Избавление от великой иллюзии

Мы живем во времена серьезных изменений в мире. Ядерное оружие и политическая воля лидеров «незападных стран» становятся залогом того, что в ближайшие годы изменится устройство мира. И, похоже, пресловутое «глубинное правительство» США, являвшееся, по сути, мировым правительством в течение долгого времени, потеряет свою прежнюю значимость. Как потеряют свою значимость доллар и старые предрассудки с отжившими лозунгами о «демократии» и страхом подвергнуть пересмотру старые идеи.

Как в этой связи не вспомнить имя британского журналиста Нормана Эйнджелла до сих пор чаще всего упоминающееся как имя человека, пытавшегося доказать в своей книге «Великая иллюзия», вышедшей в 1909 году, за пять лет до начала Первой мировой, что никаких значительных войн в Европе больше не случится из-за их экономической нецелесообразности.

Наибольший успех книга имела после переиздания в 1910 году, разойдясь двухмиллионным тиражом. Вот лишь несколько цитат из ведущих газет после ее выхода: «Ни одно произведение политической мысли последнего времени не вызвало такого волнения в политических кругах. Призыв к благоразумию в международных отношениях, выраженный с простотой, ясностью и убедительностью, каких не достигал ни один из публицистов, заставляет нас считать автора величайшим памфлетистом со времени Свифта»; «Главный тезис неоспорим и поведет к революции в области дипломатии и политики»; «Книга господина Эйнджелла изменит отношение всех частных людей к вопросу о войне»; «Критика не сумела найти ни одного серьезного возражения, так как книга господина Эйнджелла написана убедительно и логично»; «Эта книга постепенно повлияет на политические воззрения Европы... Автор оказал громадную услугу человечеству и культуре». 

На успех книги не повлияла даже Первая мировая война, которая, казалось бы, только своим фактом должна была выставить «Великую иллюзию» в самом невыгодном свете, нет, этого не произошло – книга успешно переиздавалась и после 1918 года. Более того, в 1933 году Норман Эйнджелл получил за свой труд Нобелевскую премию мира. 

Можно сказать, что ничего удивительного тут нет. Тому же Фрэнсису Фукуяме, предсказавшему в 1992-м «конец истории» и полную победу либерализма, ошибочность этих предсказаний не помешала получить впоследствии премию Юхана Шютте и стать командором ордена «За заслуги», а Бараку Обаме в 2009-м вручили нобелевскую премию мира за то, что ему было самому совершенно непонятно по его собственным признаниям.

Но на самом деле, и переиздания «Великой иллюзии», и признание значимости этой книги мировым сообществом, несомненно, имеют под собой основания.

В 1951 году Эйнджелл несколько раздраженно пишет: «Как уже говорилось, я втянулся в эту работу, поскольку был убежден (буквально до грани хронической бессонницы), что мы – Британия, Европа и, вероятно, бо́льшая часть мира – неудержимо движемся к войне, и избежать ее можно лишь посредством переговоров. […] Именно в таком настроении и, исходя из таких побуждений, была написана эта книга. А в результате, мы имеем следующее: возможно, 70-80% тех, кто слышал о ней (но не читал) считает, что автор пытается показать, что война стала «невозможной», и либо ее остановят банкиры, либо иссякнут деньги. […] Типичная ссылка на нее из тех, что все еще появляются, содержится в ноябрьском (1950 г.) обзоре работ по иностранным инвестициям в серьезном ежемесячнике. "В 1908 г., – начинает рецензент, – в Англии появилась книга, которую широко читали не только в англоговорящих странах, но и по всему цивилизованному миру. Книга называлась "Великая иллюзия", и... тезис этой книги, получивший широкое признание, состоял в том, что развязывание большой войны в те дни стало невозможным ввиду сложности и тесного переплетения международных финансов, промышленности и торговли, что заставляет участников этих операций во всех цивилизованных странах осознавать бесплодные и разрушительные последствия войны. Эта теория, получившая широкое распространение, была сметена вспышкой Первой мировой войны». Затем рецензент обсуждает – и отвергает – "опровергнутую теорию Нормана Эйнджелла"».

Далее автор «Великой иллюзии» приводит еще несколько примеров того, как неправильно многие поняли посыл его книги и продолжает: «Типичным видом протеста с моей стороны было письмо в (лондонскую) "Сатердей ревью" (от 8 марта 1913 г.): "Вы крайне любезны, сказав, что я "один из немногих защитников мира любой ценой, кто не является абсолютным ослом". И, тем не менее, вы заявляете, что на мне лежала миссия "убедить народ Германии в том, что в ХХ столетии война стала невозможна". Чтобы пытаться учить кого-нибудь такой, простите, чепухе, нужно быть совершенным и явным ослом. Разумеется, я, насколько мне известно, никогда никому не говорил о том, что война невозможна. Лично я считаю войну не только возможной, но и весьма вероятной».

