«Всё вернется на круги своя, а печальный звон – это голос совести…»

Друзья-сербы из Косово не любят жаловаться на судьбу. Они предпочитают преодолевать трудности, оказывая помощь обездоленным. Таких в Косово немало. Очень многие покинули свой край, но кто-то остается: может быть, некуда ехать, а по большей части, наверное, из-за знаменитого сербского упрямства, упертости (сербы скажут: «инат»), этой уверенности: всё равно Бог не выдаст, наше дело – оставаться здесь, несмотря ни на что.

А кто-то, из молодых особенно, даже специально приезжают жить в Косово и Метохию, чтобы разделить со своим народом трудности, помочь в меру сил преодолеть беды. Молодая семья Васичей как раз из таких: они трудятся в благотворительной организации «Косовское Поморавье» и каждую почти неделю ездят по оккупированному краю, по его сербским анклавам, чтобы доставить необходимую помощь нуждающимся. Вот что рассказывает Мария Васич об одном из своих последних визитов в анклав Брезовицы, что на самом юге Косово и Метохии.

– Мой муж погиб в 1997 году, я осталась одна, подняла  пятерых детей, выдала замуж, женила, ждала внуков… Но нет ничего  тяжелее, чем знать: родного дома  больше нет…

Славица Лукич Цветкович жила в селе Неродимле, одном из значимых для сербской истории мест. Сейчас же она, как и ее семья, называются «переселенцами» и живут, пусть и в Косово, но в другом селе – в Брезовицах, что на Шар-планине, горном массиве на юге края.

– Под нами село Штрпце, налево идет дорога в Урошевац, потом на Призрен, а мое родное село во-он там, совсем рядом. Рядом, но так далеко! Часто я туда не езжу…

Слезы быстро высыхают на горном ветру и солнце. Славица показывает нам вход в свой новый дом.

– Ну вот, пришли. Да, красиво. Но, понимаете, не могу привыкнуть  к новому месту: старый, родной  дом красивее, добрее, что ли. После войны я туда не ездила до 2003-го года. Мне снился отец: пенял мне, что не бывала в родных местах, несмотря на обещание. Там, в Неродимле, похоронены и папа, и мама, деды, прадеды. Проснулась после того сна, вскочила, села в машину и сказала сыну: «Больше не могу – еду в Неродимле». Боялись, конечно, но сердце бы не выдержало больше, если бы я туда не поехала.

Место, куда приехала Славица, больше не походило на родное: здесь царило запустение. Все следы многовековой жизни сербов уничтожены: мусор, пыль, грязь. Ни одного серба здесь не осталось. А то, что оставили, растащено или уничтожено «дорогими албанскими соседями».

– Страшно: я не узнала  свое село. Раньше прошла бы  с закрытыми глазами, а сейчас  нет вообще ничего, даже камня, где можно бы сесть и поплакать. Пошла на кладбище помолиться  у отцовской могилы, но не смогла  пройти: в центре села преградили  путь незнакомые албанцы, и пришлось вернуться – села у колодца. Смотрю издалека на кладбище – всё порушено: мраморные плиты украдены, могилы сравнены с землей, никто из нас теперь не знает, где кости предков. Потом кто-то из сербов попросил меня отвезти его в Неродимле, так я ему сказала: «Лучше не стоит. Запомните то село, когда вы там жили, каким вы его оставили, потому что то, что увидите сейчас, не выдержит сердце»

Неродимле – это город, основанный святыми Неманичами. По легенде, царица Елена, мать царя Уроша, прокляла села в округе Неродимля за отказ их жителей сообщить ей, где находится тело ее раненого сына. Найдя же сына в Неродимле, омыла его в источнике Церевац, и с тех пор, как говорят местные, источник стал чудотворным: больные исцелялись, бесплодные зачинали, происходили и другие чудеса, особенно в день святого великомученика Георгия Победоносца.

