Сморгонский марш
Он воздвигнут по линии противостояния российских и германских войск в 1915-1917 годах. Аллея Памяти в парке Победы ведет к высокой белой часовне, за которой открывается обширная площадка, где стоит центральный монумент – «Крылатый гений солдатской славы».
Он представляет собой две большие скульптурные группы: на одном постаменте – бронзовые солдаты, тесно прижавшиеся друг к другу, на другой – женщины-беженцы, оставшиеся без родного крова. По периметру обширного круга – гранитные валуны с бронзовыми скрижалями, на которых выбиты основные вехи войны под Сморгонью: «В ходе ожесточенных боев к концу сентября 1915 года гвардейские полки российской армии остановили у Сморгони наступление германских войск. Началась оборона города»; «14 сентября 1915 года 16288 сморгонцев получили приказ оставить свои дома в течение трех часов. Жители прощались с родным городом. Многие навсегда»; «Здесь 19 июня 1916 года на позициях 253-го Перекопского и 254-го Николаевского пехотных полков 26 армейского корпуса российской армии в результате газовых атак германских войск были отравлены 33 офицера и 1584 солдата»; «12 сентября 1916 года юго-западнее Сморгони совершил подвиг и героически погиб экипаж воздушного корабля «Илья Муромец» №16. Командир – поручик Дмитрий Макшеев»; «9-11 июля 1917 г. в ходе наступательной операции 1-го Сибирского армейского корпуса на участке фронта Новоспасск – Крево принимал участие женский «батальон смерти» под командованием прапорщика георгиевского кавалера Марии Бочкаревой»…
Это первый мемориал подобного рода, открытый на постсоветском пространстве. И почему открыли его именно здесь, на берегах реки Оксны, теперь уже многим понятно после широких публикаций о Сморгони - городе-герое Первой мировой войны.
«Сморгонь была единственным городом на фронте от Балтийского до Черного морей, который так долго и упорно — 810 дней — защищала российская армия в Первую мировую войну, – пишет белорусский историк. – Случай беспрецедентный!»
Почти три года шла упорная борьба за этот, почти исчезнувший с лица земли уездный городок.
Название Сморгонь весьма чувствительно и для немецкого уха. Известный композитор Герман Блуме, потерявший в боях правую руку, написал в честь сражений под Сморгонью «Сморгонский марш». Но по ту сторону траншей гордо звучал другой марш – «Прощание славянки».
Официальное в общем-то мероприятие – открытие мемориала – было проникнуто особым настроением всех собравшихся, щедро согрето теплом людских сердец. Все понимали, что в этот день происходит некое искупление долга перед лежащими в этой земле российскими солдатами. Слишком долго о них молчали. И вдруг, на глазах горожан произошло чудо воскрешения памяти. Будто из-под земли встали солдаты русских полков в обмотках, скатках, защитных фуражках с трехлинейными винтовками за плечами. Из небытия возникли казаки и кавалеристы на породистых конях, мерно маршировали колонны кайзеровских солдаты в серых шишкастых шлемах, австро-венгерская пехота, боснийцы в малиновых фесках… Это съехались в Сморгонь униформисты и реконструкторы из многих российских и нероссийских городов. Приехали энтузиасты из Латвии, Германии, с Украины … Все это историческое воинство выстроилось на центральной площади Сморгони на митинг-реквием. А потом двинулось походным маршем через весь город – на берег реки Оксны, где уже встали на свои постаменты бронзовые солдаты и женщины. Впереди шагал военный духовой оркестр. Гарцевали кони, покачивались штыки за спинами пехотинцев, палило солнце, курилась пыль – все было так же, как и сто лет назад в этом же городе, на этой же дороге, в этом же перелеске. А рядом с солдатами, как и во все времена, бежали мальчишки, провожали их взглядами местные красавицы, плотным потоком шли люди. Воистину это было всенародное шествие! Почтить память героев пришли и белорусские пионеры, и минские суворовцы, и местные пограничники, и даже российские военные моряки, которые несут на белорусской земле свою службу, далекую от морей, но такую нужную для флота. Пришли представители православного и католического духовенства, артисты и журналисты, дипломаты и ветераны, сотни простых горожан... Посчитал своим долгом побывать на открытии мемориала и посол ФРГ в Белоруссии Вольфрам Маас. Пока народ собирался, звучали песни Первой мировой войны, мало кому известные, возрожденные из запасников памяти, столь подходящие к случаю.
