Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
5 декабря 2024
И кафе в Освенциме…

И кафе в Освенциме…

Как немец, поляк и русский по Кракову прогулялись
Петр Давыдов
05.02.2024
И кафе в Освенциме…

Звонит приятель из Германии: «А поехали в Польшу! Я о ней ничего не знаю, хотя вроде бы живем рядом. Как никак, соседи». Согласился. Кстати, ровно по тем же самым причинам: тоже вроде соседи, а о Польше, кроме Шопена, Сенкевича и постоянной дележке с немцами ровным счетом ничего не знаю.


Мрачные транзитные впечатления от варшавского вокзала не в счет. Смешно вышло: по-немецки «Ich verstehe nur Bahnhof» («Я понимаю только вокзал») значит, что человек не понимает, не знает ровным счетом ничего. Эти впечатления и повлияли, впрочем, на выбор места встречи: Краков. Чуть ли не мать городов польских: красавец-город, спасенный от уничтожения, говорят, разведчиками-партизанами. Говорят…

Пристанище в Кракове нашлось довольно быстро: приятель обратился к переехавшим в Германию знакомым полякам, те быстро позвонили своим знакомым, а те уже смеются: «Здорово! Наконец-то анекдот про русского, немца и поляка увидим воочию. Пусть приезжают». Потрясные, надо сказать, ребята оказались: гостеприимные, с юмором, всегда готовые помочь, показать, рассказать. В общем, сдружились в момент. Да и анекдоты помогли, конечно. Только мы все время спорили, кто из трех участников умнее и счастливее – тут у каждой стороны были свои варианты.

Краков нас впечатлил. Действительно, красивый город. Шутить мы, правда, перестали, когда, под конец уже поездки, напоролись на митинг какой-то непонятной политической партии в центре города. Немец мой аж оторопел: «Ты, – говорит, – посмотри на того чувака, который орет! Прямо как этот, наш, из тридцатых! Те же интонации, такие же глазки. Усиков только нет».

А речь на митинге шла, как оказалось, против дальнейшего участия великой и неделимой Польши в Европейском союзе, который и не ЕС вовсе, если верить кричащему дяденьке без усиков, а просто четвертый германский рейх.

А с этим великой Польше нужно бороться, потому что ее задача – стать «Great again», то есть, получается, «от моря до моря». Наш немец не унимается, хоть мы его и пытаемся удержать: подбегает к полицейскому и начинает орать, что с нацизмом нужно бороться. Орет, понятно, по-немецки, а меня просит перевести. Картина ещё та: в центре толпы под флагами, кричащей про «Польшу от моря до моря», немец что-то втирает полицейскому, русский переводит это поляку, а поляк уже с русского переводит офигевшему полицейскому. Минутное замешательство толпы, а потом мы мчимся метров двести от бритоголовой гопоты, которой, вишь, наше присутствие помешало. Доброе утро, спасенный когда-то Краков. Попили кофейку, ага.

Настроение ниже среднего, понятно. Идти никуда не хочется. Немецкий приятель мой вздыхает: «Слушай, – говорит нам, – ведь Польше очень сильно досталось во время войны – она же полностью разорена была! Откуда эти идиоты взялись? Что за экспорт?». «Тупость, а не экспорт! – бормочет Марек, наш новый знакомый. – Если честно, я не понимаю, куда делась наша польская честь. Мы ж ею на всю Европу славились – и вам, немцам, и вам, русским, здорово от нас доставалось. В смысле упрямства. А сейчас – какая там честь! Обычная тупость и амнезия!». – «В смысле, – спрашиваю, – амнезия? Поляки забыли, что они поляки? Ты-то, смотрю, не забыл».

Тут Марек приосанился благодарно и выдал: «Вот, смотри. Если уж о чести говорить, то она предполагает и историческую какую-то память, желательно, крепкую. Нравится мне, не нравится, но знать историю, пусть и неудобную, я должен. Наши трехсторонние «терки» столетиями – тут же уйма поводов и для гордости за страну, и для стыда за нее, правда?» – «Это уж точно. Ни одна страна, ни один народ похвастаться образцовой святостью не может – каждому есть от чего покраснеть. Но и чем похвастаться, между прочим, тоже» – «Да я не спорю. Честь, она ведь как сохраняется? Памятью. А сейчас я вижу, что память эта вымывается. Вот смотрю газеты, телевизор, там то,сё – они вроде на польском языке, но поляком я себя не вижу. Ты вот тех гопников с их фюрером поляками считаешь разве?» – «Да таких везде полно – ничего нового» – «О том и речь. Понимаешь, из народа мы становимся какой-то массой, которой очень удобно управлять. Вы это уже проходили – кто в Третьем рейхе, кто в первом в мире социалистическом государстве. Теперь наш черед, что ли? Только о Польше можно забыть в этом случае, я думаю. Смотри: сейчас на немцев снова польется это самое, мол, войну в сентябре начали. Потом польется оно же на русских – пакт с Риббентропом устроили. И все вы будете гады гадские. Но мой профессор по истории дал нам задание: выучить как следует про пакт Пилсудского с Гитлером. Там много интересного. Оказывается, и Геббельса здесь очень даже мило встречали в 34-м году. А товарищ Геринг любил охотиться в Беловежской пуще. Но это так, к слову. Если уж объективно, что называется, смотреть, то не такие и мы белые овечки – Чехословакию-то вместе с фашистами дербанили. В общем, белый фрак никому не подходит. А вот таблетки для памяти очень бы не помешали».