Норман Эйнджелл полагал, что написал, в общей сложности, несколько сотен подобных опровержений, но без всякого видимого эффекта.

Однако «события подтвердили идеи, содержащиеся в книге. В 1920 г. «Дейли ньюс» (номер от 25 февраля), критически оценивая послевоенную ситуацию, замечает, что «после пяти с половиной лет забвения мистер Норман Эйнджелл вернулся.... Его книга спровоцировала одну из величайших дискуссий нашего поколения. Нравится ему это или нет, но сегодня он – пророк, чьи пророчества осуществились... Едва ли можно развернуть свежую газету без того, чтобы не зацепиться взглядом за какое-либо новое подтверждение некогда презираемой и отвергаемой доктрины норман-энджеллизма». 

Главный редактор «Дейли ньюс» А. Г. Гардинер писал: «Это больше чем книга. Это часть грандиозного исторического эпизода, пережитого современным поколением, и все, что случилось со времени ее первого появления, послужило подтверждением ее тезиса и сделало ее одним из величайших документов истории». 

И действительно – в книге нет утверждения того, что войны (прежде всего, между Англией и Германией) не будет. А есть утверждение того, что война экономически нецелесообразна. Более того, приводятся примеры того, что номинально одержавшая победу сторона не получает особенных выгод (как Германия после войны с Францией), или даже оказывается в гораздо худшем положении, чем противная сторона (как Япония после войны с Россией). Например: «Эта последняя страна [Япония – прим.] побила все современные рекорды высоты налогового бремени. Японский народ платит в среднем около 30% своего чистого дохода в виде прямых или косвенных налогов, и принцип прогрессивного обложения зашел так далеко, что японец, имеющий счастье обладать ежегодным доходом в 10 тысяч, должен отдать 6 тысяч из них в виде налогов – положение вещей, которое вызвало бы, бесспорно, в 24 часа революцию в любой европейской стране. И об этом говорится, как о блестящем результате. Явно, тот, кто говорит так, не может утверждать этого серьезно. С другой стороны, в первый раз за 20 лет русский бюджет заключен без дефицита».

Или мнение по итогам англо-бурской войны: «Так что, истратив на завоевание Трансвааля большую сумму, чем Германия получила по окончании франко-прусской войны, Англия не имеет даже права проводить свои взгляды там, где противоположные им взгляды являлись самим casus belli! Мы видим, что победа привела нас лишь к такому парадоксу».

Некоторые мысли автора великолепны в своей пока еще незамутненной искренности англосакса периода «Belle Epoque»:

«Великобритания покорила Индию. Значит ли это, что высшая раса заменила низшую? Нисколько; низшая раса не только продолжает существовать, но живет в большем удобстве благодаря завоеванию. Если когда-либо азиаты будут угрожать белой расе, то это произойдет в значительной части вследствие сохранения азиатских рас, которое влекли за собой английские завоевания на востоке. Таким образом, война не ведет к уничтожению слабого и к сохранению сильного. Вернее было бы утверждать, что она содействует сохранению слабого».

Эйнджелл как бы согласен с тем, что материальные выгоды не всегда являются причинами войн. И приводит в своей книге отрывок из статьи английской газеты Spectator: «Подобно тому, как отдельные лица ссорятся между собой и дерутся, пока полиция не помешает им, – не потому, что они думают обогатиться, а просто потому, что их кровь возбуждена, или для того, чтобы отомстить за причиненную им несправедливость, – так и нации будут сражаться, хотя бы и ясно было, что они не извлекут никакой материальной пользы». Но, исходя из фактов, он делает вывод: «главный фактор [вероятного – прим.] англо-германского конфликта вызван не мотивами чувства, а побуждениями материального характера; он основан на представлении о выгодах и политике, хотя бы и ложно понимаемой». 

Автор уверен, что сложность современных финансовых отношений ставит Нью-Йорк в зависимость от Лондона, Лондон – от Парижа, Париж – от Берлина в гораздо большей степени, чем когда-либо в истории. 

И упоминает статью Гарри Джонсона, исследователя Африки и колониального администратора, в которой тот пишет: «По отношению Англии мы должны припомнить фразу, оброненную экс-президентом Рузвельтом (Теодор Рузвельт – прим.) в одной из его речей, произнесенных в Лондоне, фразу, которая не была отмечена английской печатью. Рузвельт сказал, что лучшей гарантией Англии на Ниле будет предоставление Германии Евфрата. Если откинуть обычное лицемерие тевтонских народов, то должно согласиться с ним. Вы знаете, что в наших отношениях к отсталым расам мы должны идти рука об руку. Пусть Германия и Англия придут, наконец, к соглашению по вопросу Ближнего Востока, и мир тогда вряд ли будет потревожен какой-нибудь войной, если эта война противна интересам обеих Империй».