А когда зазвучали стихи Александра Блока «Петербургское небо мутилось дождем. На войну уходил эшелон…», ясное небо вдруг помрачнело, и все вокруг окропил легкий дождь…
О героической обороне города можно рассказывать много. Только лучше исследователя Первой мировой войны полковника Владимира Лигуты об этом никто не расскажет. Военный историк занимается этой темой столько, сколько себя помнит. Благодаря ему стали известны многие имена забытых героев. О них он рассказал в своих книгах «Наша кровь у Сморгони» и «У Сморгони, под знаком святого Георгия».
— На Сталинград Сморгонь похожа по степени разрушения и ярости осенних боев 1915 года, – говорит Владимир Николаевич. – А вот что касается длительности противостояния, то здесь Сморгонь точнее соотнести с блокадным Ленинградом. На сморгонской земле российская армия 810 дней упорно противостояла врагу! Вот что я прочел в воспоминаниях немецких офицеров, попавших в плен: «Как же так? Русские сдали Брест, Гродно, Вильно, а у этого маленького городка бьются до смерти?..»
Для немецких офицеров это так и осталось загадкой. Но ведь и Куликово поле тоже было невелико по размерам. Под Сморгонью Русская армия осознала: велика Россия, а отступать некуда: от Сморгони – прямая дорога на Минск, а там и до Москвы недалече… Понимал это и Верховный главнокомандующий, потому и приехал под Сморгонь в марте 1916 года.
Император Николай II вместе с наследником престола цесаревичем Алексеем провели смотр Волынского полка в прифронтовой полосе, ободрили своим визитом защитников города. Сюда, в Залесье, где проходил парад, долетали иногда снаряды тяжелой германской артиллерии, докатывались ядовитые волны газовых атак, прилетали на бомбежку вражеские аэропланы.
Это была опасная зона, где не следовало бы появляться главе государства. Но не приехать под Сморгонь Государь не мог. Не зря же гласила солдатская поговорка: «Кто под Сморгонью не бывал, тот войны не видал». Под Сморгонью император Николай II заслужил свой заветный «белый крестик» - орден Святого Георгия IV степени.
Из воспоминаний дочери Льва Толстого Александры (она заведовала фронтовым госпиталем в Залесье): «По узким ходам сообщения мы дошли до глубокого низкого блиндажа. Войти в него можно было только согнувшись. За столом, покрытым бумагами, сидел генерал. Он доверительно сообщил мне, что наша армия готовится перед рассветом к наступлению. Расспросил меня о медицинском персонале, числе санитарных повозок, госпитале. Мы напряженно ждали. В два часа утра мы заметили, что, разрываясь, немецкие снаряды выпускали желтый дымок. Он расстилался по лощине, и от него шел запах хлора.
— Маски! Маски надевайте!
Прошло с полчаса. Снаряды, начиненные газом, продолжали разрываться густым желтоватым туманом.
— Что–то вишней запахло, братцы!
Цианистый калий! Опять этот ужасный животный страх! Дрожали челюсти, стучали зубы...».
Теперь здесь, в Залесье, стоит у железной дороги скромный белый памятник тем, кто стал первыми жертвами оружия массового поражения. Отдельно – на церковном погосте села Михневичи – погребен командир 14-го гренадерского Грузинского полка полковник Акакий Отхмезури. Во время газовой атаки, чтобы руководить боем (плотная марлевая повязка заглушала голос) он снял свой противогаз. Его примеру последовали и другие офицеры, совершив, как сегодня принято говорить, коллективный подвиг. Все они погибли, но полк выстоял, гренадеры позиций не сдали.
