Потоп - как средство от пожара?

Россия вступила в ВТО - несмотря на несогласие многих граждан страны, недовольство владельцев обрабатывающей промышленности и предостережения экспертов. Реакция правительства на эти протесты свелась к обещанию больше тратить - в рамках принятых обязательств - на поддержку производства. Однако государство неизбежно рискует столкнуться с бюджетным кризисом. Поступления в казну от пошлин и таможенных сборов падают, а выплаты - субсидии предприятиям, пособия безработным - растут.

Если осенью цена на нефть, как обещает большинство аналитиков, упадет, то бюджетный кризис обострится еще больше. Экономический же спад в Западной Европе грозит снижением спроса на российское сырье. Будем продавать не только дешевле, но и меньше. На таком фоне некоторые западные эксперты пророчат окончательный крах российской промышленности. В частности, знаменитый американский экономист Нуриэль Рубини, прославившийся своими мрачными и, по большей части, сбывающимися предсказаниями, считает, что она в рамках ВТО не имеет никаких шансов.

Правда, среди западных экономистов далеко не все солидарны с ним, в том числе - и по части российских перспектив. Дело в том, что на протяжении последних лет наша экономика демонстрирует относительно высокие темпы роста, что особенно бросается в глаза на фоне острого кризиса в странах Евросоюза и постепенного торможения экономики Китая. В целом показатели стран БРИКС вообще лучше, чем в большинстве западных государств, и мы вполне вписываемся в эту тенденцию. Да, по темпам роста до Китая нам далеко, даже на фоне его нынешних трудностей, но все равно статистика последних трех лет выглядит вполне благоприятно.

Конечно, данные о росте экономики далеко не всегда отражают ее реальное состояние. При разном исходном уровне реальный вес каждого процента в разных странах получается неодинаковым.

Советский Союз долгое время рос куда быстрее, нежели США, но Ахиллес так и не догнал черепаху. Применительно к современной России немалое значение имеют высокие цены на нефть, которые могут резко упасть в любой момент. А в то же время, в силу климатических факторов, наше сельское хозяйство оказалось гораздо слабее затронуто недавними засухами, вызвавшими нехватку зерна по всему миру. Нынешняя засуха в Америке создает условия для очередного витка роста цен на зерно, что будет крайне выгодно отечественным экспортерам. Правда, не факт, что это положительно скажется на экономике в целом. И в условиях ВТО вряд ли наше правительство решится повторить опыт 2010 года, когда для поддержания внутреннего рынка закрыли экспорт.

Рост отечественной экономики не вписывается в представления либеральных экспертов о том, «как все должно быть», и оттого кажется загадкой. Либеральная аналитика доказывает, что высокий уровень коррупции и не менее высокий уровень присутствия государства в экономике являются факторами, тормозящими экономический рост. Но ни тот, ни другой тезис не имеют научного обоснования. Высокий уровень коррупции свойственен многим странам, где бурно растет производство. Ни один инвестор не откажется вкладывать деньги в проекты, сулящие высокую прибыль, на том основании, что в стране, куда он собирается вкладывать деньги, берут взятки. Вспомним известное место в «Капитале» Карла Маркса. Обращаясь к публикациям британской прессы того времени, он констатировал, что высокая норма прибыли делает капитал готовым на любое преступление. Коррумпированные экономики как раз дают очень высокую норму прибыли, куда более привлекательную для бизнеса, чем в странах, где удается навести порядок в государственном управлении и налоговой системе. Именно эта высокая прибыль является объективной материальной основой коррупционных практик при капитализме. Взятки ведь и дают не от щедрости, и не под давлением чиновников, а именно ради этой сверхвысокой прибыли. В противном случае, сколько бы бюрократы ни давили на бизнес, никто бы им ни копейки не дал. Просто неоткуда было бы взять.

Коррумпированное государство гарантирует высокие прибыли и бесконтрольность тем, кто готов «делиться», а это практически идеальное положение дел для бизнеса.

Другой разговор, что в развитых буржуазных демократиях поддерживать такое счастливое положение дел не удается. Но вовсе не из-за добросовестности капиталистов, а из-за сопротивления общества, под влиянием которого усиливается и жесткость государственного регулирования. Того самого, которое, согласно либеральным теориям, всегда притесняет и угнетает бизнес.

В отношении государственного вмешательства в экономику и количества собственности, формально принадлежащей правительству, мы давно уже уступаем многим другим странам. Именно такие «неправильные» страны, как Китай, чаще всего и демонстрируют высокие темпы роста. В данном случае связь существует, только она скорее является обратной по отношению к тому, как это представляется в либеральном мифе.

Хотя и здесь не все так просто. Государственное вмешательство в условиях капитализма является мощнейшим стимулом экономического роста, но насколько эффективно этот стимул сработает, зависит уже от качества самого государства. В сегодняшней России оно, это качество, мягко говоря, неважное. Но отсюда вовсе не следует, будто для ускорения развития государству нужно сбросить все хозяйственные функции, собственность и ответственность. Напротив, надо энергично реформировать его структуры, чтобы оно с этими задачами более эффективно справлялось.