Норман Эйнджелл говорит о грандиозных переменах, произошедших в европейском сознании. В течение двух с лишком веков христиане сражались с мусульманами за обладание Гроба Господня. Это казалось единственной и величайшей целью. Автор пишет: «Предположите, что во время этой борьбы кто-нибудь сказал бы европейскому государственному деятелю того века, что настанет время, когда, собравшись в одном помещении, покорившие неверных представители Европы одним росчерком пера навсегда сумеют обеспечить владение Гробом Господним христианству, но, обсудив эту тему в течение двадцати минут, решат, что этого не стоит делать! Если бы что-нибудь подобное было сказано средневековому государственному деятелю, он, наверное, посмотрел бы на это пророчество, как на слова безумца. Между тем, как раз это и случилось». 

Эйнджелл на страницах своего труда методично доказывает, что у европейцев нет никаких причин воевать друг с другом. Но есть причины торговать и налаживать связи, в первую очередь – финансовые. 

«Великая иллюзия» заканчивается таким абзацем: «Ужели мы в слепом повиновении первобытному инстинкту и старым предрассудкам, порабощенные отжившими лозунгами и ленью подвергнуть пересмотру старые идеи, будем бесконечно терпеть в политической и экономической области те условия, от которых мы уже давно освободились в области религии»?

Не трудно заметить, что автор, несмотря на почти «ангельскую» фамилию (Angell), не является особо религиозным человеком. Это рационалист, прагматик и, в определенной мере, пацифист.

Рационалистами, прагматиками, но не пацифистами были те, кто, в отличие от Эйнджела, религиозно иступленно, фанатично верили в нового бога, тогда еще местного значения. Имя этому богу было Доллар, а культ ему был оформлен в конце декабря 1913 года с образованием Федеральной Резервной Системы США. 

Норман Эйнджелл показал в своей книге экономическую невыгодность войн в Европе. Но он почти не учитывал заинтересованность в ней сил мирового финансового «интернационала», ведомого культом Золотого Тельца в виде «грязной зеленой бумажки», как говорил покойный Владимир Жириновский. 

Некоторые черные тайны, пусть и шитые белыми нитками, так и остаются пока секретами Полишинеля, не став очевидными и признанными всеми фактами. Кто был истинным кукловодом «Черной Руки», организации, к которой принадлежал Гаврила Принцип, убивший славянофила и сторонника мира эрцгерцога Франца-Фердинанда, мы не можем сказать однозначно. Но мы знаем, что это убийство послужило причиной войны, главным бенефициаром которой стали США и, конкретно, ФРС.

Эйнджелл пишет в своей книге, что у Англии и Германии просто нет достаточно средств на войну между собой. И хотя бы, исходя из этого, такая война должна быть маловероятна, несмотря на воинственные заявления представителей этих стран.

Но, как мы знаем, заботу на этот счет взяла на себя ФРС, ссужая по цепочке деньги всем сторонам конфликта. ФРС сыграла решающую роль в финансировании военных действий во время Первой мировой войны, поддерживая как Англию, Францию, Россию и Италию, так и Германию, Автро-Венгрию, Турцию и Болгарию. И вогнав, таким образом, страны Европы в кабалу госдолга. 

Контроль ФРС над Европой усилился после Второй мировой войны. Здесь, по ее итогам, бенефициаром стали США. И, в первую очередь те, кого Теодор Рузвельт еще в 1910 году назвал «могущественной коррумпированной кликой, являющейся нашим невидимым правительством». 

Есть ли противники этого «невидимого правительства» в самих США? Разумеется, есть. Это те, кто понимают, что, цитируя Линкольна: «Можно обманывать часть народа все время, и весь народ некоторое время, но нельзя обманывать весь народ все время». Те, кто понимают, что следование курсу этого «невидимого правительства» приведет, в конце концов, к полной потере, как национальной идентичности, так и прав, и свобод, которыми американцы так гордятся.

Единственным на данный момент президентом США, решившимся дать бой этому «невидимому правительству» был Джон Кеннеди, подписавший в 1963 году указ 11110, лишавший ФРС права выдавать займы правительству США. А также предусматривавший печать 450 миллиардов долларов в бездолговой валюте США и дававший министерству финансов полномочия выпускать серебряные сертификаты против серебряных запасов казначейства. Через шесть месяцев случился тот самый кошмар на улице Вязов – Кеннеди был убит выстрелами из винтовки. Одним из первых указов Линдона Джонсона, вступившего в должность президента, было приостановление печати серебряных сертификатов, а потом и выведение их из обращения…