Работала в сморгонском эфире радиотелеграфная станция, которой командовал прапорщик Сергей Вавилов, будущий президент Академии наук СССР. В его дневниках остались уникальные рисунки здешних мест и фотографии, сделанные молодым офицером. Сам же Сергей Иванович, спустя десятилетия, став известным физиком внес свой вклад в создание советской водородной бомбы.
Но вернемся в переполненный сморгонский парк Победы. Торжество открыл государственный секретарь Союзного государства Григорий Рапота.
– Установка памятника, – сказал он, – это только начало создания мемориального комплекса, но это же и конец тем бюрократическим проволочкам, которые задерживали выделение средств…
Я знакомился с фотографиями, эскизами, но то, что увидел воочию, производит очень глубокое впечатление. Автор скульптуры Владимир Васильевич Теребун создал шедевр. Композиция символична и лаконична: здесь те, кто вынес самое тяжкое бремя той войны, – солдаты и народ.
История создания мемориала по-своему драматична. На творческом конкурсе лучшим был признан проект профессора Академии художеств РБ Анатолия Артимовича и заслуженного деятеля искусств РБ скульптора Владимира Теребуна. Из бюджета союзной державы было выделено около двух миллиардов белорусских рублей на отливку скульптур из бронзы. В 2009 году скульптуры привезли в Сморгонь и… они надолго украсили задворки городской автобазы. Бронзовые воины стали заложниками международного финансового кризиса, который затронул Россию и Белоруссию. Тогда многим казалось, что работы по сооружению мемориальной зоны никогда не начнутся, а скульптуры отправят на переплавку. К тому все и шло, пока руководитель Сморгонского района Мечислав Гой, не ожидая затянувшейся финансовой поддержки из Минска, не бросил клич среди своих коллег:
– Давайте искать тех, кто сможет нам помочь: крепких хозяйственников, бизнесменов, дипломатов, авторитетных общественных деятелей. Будем стучаться во все двери и звонить во все колокола. Не дадим пропасть благородному делу. В конце концов, мы и сами можем немало сделать: у нас есть и толковые специалисты, и современная техника, а главное – гордость за родной город!
И в качестве первого шага Мечислав Брониславович предложил создать рабочую группу по сооружению мемориала. Вот с этого момента и сдвинули дело с мертвой точки. На будущую площадку пришли бульдозеры, автокраны, монтажники. Но вскоре работа снова остановилась: нужна была проектно-счетная документация.
Подготовить ее взялся институт «Гродногражданпроект», а оплатить работу проектировщикам было нечем. Тогда на помощь пришли областные власти. Потом удалось получить беспроцентный кредит у крупного строительно-монтажного треста… Вот так, с миру по нитке и усилиями энтузиастов и создавался этот воистину народный мемориал.
Стоимость мемориального комплекса оценивается в 700 тысяч долларов. Для Белоруссии это огромная сумма.
Мне удалось побеседовать с одним из авторов Мемориала Владимиром Васильевичем Теребуном.
– Мы открыли только первую очередь военно-мемориальной зоны. Вторая – пройдет по старым позициям, где стоят бетонные ДОТы, которые тоже войдут в комплекс, как фортификационные артобъекты, как живые свидетели тех грозных боев.
– Главное, чтобы не повредить исторической достоверности этого места, не огламурить ее шлифованным мрамором, бордюрчиками, клумбочками... Не превратить в подобие парка культуры и отдыха.
