов написано черным по белому, что договор был исторически обоснован, вызван обстоятельствами и полностью правомерен. Почему мы на это никогда не ссылаемся?  

Дмитрий ЕРМОЛАЕВ, шеф-редактор электронной версии «РВ»:  

Хотелось бы сказать, что претензии к России идут не от Латвии, не от Риги. Это претензии – выкованная после 1944 года, как отметил Владимир Симиндей, идеология западной латышской эмиграции, основанная на идеологии сбежавших в конце войны немецких прихвостней. И эта идеология была привезена в Латвию после 1991 года практически с нашего молчаливого согласия. Она погубила ростки «Народного фронта Латвии», относительно неплохого, но как бы национально ориентированного движения. При поддержке Запада она заняла пустующую политическую нишу, опираясь вместе с тем на бывших легионеров.  

Ни апологетам выкованной в эмиграции идеологии, ни легионерам мы ничего не докажем. 16 марта приходилось наблюдать их шествия. Их, честно скажу, иногда бывает жалко, потому что это сломанные судьбы, многие по 15 - 20 лет провели в наших лагерях. Они пытаются что-то доказать латышам, многие из которых терпеть их не могут, и особенно это относится к рижанам. 

Когда мы боремся с ними, мы даем симметричный ответ. А 90 процентов русских и латышей, проживающих в Риге, на все это смотрят и воспринимают как борьбу фантомов прошлого.

И эти фантомы не объясняют им сущность реальных исторических событий. Россия должна быть ответственным государством, а не «Московией, зажатой в лесах и болотах» с тюменским и ямальским газом и нефтью. Если мы рассматриваем Россию как Московию, да еще с такими послами «боярского типа», то все нормально, можно продолжать «колошматиться» с латышами – вопросов нет. Но мне кажется, что мы должны нарисовать реальную картину того, что происходило в Латвии в 1940 - 1941 годы.  

Во-первых, мне кажется очевидным, что лучше всего события тех лет описали не наши историки, а Генри Киссинджер в книге «Дипломатия». В главе «Сталинский базар» он дает адекватную характеристику прагматичной политики СССР. Понятно, что в целом верно ставшее расхожим утверждение о том, что аннексия Прибалтики спасла Ленинград и Москву.  

Во-вторых, у Сталина тогда было «головокружение от успехов». В то время любили говорить: «лес рубят – щепки летят». И Сталин, видимо, пошел на поводу у военных и обеспечил гарантированное присутствие наших баз на территории Прибалтики.  

Но те же латыши говорят: «Ребята, вам надо было оставить нам формальный независимый статус. Понятно, что мы оказались бы на уровне Тувы или, что вернее в историческом контексте, ГДР. Но если бы у нас был формальный независимый статус и вы бы нам оставили наш флаг, то все было бы совершенно по-другому и в исторической перспективе, и сегодня». Однако тогда в СССР было принято считать, что коммунизм победоносно шагает по Европе, и присоединение Прибалтики пройдет без проблем. Впоследствии же, как отмечают историки, именно трудности с присоединением Прибалтики удержали Сталина от присоединения Польши к СССР.  

В-третьих, необходимо понять следующее: официально мы всегда будем говорить, что включение Прибалтики в состав Советского Союза произошло на законных основаниях – это надо жестко отстаивать, позиция МИДа в этом отношении незыблема.  

В принципе, плюс исторической науки заключается еще и в том, что можно выходить за рамки официальных заявлений МИДа.

Говорят, выборы в Латвии тогда прошли свободно. Но разве это так?

Надо понимать, что для Прибалтики включение в состав СССР в тот момент в целом снижало уровень демократии. При том что, конечно, при Карлисе Улманисе существовала цензура и некое авторитарное правление, но общий уровень соблюдения прав и свобод личности был несколько выше.  

Почему включение произошло достаточно легко? Потому что до 1940 года русские воспринимались как «братушки». А потом НКВД-шники добрались до «интересующего их контингента» и уже в 1941 году начались депортации. Их жертвами оказались представители латышской интеллигенции (впрочем, и русских белогвардейцев среди пострадавших оказалось немало).  

Теперь, что делать. Мы должны постепенно разобраться с ошибками, совершенными СССР и советскими органами власти в 1940 - 1941 годах на территории Латвии. При том, что Латвия предприняла в 1991 году весьма жесткие меры в отношении русскоязычного населения. За это она должна не просто извиниться, но и признать ущемление неграждан в правах незаконным и исправить ситуацию. В свою очередь, мы постепенно должны понять, что необходимо извиниться за ту историческую несправедливость, которую мы проявили по отношению к латвийскому народу в пылу большой битвы в Европе.  

