От евроскептицизма – к евроненавистничеству

Британский референдум о выходе страны из ЕС отлично показал, как недалеко «общему дому» до разрушения. Можно сказать: разрушение это уже началось. Но началось оно не с нашумевшего референдума в Соединенном королевстве, а с 2008 года, когда в мире разразился экономический кризис.

Однако не кризис сам по себе подточил Евросоюз. Решающее значение имела политика Брюсселя, включая и провальную экспансию ЕС на Восток. Формально эта политика была антикризисной...

В 2008–2013 годах европейские чиновники обрушили на страны Юга ЕС меры «жесткой экономии». Они состояли в сокращении социальных расходов государства, повышении налогов для населения и поддержке банков Севера, особенно немецких финансистов.

Каждый год правящие круги «общего дома» обещали, что уже в следующем году начнется рост экономики. Он должен был компенсировать все потери трудящихся, и открыть перед ними новые горизонты роста уровня жизни. Но годы шли, а уровень жизни только понижался. Одновременно таял и оптимизм.

До 2008 года в ЕС было принято говорить о двух настроениях народа. Одни граждане европейских государств считались еврооптимистами, а другие – евроскептиками. Одни верили в «общий дом», другие – тоже в него верили, но несколько сомневались в своевременности соединения стран в ЕС и выгодах этого процесса для себя. Пропагандисты ЕС всеми силами убеждали народы, что европейская интеграция в известном нам неолиберальном (основанном на «свободном рынке») виде есть процесс, для которого нет, и не может быть альтернативы.

Варианты не обсуждались. Десятки миллионов людей не видели для ЕС альтернативы, и мало кто допускал возможность разрушения ЕС. Теперь многое меняется. Теперь нельзя сказать, что ЕС – это единственное будущее для стран континента. И этим вопрос не исчерпывается: выход из ЕС перестал многим казаться чем-то невероятным. На смену евроскептицизму пришло отрицание ЕС, порой доходящее до евроненавистничества.

Во всем этом виновны не только брюссельские бюрократы. Они – не более чем исполнители воли немецких финансовых элит, подлинных хозяев «общего дома». О франко-германском фундаменте ЕС мало кто сейчас вспоминает. О том, что Франция и Германия – это локомотивы Европы тоже говорят все реже. Франция ничего уже не тянет, а плетется в хвосте немецких партнеров. Однако Германия тоже не тянет экономику ЕС из кризиса в рост. Этот рост был обещан, но в 2014 году наступил лишь в виде небольшого улучшения кризисных показателей.

В 2013–2014 годах «крестовый поход» ЕС на Восток, кажется, достиг пика. В нем активно участвовала и Великобритания. Украину удалось оторвать от возможного участия в Таможенном союзе. Но, несмотря на это, уже в 2015 году стало понятно: политика завоевания рынков на Востоке не дает эффекта для экономики – нет ни преодоления кризисных явлений, ни, тем более, перехода к устойчивому росту европейской экономики.

В Великобритании низкая эффективность восточноевропейской политики ускорила вызревание кризиса в отношениях с Брюсселем. Результатом этого и стал референдум о членстве Соединенного королевства в ЕС.

В остальной Европе стабилизация кризиса 2014–2015 годов породила нечто вроде обывательского уныния. Люди в массе сохранили веру в то, что ЕС – это единственная дорога, но утратили надежду на то, что эта дорога приведет их к экономическому процветанию.

А ведь именно в эти годы в мире поднялась вторая волна кризиса. Статистика 2016 года покажет, в какой мере добралась она до Евросоюза.

Еврооптимизм переродился. Он превратился в чувство вынужденной лояльности, покорности и безверия. При этом даже многие критики ЕС, такие как испанская партия «Подемос» или греческая «Сириза», не видят возможности полного разрыва с ЕС. «Левые» критики ЕС считают, что надо договариваться с еврократией и вырабатывать новую стратегию адаптации к политике ЕС и экономической реальности «общего дома». В Греции такая политика уже закончилась позорным фиаско и падением духа граждан, ранее поверивших в возможность честного диалога со структурами ЕС и лично канцлером ФРГ Ангелой Меркель.

Все это создает условия для постепенного перехода евроскептицизма в чувство острой ненависти по отношению к ЕС. Это чувство уже давно имеет адресата в лице немецких финансовых элит и европейской бюрократии, недосягаемой для народов, что показал греческий референдум в июле 2015 года. Тогда греки сказали «нет» диктату европейских кредиторов, но те пригрозили стране исключением из зоны евро, и греческий премьер Алексис Ципрас вынужден был принять даже ужесточенные требования кредиторов. Ангела Меркель по этому поводу с невероятным цинизмом заявила, что всем в Европе нужно уважать демократическую волю греков.

Не только британцы наблюдали за унижением Греции в 2015 году. Его видели все граждане ЕС. Публичная порка «греческого суверенитета» не доставила им удовольствия, но она и не укрепила лояльности к ЕС. Минул год, и референдум о разрыве с ЕС был проведен в Великобритании. Безусловно, воля британцев имеет большее моральное воздействие на ЕС. Тем не менее, даже выход страны из ЕС, будь он решен окончательно, не ликвидирует негативное давление ЕС на страны-члены. Он также не вразумит еврократию и не создаст условий для международного диалога ради реорганизации ЕС.

Реорганизации ЕС, похоже, не будет. В нем точно не заинтересованы правящие круги ФРГ, поскольку иерархическая система ЕС оценивается как достижение, а не порок. Поэтому негативное отношение к ЕС будет в Европе нарастать.

Вторая волна кризиса должна привести к новой просадке экономики «общего дома», смахивающего все больше на тюрьму народов. Одним из важнейших ее негативных последствий может стать девальвация евро. Она, вероятно, окажется более сильной, чем несколько лет назад, что, конечно же, повлияет на настроения европейцев.

Быть лоялистом станет не только стыдно, но и непереносимо…

ЕС обещал воплотить в жизнь европейскую мечту об экономическом росте, без войн и потрясений. Однако он убил ее, и это непременно погубит сам ЕС. Но пока альтернативы для ЕС как будто бы нет, евроненавистничество так и останется лишь чувством, но не поводом для действий.