Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
28 марта 2024

Упущенный шанс

Могла ли Красная Армия выйти к Берлину осенью 1944-го?
Артем Ивановский
23.06.2011
Упущенный шанс

Двадцать третьего июня 1944 года началась одна из крупнейших наступательных операций Красной Армии в ходе Великой Отечественной войны — Белорусская, вошедшая в историю под названием «Багратион». Ее результатом стал полный разгром всей группы армий «Центр», открывший нашим войскам кратчайший путь на Берлин. Однако наше стремительное наступление было остановлено на линии Вислы и уникальный шанс дойти до Берлина уже осенью 1944 года был утерян. Этот драматический момент операции «Багратион» по сей день остается малонеизвестным и требует внятного исторического объяснения.

Операция «Багратион» пошла успешно с первых же дней. 25 июня, на вторые сутки наступления, войска 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов замкнули кольцо вокруг немецкой группировки в районе Витебска. Столь же быстрого и решительного успеха добились ударные группы войск 1-го Белорусского фронта, которые нанесли главный удар 24 июня. 26-го 1-й гвардейский танковый корпус генерала М.Ф. Панова и 9-й танковый корпус генерала Б.С. Бахарова захлопнули бронированный капкан за спиной группировки немецких войск в районе Бобруйска. Дальнейшее продвижение наших войск проходило стремительными темпами: 28 июня советские танки были в Лепеле и Борисове, а 2 июля был освобожден Минск. При этом командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Буш допустил неоправданное промедление с отдачей приказа на отход. Хотя в течение двух первых дней советского наступления он имел возможность избежать угрозы окружения, отведя свои войска на рубеж Березины. Поэтому немецкие солдаты, попавшие в окружение восточнее Минска, были обречены. Таким образом, была уничтожена вся 4-я армия противника и в линии фронта образовалась огромная брешь, которую немцы ничем закрыть не могли. Что позволило нашим войскам продолжать безостановочное наступление на запад.

18 июля 1944 года ударная группировка войск 1-го Белорусского фронта под командованием К.К. Рокоссовского в составе 2-й гвардейской танковой, 8-й гвардейской, 47-й и 69-й армий, а также 1-й армии Войска Польского начала наступление на Люблин. Город был взят 23 июля. А 27-го передовые части 2-й гвардейской танковой армии вышли к Висле и с ходу форсировали ее в районах Магнушева и Пулавы. Успех танкистов немедленно закрепили стрелковые части 8-й гвардейской армии генерала В.И. Чуйкова и 69-й армии генерала В.Я. Колпакчи. Таким образом, наши войска захватили на правом берегу Вислы два чрезвычайно важных плацдарма — Магнушевский и Пулавский.

Все контратаки противника были отбиты. Перед Красной Армией открылся путь на Берлин. До пограничной реки Одер оставалось около 500 километров. Немецкий фронт перед войсками Рокоссовского был практически развален.

29 июля к Висле вышли части 1-го Украинского фронта маршала И.С. Конева. 3-я гвардейская армия с ходу форсировала реку и захватила сандомирский плацдарм. Всед за гвардейцами к Висле подошла 13-я армия генерала Н.П. Пухова. Южнее стремительно продвигалась 1-я гвардейская танковая армия генерала М.Е. Катукова. В целях усиления советской группировки на плацдарм в район Сандомира подтягивалась 5-я гвардейская армия генерала А.С. Жадова. А что же немцы? Они ничего не могли сделать. Огромная масса советских войск сосредоточилась на берлинском направлении! Но, как отмечал в воспоминаниях маршал Г.К. Жуков: «Немецкое командование, израсходовав свои резервы в Белорусской операции, а затем в Львовско-Сандомирской, не могло во время форсирования Вислы оказать 1-му Украинскому фронту надлежащего сопротивления. Войска маршала И.С. Конева твердо встали на сандомирском плацдарме... Командование немецких войск понимало значение захваченных плацдармов на берлинском направлении и делало все, чтобы ликвидировать их. Но было уже поздно. Со своей стороны 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты сосредоточили там столько сил и средств, что немецким войскам оказалось не под силу отбросить их обратно за Вислу».