Михаил ДЕМУРИН, политический аналитик, заместитель директора Второго Европейского департамента (по Прибалтике) МИД России (2000 – 2005 гг.):  

Первое и главное: без исправления ошибок 1990 - 1991 годов нормальной страны у нас не получится. В конце концов, что значит «свершившийся факт»: через 15 лет после окончания Второй мировой войны, в 1960 году, ГДР была свершившимся фактом. И фактом была разделенная немецкая нация. И что? Все равно, несмотря ни на что, несмотря на существование всех боеголовок у Советского Союза и стучащего ботинком по трибуне ООН Никиты Хрущева, немцы поставили задачу объединения нации. И постоянно ее актуализировали. Сейчас мы спрашиваем у немецких коллег: скажите, вот русские и Россия очень активно способствовали объединению немецкой нации, а теперь немецкая нация, Германия, в силах так же посодействовать объединению русской нации? Возникает молчание. Вроде как даже вопрос неприличный. А почему неприличный?  

Поэтому я утверждаю, что история решения вопроса о независимости Прибалтики – это история предательства и бездарности нашего тогдашнего руководства.

Возьмем конкретный пример Литвы. МИД РСФСР во главе с незабвенным Андреем Козыревым и под общим руководством Бориса Николаевича заключает договор об основах отношений с Литвой и включает туда тезис о том, что необходимо преодолевать последствия «аннексии», хотя никто и никогда в нашей исторической науке, кроме этих двух «замечательных историков» вкупе с Дмитрием Рюриковым, не позволял себе столь вольно обращаться с этим международно-правовым понятием. А они взяли и определили в межгосударственном документе исторический феномен лета 1940 года в качестве аннексии Литвы Советским Союзом. Но они делают следующий, безумный с точки зрения международного права шаг: они в этом же договоре записывают, что стороны признают друг друга на основе Декларации независимости России 1991 года и «документов литовской стороны от марта 1990 года». Что же это за документы? Оказывается, это документы, где констатируется «оккупация» Литвы Советским Союзом, «геноцид» и многое другое. Быстро подмахнули и довольны. Это была глупость, которая хуже предательства. И сумели это протолкнуть толковые литовцы с подачи американцев. Неужели мы это признаем свершившимся фактом? Нет, конечно. Тем не менее Литву мы объявляем чуть ли не привилегированным партнером России, в течение ряда лет повторяем, что отношения с Вильнюсом у нас лучше, чем с Ригой и Таллином. Однако нельзя забывать, что на этом «позитивном» фоне именно в Литве были впервые сформулированы материальные претензии за «оккупацию», что именно Литва, по сути дела, стоит во главе исторического наступления на итоги Второй мировой войны и послевоенное устройство мира.  

Перейдем к конкретике. Какие вопросы, с моей точки зрения, важно осветить в дальнейших исследованиях? Первое – сейчас в историческое сознание активно вбрасывается тезис о том, что в 1944 году в Таллине было свое правительство, которое в короткий период между уходом немцев и приходом Красной Армии якобы подняло довоенный флаг, а уже это «правительство» «свергла» Красная Армия. Думаю, это несложно будет опровергнуть на основании исторических свидетельств, но это одна из приоритетных тем.  

Дальше, естественно, нельзя не обратить внимания на попытки «переписать» всю послевоенную историю – с 1945-го по 1991 год.

Именно это сейчас и поставлено во главу угла у прибалтов. Большие деньги, основные интеллектуальные ресурсы брошены на то, чтобы переписать историю, рассказать, как-де Москва «уничтожала генофонд титульных наций», как «коверкала экономику», то есть на то, чтобы извратить реалии и демонизировать советский период в Прибалтике. Тут нам, как говорится, и карты в руки. Ведь имеются и данные по развитию этих республик после вхождения в состав СССР, и подсчеты ущерба, нанесенного гитлеровскими оккупантами по состоянию на 1944 - 1945 годы, и послевоенные социологические данные, касающиеся, в частности, численности представителей национальных групп в органах власти и управления, в промышленности и сельском хозяйстве, в культурном секторе и т.п.  

И третий момент – оценка дополнительного протокола к советско-германскому соглашению от августа 1939 года. Даже из постановления Съезда народных депутатов 1989 года совершенно не вытекает признание «оккупации», как сейчас пытаются доказать адепты этой концепции. В постановлении дана оценка только самого документа. Это необъективная оценка, но в любом случае «привязывать» к ней оценку последовавших событий некорректно.