Правоту Марека о забывчивости, а то и насильственном ее распространении подтвердила наша последняя прогулка по Кракову и поездка в совсем уж не романтическое место – Освенцим, что неподалеку.

Со злости что ли, но мы с Мареком стали уточнять, почему Краков сохранился во время войны (присутствие приятеля немца нас не смущало, да он и сам был не против послушать). Спрашивали молодых – некоторые отвечали, что американские союзники, освободившие город, предупредили советских (говорили, правда, «русских») оккупантов. Спрашивали людей постарше – те отводили глаза и говорили, что «так получилось». Один только дедушка уставился на нас и сказал: «Не знаете, что ли? Туристы, тоже мне. Так нам же русские помогли. Они город сохранили! Тут еще памятник стоял маршалу Коневу. Он же тогда, в 44-м, сказал, чтобы по городу тяжелая артиллерия не стреляла. Только снесли памятник, нет его больше».

Марек сказал, что в Освенцим с нами не поедет – слишком тяжелое впечатление. Мы вдвоем отправились. Как там люди живут, в самом городке?! Там всё пропитано страхом – такой, знаете, висящий ужас. Идешь к мемориалу, к лагерю «Аушвиц-Биркенау», на ватных ногах. Ворота эти с надписью «Arbeit macht frei», «колючка», фонари, бараки, крематорий, виселица. Кто-то из приехавших, смотрим, в обморок упал. Очень понятная реакция. Экскурсовод над ним хлопочет, врачей зовет.

Но дар речи мы все-таки сохранили, несмотря на весь ужас. Приятель мой говорит: «Слушай, а почему тут все надписи на английском, польском и иврите? Здесь минимум двух языков недостает: немецкого и русского. Первый – чтобы наши помнили, во что человек может превратиться, если забудет о своем человеческом. Второй – ну, блин, хотя бы из благодарности. Ведь русские же освободили!» – «Ха! А давай экскурсовода спросим!». Угу, спросили. Ответа просто не было – был холодный, даже брезгливый какой-то взгляд, будто спросили о чем-то крайне неприличном. «М-да, Марек, похоже, прав насчет памяти», – тихо сказал приятель.

…В Освенциме – кафе на выходе. Тут курицу жареную можно съесть, гуляш, супчик и много чего другого. Не лезло в глотку, знаете, после всей этой страшной экспозиции. Да и взгляд экскурсовода надолго остался в памяти. Холодный, брезгливый.


Специально для «Столетия»


Комментарии

Оставить комментарий
Оставьте ваш комментарий

Комментарий не добавлен.

Обработчик отклонил данные как некорректные, либо произошел программный сбой. Если вы уверены что вводимые данные корректны (например, не содержат вредоносных ссылок или программного кода) - обязательно сообщите об этом в редакцию по электронной почте, указав URL адрес данной страницы.

Спасибо!
Ваш комментарий отправлен.
Редакция оставляет за собой право не размещать комментарии оскорбительного характера.

Lena
16.04.2024 22:37
Петя, да, посещение концлагерей - тяжелое мероприятие, могу понять, что некоторым может стать плохо. Мы были в 2018 году в Дахау, на месте бывшего концлагеря, попали как раз в день празднования его освобождения, в конце апреля. Ужасное, проклятое место. Особенно печи для сжигания угнетают, их оставили в том виде, как они были. Положительный момент: там осталась русская православная часовня, (я надеюсь, что ее сейчас не убрали.) А Освенцим же огромный и эти газовые камеры, не каждый сможет выдержать его посещение.

Эксклюзив
29.11.2024
Максим Столетов
Удар новейшей российской ракетой меняет формат спецоперации
К Дню Победы (1941-1945)
27.11.2024
Мария Максимова
Не забудем, не простим…
Фоторепортаж
29.11.2024
Подготовила Мария Максимова
После масштабной реставрации открылся «Центральный» павильон выставки

fiip_youtube.jpg





* Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами.
Реестр иностранных агентов: весь список.

** Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации.
Перечень организаций и физических лиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму: весь список.