– Не огламурим. Все будет сделано в стилистике природного камня. Да и денег у нас нет на шлифованный мрамор. Первая очередь в парке Победы выполнена только в самом первом приближении к проекту. Видите, входная группа зоны Памяти и Скорби? Там на невысоком постаменте отлита из бронзы карта военный действий под Сморгонью. Слева и справа от карты – две гранитные урны с землей, взятой с мест погребения воинов русской и немецкой армии. По обе стороны от них – стены Памяти. На одной из них будут выбиты более 800 имен русских солдат и офицеров. На другой – текст на немецком языке “Здесь, в сморгонской земле, покоятся тысячи немецких солдат и офицеров, погибших в сражениях жестокой войны 1915–1917 гг.” Над текстом оставили место для имен немецких солдат, которые нам обещала предоставить немецкая сторона. Завершает центральную аллею камень Памяти с текстом обращения к потомкам: “Любая война несет разрушения, горе, кровь и смерть. Наш священный долг – помнить об этом”.
Нашу беседу прервали залпы воинского салюта. Он грянул после того, когда к подножью памятников были положены венки, зажжены свечи… А когда отзвучали речи, гимны и ружейная пальба, когда улетели в небо выпущенные голуби и воздушные шары, на берегу Оксны развернулось историческое действо – эпизод сражения за Сморгонь. Русская пехота штурмовала хорошо оборудованные немецкие траншеи. Взрывы поднимали в воздух землю, заливались пулеметы, летели в атакующих солдат гранаты, резали колючую проволоку саперы… Старый бор горестно ахал, возвращая эхо залпов, как и в том достопамятном 1915 году. А потом была лихая казачья атака: взмыленные кони, взметенные клинки, сбитые на затылок фуражки… В бой втянулась Донская пулеметная команда, она же в миру – ансамбль старинной казачьей песни «Курень» из Подмосковья. Обильно лился под палящим солнцем солдатский пот, слава Богу, что не кровь… По обе стороны траншей работали лазареты. Один из них сноровисто и четко развернули брестские реконструкторы во главе с сестрой милосердия Еленой Воробей. Ей помогала ее дочь Даша. Лазарет прибыл из Бреста своим ходом со всем положенным медицинским инструментарием…
Вдруг поползли по траве клубы зловещего дыма, они тянулись в сторону русских позиций. Это бывалый реконструктор Александр Жарков, одетый в мундир немецкого солдата с противогазной маской на лице, весьма правдоподобно имитировал химическую атаку с помощью ранцевых баллонов и дымовой шашки. Один из участников сражения придал себе портретное сходство с полковником Павлом Кутеповым, командиром батальона лейб-гвардии Преображенского полка, который почти весь полег, защищая «русский Верден»…
И тут выяснилось, что мы все помним. Все, вплоть до самых мелких деталей солдатской амуниции, офицерских мундиров. Помним имена героев и их подвиги, номера полков и дивизий, помним, где проходили траншеи и где располагались лазаретные кладбища… Помним все, что велено было забыть! Великое чудо – народная память…
***
В начале этого года в Сморгони произошло знаковое событие: на улице Циолковской, что возле печально известной Золотой горки – высота, за которую было положены сотни солдатских жизней. Там местный житель Евгений Гродь, роя на своем дворе траншею под газовую трубу, наткнулся на черепа трех русских солдат. Останки перезахоронили. Такое в Сморгони не редкость. Но мне это запало в душу: в школьные годы (я учился в местной школе) мы, мальчишки, играли в войну на этой самой Золотой горке, ничего не ведая о той войне, которая полыхала здесь на самом деле.
И был среди нас наш друг-ровесник Саша Гродь, тот самый, чей сын потом, спустя годы, откопал на своем огороде солдатские черепа. И ведь неспроста именно его потомку открылись эти безымянные бойцы, чтобы напомнить обо всех своих непогребенных, неотпетых, забытых сотоварищах.
Теперь в сморгонскую землю впечатан огромный каменный георгиевский крест, что в Парке Победы. Это награда всему городу. И всем тем, чьи имена Господь ведает …
Москва – Сморгонь
Фото автора