Фантом среднего класса

Когда двадцать лет назад власть РФ начинала капиталистические реформы, она говорила народу, что в их результате возникнет средний класс, в который со временем войдут больше половины граждан. Этот средний класс будет жить на уровне стандартов большинства населения развитых стран Запада. Он станет опорой демократии и политических свобод. По прошествии времени нас продолжают уверять в том, что развитие и благополучие России зависят от наличия среднего класса, который, однако, всё почему-то никак не выйдет на запланированный уровень.

Средний класс превратился в одну из политических мифологем, наряду с демократией, стабильностью и толерантностью. При этом предполагается, что все эти четыре краеугольных камня взаимно поддерживают один другой и невозможны поодиночке. Но при этом остаётся невыясненным главный вопрос: а что, собственно, такое – средний класс в условиях нынешней России?

Этот вопрос следовало бы поставить ещё тогда, двадцать с лишним лет тому назад.

Незадолго до перестройки генеральный секретарь ЦК КПСС Ю.В. Андропов изрек слова, ставшие крылатыми: «Мы не знаем общества, в котором живём». Но ни тогда, ни теперь они не стали для наших политиков руководством к действию: прежде, чем браться за реформы общества, необходимо сначала познать сам объект реформирования.

Термин средний класс - западного происхождения. Среди самих западных социологов нет полного единства в его определении. Но обычно он означает слой населения, выделяемый по уровню доходов и находящийся между богатой элитой и немногочисленным слоем малоимущих. В развитых капиталистических странах он составляет (по крайней мере, до недавнего времени составлял) большинство населения.

С критерием принадлежности к среднему классу в этих странах нет проблем. Там совпадают его абсолютные и относительные величины. Сложнее обстоит дело, если попытаться перенести понятие средний класс на страны с меньшим средним уровнем душевого дохода, включая Россию. Каков здесь может быть критерий? Если брать относительные показатели – уровень дохода, близкий к среднему по стране, то ясно, что его обладатели в России далеко не дотягивают до уровня жизни среднего класса на Западе. Если абсолютные – уровень благополучия западного среднего класса, то на этом уровне в России живёт явное меньшинство населения.

Современный средний класс на Западе сложился в результате долгих и сложных социальных процессов развития капитализма. Сначала – эпохи первоначального накопления, потом – эры «свободного» капитализма, затем – периода монополистического капитализма, далее – неоднократных приступов социал-реформизма, неолиберализма, дирижизма и других принципов государственного регулирования, и наконец – перехода к постиндустриальной эпохе. По своему происхождению и экономическому статусу он имеет весьма мало общего с мелкой и средней буржуазией, которая составляла большинство городского населения западных стран на заре развития капитализма. Он в большей своей части не представляет самостоятельных производителей, а вписан в корпоративно-монополистические структуры субъектов экономики.

Мелкая и средняя буржуазия в России прошла «переплавку» в исторически гораздо более сжатые сроки, чем на Западе. Экономическую систему советского социализма многие не без оснований считают вариантом государственно-монополистического капитализма. В рамках советского ГМК к исходу его существования, в 80-е гг. прошлого века, сложился свой средний класс. Уровень его материального благополучия был, конечно, существенно ниже, чем у его тёзки на буржуазном Западе. Но всё-таки большинство советских граждан стало обладать определённым набором жизненных благ, включая отдельную квартиру, возможность проводить ежегодный отпуск на курортах Советского Союза и регулярно приобретать относительно дорогостоящие предметы потребления (телевизор, холодильник, престижные предметы одежды). Прослойка относительно малоимущих была численно меньше и при этом сокращалась с каждым годом.

Для формирования российского среднего класса по западному образцу в конце 80-х – начале 90-х гг. прошлого века теоретически было два пути. Один путь – постепенное повышение благосостояния большинства людей с тем, чтобы весь сложившийся советский средний класс подтягивался до западного уровня без возникновения резких социальных диспропорций. Второй путь – создание прослойки людей, здесь и сразу живущих на уровне западного среднего класса. Последнее было возможно только за счёт благосостояния большинства уже существовавшего советского среднего класса.

Наши либеральные реформаторы, способные мыслить только шаблонами, усвоенными в ходе бездумной зубрёжки формул марксизма, избрали второй путь.

Советский средний класс стал источником первоначального накопления для постсоветской буржуазии. Благодаря разорению большинства населения некоторые должны были получить возможность тут же зажить «как на Западе».

Ну, а ограбленное большинство… когда-нибудь в будущем, может быть, подтянется до этого уровня. А если нет, то это неважно.