– У нас в  Неродимле  было три святыни: храмы святого  Уроша, Архистратига Михаила и  Пресвятой Богородицы. Всегда на  престольные праздники собиралось  много народу: служили литию перед  храмом, ходили крестным ходом. А  храм святого Уроша был без  крыши, из-под него били два  источника: один был красный, а  другой белый. Помню, как шли крестным  ходом с иконами в руках  – от Архангельской церкви  к Богородице, а потом к царю  Урошу: впереди батюшки, за ними десятки, а то и сотни людей. Потом танцевали – любят сербы танцы… У нас был такой обычай: когда исполняли коло (сербский народный танец, хоровод) , то всегда было отдельное коло, которое танцевали только мужчины. Так вот, в середине хоровода плясал тот, кто готовился к свадьбе, молодой парень-жених, мы его называли «ежо-пежо», чтобы смешнее было. Где теперь этот смех, где теперь женихи-невесты, где их детки…

Все три святыни после войны были заминированы. То же произошло и с замком царя Уроша, где в давние времена гостили великий царь Милутин, строитель монастыря Грачаница, Душан Сильный Неманич.

Предание говорит, что рядом с замком был заповедный лес царя Душана, деревьям было по 700 лет, и если кто-нибудь мог осмелиться срубить в этом лесу дерево, должен был уйти из Неродимля, потому что народ не смог бы тут жить дальше. К несчастью, заповедный лес тоже исчез. Говорят, правда, лет десять назад одна девушка вновь посадила несколько саженцев на том же месте, и ни у кого не поднялась рука срубить их. Вдруг появится новый бор? Дай-то Бог.  

– А мы верим, что однажды, когда-нибудь всё вернется на  круги своя, это время придет. Никогда старики-албанцы не смели  и другим не позволяли рубить лес, рушить храмы им в голову  не приходило – чувствовали, знали, что к святыне прикасаться  нельзя. А те, которые нас прогоняли  – ох, им не позавидуешь: умирают  молодыми, страдают бесплодием, болеют…Один  шиптар из села нарубил дров  во дворе у храма Богородицы, так его мать заругала, а он  смеялся. Итог печальный: детей у него не было, все умерли, дом запущен. И говорят старики-албанцы, кто с развалин храма часто слышится детский плач, а ночью раздается колокольный звон – это сейчас-то, когда там и звонницы нет… Всё  вернется на круги своя, а печальный звон – это голос совести.

Последний раз, когда была в родном селе, встретила бывшего соседа, который накануне изгнания сербов из Неродимля забрал все из дома Славицы, все имущество.

– Увидела его, окликнула  из машины: «Рамадан! Ты же всё  отдашь, что украл из нашего  дома! Весь свет знает, что ты  натворил. Стыдись! Мы вместе ели  за одним столом в нашем  доме, мы росли вместе!». А когда мы бежали, он напал на нашу учительницу и изнасиловал ее – всё это я ему тогда сказала. Недавно и он умер, а его близкие уехали из села. Проклято то, что ты взял таким страшным способом.

Последнее, что видела Славица, когда была в родном селе, – поле своей семьи, на котором сеяли пшеницу чужие люди. Эта картина все время стоит теперь перед глазами, заставляет плакать от боли.

…И на это Рождество она не поедет в Неродимле. Будет молиться в доме «для перемещенных лиц», смотреть на родное село и встречать Младенца Христа, тоже беженца, кстати, со своими соседями в родном селе, пусть и в мыслях.

– Знаете, как мы Сочельник отмечали! Все собирались дома, готовили сочиво, мы сидели на соломе – Господь же в яслях лежал на соломе, да? Утром шли на литургию, а потом ходили в гости друг ко другу. У каждого дома были качели: дети садились, а старшие их качали – кто выше, орехами потчевали друг друга, яблоками, пирожками…Вот и сейчас, когда наступает Сочельник, мне кажется, что я качаюсь на тех качелях, слышу звонкий смех подруг из села, и мы все вместе радуемся пришедшему в наш потерявший Бога мир Христа, Который хочет и может вернуть нам Бога.