Проблема наших либералов-идеологов состоит в том, что, пропагандируя капитализм, они очень плохо его понимают - это, собственно, и позволяет им его очень хорошо пропагандировать. Когда же доходит до сложных аналитических вопросов, возникают сбои. Так происходит и в случае с экономическим ростом в России.

Разумеется, наблюдаемый рост связан с высокими ценами на нефть, но если в обществе не существовало бы никаких внутренних механизмов поддержания спроса, никакие нефтедоллары бы не помогли.

Одной из важнейших причин экономического роста и притока инвестиций на протяжении 2000-х годов было то, что Россия не входила во ВТО. Это давало правительству возможность, не тратя слишком больших средств на субсидии, поддерживать промышленность и сельское хозяйство запретительными протекционистскими мерами. В свою очередь, иностранные компании, стремящиеся присутствовать на нашем рынке, вынуждены были не только ввозить товары, но и вкладывать средства в производство на месте.

Российское правительство возражает скептикам, доказывая, что некоторые отрасли, такие, как автомобилестроение, по-прежнему будут защищены — для них режим ВТО будет вводиться постепенно, на протяжении нескольких лет. А другие предприятия получат субсидии в пределах, допускаемых имеющимися соглашениями. Однако эти возражения убеждают далеко не всех. К тому же новый торговый режим резко усложняет положение государственного бюджета. Поступления в него сокращаются, а выплаты — увеличиваются. Денег может не хватить.

Как ни странно, некоторые основания для оптимизма дает развитие мирового экономического кризиса. Удар, который наша промышленность получит от вступления в ВТО, может быть перекрыт еще более мощным ударом: глобальным спадом и падением цен на нефть.

Как ни парадоксально, именно такой поворот событий, выбивая почву из-под ног господствующих в стране сырьевых корпораций и подрывая избранную правительством стратегию, одновременно дает шанс на выживание промышленным предприятиям. Правда, шанс пока сугубо тактический.

Интерес транснациональных корпораций состоит в том, чтобы добраться до нефтедолларов, которые сегодня оседают внутри страны, стимулируя внутренний спрос и отчасти - развитие нашего собственного производства. Но в условиях кризиса нам грозит резкое падение цен на нефть и, как следствие, резкое падение рубля. И в этом, как ни странно звучит, наше единственное спасение от ВТО. Если поток нефтедолларов прекращается, а рубль обесценивается, то вместе с ними падает и заинтересованность транснациональных компаний в нашем рынке. Тогда как конкурентоспособность отечественного производства вырастает, особенно — в сельском хозяйстве, где потребность в инвестициях меньше.

Все это похоже на внезапный потоп, спасающий нас от пожара, который мы, кстати, сами же себе устроили. Последнее, впрочем, вполне в духе отечественных традиций. Как бы ни драматичен был подобный сценарий, он дает основания для оптимизма. Тут, однако, возникает очень серьезная стратегическая проблема. Дело не только в том, чтобы подтолкнуть рывок вперед с помощью девальвационного шока, как это уже случилось с нами в 1998-м. Разница между ситуацией сегодняшней и тогдашней состоит в том, что в прошлый раз можно было использовать советские производственные мощности, чтобы резко нарастить выпуск продукции, вновь ставшей конкурентоспособной после удешевления рубля. Сейчас эти мощности изношены, советский ресурс исчерпан, а главная задача - массированное увеличение инвестиций, которые надо направить на обновление инфраструктуры, модернизацию энергетики, развитие машиностроения. Все это невозможно сделать без активного участия государства, оно должно консолидировать в своих руках и направить на стратегические задачи значительные средства, сейчас находящиеся у олигархических групп. Иными словами, стоит вопрос как о пересмотре принципов экономической политики, так и о перераспределении собственности – вернее, о том самом пересмотре итогов приватизации, которого так боятся. Парадокс в том, что именно либерально-рыночные решения последних месяцев загоняют экономику в ситуацию, из которой просто не может быть иного выхода, кроме не-либерального и не-рыночного.

Политическая борьба программируется экономическими противоречиями. И что бы ни говорили оппозиционные либералы, главные вопросы, объективно стоящие перед страной, имеют очень мало общего с провозглашаемой ими повесткой дня.

Эти вопросы будет пытаться решать действующая власть, но эффективно ли она с ними справится? Мы не знаем, насколько лояльно будет наше правительство выполнять требования ВТО, и в каком состоянии будет мировое хозяйство через год. Ясно, что в плохом, вопрос – насколько в плохом.

Реальные процессы и противоречия плохо поддаются интерпретации с помощью либеральных мантр. И нынешний кризис в очередной раз демонстрирует их бессилие. Сейчас чиновники с упоением рассказывают публике о том, как будут решать проблемы, вызванные вступлением в ВТО. Создав проблемы, они намерены теперь с ними героически бороться. Только успех в этой борьбе будет зависеть уже не от них, а от развития кризисных процессов и от расстановки сил в обществе.

Если кризис станет толчком к системным изменениям, значит, он окажется для нас не бедой, а благом.

Борис Кагарлицкий - директор Института глобализации и социальных движений.