Важно-де, что уже сейчас есть богатые люди, и их успех должен служить для большинства ориентиром в жизни. То, что явно не все смогут при своей жизни достигнуть их уровня, является стимулом к большей предприимчивости и к преодолению «иждивенческого наследия социализма». Об этом нам не переставая твердили идеологи капиталистической реформы в её первое десятилетие. Впрочем, такие же нравоучения повторяются и по сей день. Может быть, разве что, уже не столь навязчивые и с меньшим подчёркиванием того, что «не всякий может быть успешным».

Двадцать лет экспроприации советского среднего класса и перераспределения доходов создали новую социальную структуру, далёкую от западных стандартов конца ХХ века. Она ближе к таковой во многих странах Латинской Америки и Азии. Вопрос, каким быть российскому среднему классу, не сходит с уст социологов. Но не часто от них можно услышать реальную здравую оценку состояния и перспектив этого явления в России. Это неудивительно: политический заказ в современной социологии как раз и состоит в том, чтобы обосновать неизбежность и благотворность среднего класса в России.

В плане формирования среднего класса в нынешнее, посткризисное время дело не стало лучше. Да и как могло стать? Ведь главной жертвой финансово-экономических потрясений бывают всегда именно средние слои (неважно, средние они по относительному или абсолютному доходу) – они в большинстве беднеют.

Осенью прошлого года «Левада-Центр» провёл интересное исследование, касающееся как раз положения различных социальных страт в России. Это произошло вслед за заявлением Министерства экономики и регионального развития РФ в сентябре 2011 г., определившего в России 20-25% населения, принадлежащего к среднему классу. Минэкономразвития особо подчеркнуло, что это несколько больше, чем было в 2005-2006 гг. Тогда, по мнению чиновников, к этому слою относилось не более 18% российских граждан. Что такое средний класс? Минэкономразвития дало такой ответ. Это – люди с ежемесячным доходом более 1000 долларов на человека (при этом чиновники предпочитают делать вид, что не имеют понятия о долларовой инфляции).

Здесь уместно напомнить, что согласно международным критериям Всемирного Банка, к среднему классу сейчас относятся люди со средним доходом не менее 3500 долларов в месяц. И таких людей в нашей стране, по оценкам всех специалистов, никак не больше 7%.

Правда, заместитель министра Андрей Клепач вынужден был признать, что сейчас средний класс в России составляют люди, связанные с нефтегазовым комплексом, финансовым сектором и с такими естественными монополиями, как железнодорожный транспорт и энергетика.

По оценкам Клепача, те, кто занят интеллектуальным трудом, образованием и здравоохранением, либо не относятся к среднему классу, либо находятся на его нижней границе.

Минэкономразвития тогда же выдало неутешительный прогноз, что в ближайшие 10 лет (то есть к 2022 году) доля среднего класса в населении России составит не более 30%. И только если каким-то образом поменяется характер российской экономики, и она из «экономики трубы» станет производящей, можно ожидать увеличения доли среднего класса до 40%. Напомним, что речь идёт о среднем классе даже не по западным, а по нынешним российским меркам.

В реальности, как показывает исследование «Левада-Центра», дело обстоит ещё менее радужно. 53% опрошенных россиян признались, что практически весь их заработок тратится на пропитание и необходимую одежду. Ещё 24% опрошенных могут, как правило, только прокормить себя, а вот покупка одежды взамен изношенной уже представляет для них трудность. А 6% считают себя живущими впроголодь. 17% без проблем не только кормятся и одеваются, но и приобретают предметы длительного пользования. Наконец, только десятые доли одного процента россиян являются стабильными покупателями недвижимости и дорогих автомобилей.

Социологи отмечают по этим данным увеличение благосостояния за десять последних лет. В 2001 году на питание и одежду хватало заработка, согласно собственным ощущениям, только у 27% россиян. 44% могли только прокормить себя, а ещё 22% голодали. Нынче прогресс, как говорится, налицо. Хотя с не меньшим вероятием его можно было бы отнести и за счёт самоограничения потребностей большинства граждан за это же время. Такую возможность следует иметь ввиду прежде, чем удовлетворённо констатировать факт якобы увеличения почти втрое прослойки среднего класса за истекшее десятилетие – с 7% до 17%.

Более объективными показателями, возможно, являются оценки гражданами своего обычного дохода. Только у 24% россиян он превышает, по их мнению, 25 000 рублей в месяц. Это, заметим, ниже 1000 долларов.

Самые любопытные результаты получились при самоидентификации россиян. На вопрос, к какому слою они себя относят, 86% опрошенных, несмотря на все проблемы с благосостоянием, причислили себя к среднему классу!

Очевидно, здесь сказалась неистребимая черта психологии соотечественников: я – такой же, как все (как большинство). Понятно: в том, что ты беден, страшно сознаваться, прежде всего, самому себе.

Таким образом, понятие средний класс претерпело в нашей стране существенную, но, видимо, неизбежную аберрацию. Оно действительно превратилось в некий социально значимый ориентир. Но в представлении наших соотечественников он означает реально средний наблюдаемый уровень жизни большинства российского населения. В этом нет ничего удивительного. Люди сравнивают с тем, что видят своими глазами. Но такой феномен не имеет ничего общего с западным средним классом. Так и хочется назвать это типично российское явление: класс средней бедности.

Так что же, ориентир в виде западного стандарта жизни среднего класса недостижим для большинства россиян в ближайшей перспективе? А почему он должен быть достижим в капиталистической экономике? Пока нас тут кормили сказочками о российском среднем классе, западный средний класс склонился к своему закату и близок к своему историческому краху. Об этом отчётливо заявили как раз события финансово-экономического кризиса, сопровождавшиеся социальными выступлениями в различных странах Европы, а в прошлом году и в цитадели мирового капитализма – в США.

«Сегодня на Третью Американскую революцию поднялись именно бывшие “среднеклассники”, которые на своём печальном опыте поняли, что капитализм не может обойтись без жесточайшего разделения на бедных и богатых», – верно пишет известный публицист Александр Елисеев на сайте «Русский яппи». Причём, несмотря на эти выступления, характер мировой экономики принципиально не меняется, и средний класс (именно как класс) быстро движется к разорению, к пролетаризации, к исчезновению. Интересные результаты получили американские социологи.

Специалисты Стэнфордского университета выяснили, что, если в начале 1970-х гг. в кварталах, приличествующих среднему классу, могли позволить себе проживать две трети американцев, то сейчас таковых лишь 44% – меньше половины! О чём это говорит? О том, скорее всего, что средний класс на Западе движется к историческому исчезновению.

В таком случае, если наш средний класс, по замыслу капиталистических реформаторов, призван быть калькой с западного среднего класса, то он не может избежать всех тенденций его развития. В том числе и его нынешнего расслоения и деградации. Вот и спрашивается, если привычный западный социум конца ХХ века трансформируется во что-то, ещё не вполне известное, то возможно ли у нас будет в XXI столетии успешное копирование этой отживающей структуры? Не на фантом ли мы ориентируемся?

Нет, разумеется, в идее среднего класса как благосостояния большинства населения есть правильное позитивное зерно. В том, что этот класс истончается и исчезает на Западе, нет ничего хорошего ни для Запада, ни для нас, пытающихся следовать западным образцам. А коль скоро средний класс, правда, не такой успешный, как там (но не всё сразу!), существовал у нас и в советское время, то не разумнее ли будет «обратить взор свой на зады», как советовал Козьма Прутков, дабы «сберечь себя от знатных ошибок»? Тем более, что таких «знатных ошибок» государства, как за последние 20-25 лет, наша многострадальная Россия может уже не пережить.

Давайте посмотрим ещё, насколько обоснованно связывать со средним классом в российских условиях поддержку ценностей либеральной демократии. Необходимо учитывать специфику русской цивилизации. Почему-то многие вожди русской революции начала ХХ века были выходцами из вполне благополучных буржуазных и даже дворянских семей. Да и вообще в обеспеченных слоях русского общества никогда не было особого благоговения перед богатством, а последнее отнюдь не считалось признаком «благоволения Божьего» к его обладателю. Зато всегда и во всех классах общества было обострено понятие социальной справедливости, побуждавшее многих (конечно, далеко не всех) богатых людей тратить большие средства на благотворительность, социальное страхование и просвещение рабочего люда.

Так вот, совсем не факт, что российский средний класс, буде таковой даже сложится, станет носителем либеральных ценностей в западном понимании. Скорее можно допустить, что он будет по своим воззрениям ближе к своему историческому предшественнику – советскому среднему классу.

И возможно, опасением именно такого незапланированного исхода капиталистических реформ вызвано противодействие их вдохновителей реальному росту прослойки среднеобеспеченных россиян.

Ну, а на языке этого предшественника тот лозунг, которым ныне вдохновляется создание такой среднеобеспеченной прослойки, звучал бы совершенно иначе. А именно: каждому трудящемуся – достойную обеспеченную жизнь и растущее благосостояние! Это значительно ближе к русскому цивилизационному коду, чем превознесение «среднеуспешного россиянина» над «иждивенческими слоями». Это стало бы более органичным ориентиром социального развития, чем создание среднего класса. Ведь в выделении какого-то социального слоя (того же среднего класса) как якобы более необходимого государству (ср. пролетариат в первые годы советской власти) присутствует чуждый русскому менталитету мотив противопоставления одного класса другим. Социальное развитие России должно вдохновляться идеалами социальной справедливости и быть адекватным ценностям нашей родной цивилизации.