Назначенный 21 июля 1944 года на должность начальника Генерального штаба вермахта Гейнц Гудериан в своих воспоминаниях рисовал картину развала немецкого фронта: «Русские безостановочно наступали, причем их наступление затрагивало уже и зону группы армий «Север». По направлениям основного удара — на Варшаву через Вислу и на Ригу — русские продвигались вперед и, казалось, ничто их не остановит. С 13 июля они вели атаки уже на группу армий «А» и заняли территорию до линии Перемышль-река Сан-Пулава на Висле. В результате этого наступления группа армий «Центр» была разгромлена. Мы потеряли 25 дивизий... Фельдмаршал Модель получил под командование группу армий «Центр» вместо фельдмаршала Буша. Точнее, не группу армий, а то пространство, где недавно была группа армий».

Итак, в конце июля 1944 года на берлинское направление вышли войска трех советских фронтов — 1-го Украинского, 1-го и 2-го Белорусских. Перед ними находилось, как выразился Гудериан, «пространство, где недавно была группа армий «Центр»». Только к 10 августа немцы смогли подтянуть к Варшаве 4- й танковый корпус СС. За это время наши войска, которым директива Ставки ВГК от 4 июля 1944 года приказывала наступать безостановочно, вполне могли пройти 150-200 километров к западу, а танковый корпус СС, состоявший всего из трех дивизий — разметали бы во встречном бою. Но после взятия Варшавы все три фронта замерли на месте. Только два месяца спустя, в октябре, была сделана попытка продолжить наступление на Берлин. Разумеется, немцы даром времени не теряли и смогли собрать достаточно сил для остановки наших войск, в результате чего удар на Берлин был отложен до января 1945 года. Почему?

27 июля 1944 года Ставка ВГК направила командующим фронтами на берлинском направлении новые директивы. Маршал А.М. Василевский вспоминал: «Белорусские и 1-й Украинский фронты должны были идти на Восточную Пруссию и продолжать освобождать Польшу. Армиям 1-го Белорусского фронта предписывалось, подойдя к Варшаве и форсировав Вислу, нанести удар в северо-западном направлении, прорвать вражескую оборону по рекам Нарев и Висла и далее наступать на Торн и Лодзь». То есть, в Ставке прекрасно осознавали все выгоды создавшегося положения и собирались их использовать в полной мере. Но...

Но как раз в это время в Варшаве началось восстание под руководстовм генерала Бур-Комаровского. И если говорить откровенно, то этот польский генерал спутал карты не только немцам. Для немцев восстание представляло большую опасность, так как произошло оно в непосредственной близости от линии фронта и разрушило тыловые коммуникации 9-й немецкой армии генерала Форманна. В Берлине очень опасались, как вспоминал Гудериан, «косвенного сотрудничества между восставшими поляками и подступавшими русскими».

Однако Бур-Комаровсикй даже косвенно сотрудничать с русскими не собирался. Г.К. Жуков с ясно видимым между строк раздражением писал в мемуарах: «Было установлено, что командование 1-го Белорусского фронта, командование 1-й армии Войска Польского заранее не были предупреждены Бур-Комаровским о готовящемся восстании. С его стороны не было сделано никаких попыток увязать свои действия в советскими войсками... По заданию Верховного к Бур-Комаровскому были посланы два парашютиста-офицера для связи и согласования действий, но Бур-Комаровский не пожелал их принять. Чтобы оказать помощь восставшим варшавянам, советские и польские войска переправились через Вислу и захватили в Варшаве набережную. Однако со стороны Бур-Комаровского вновь не было предпринято никаких попыток установить с нами взаимодействие».

До крушения Третьего рейха оставалось менее года. Вместе с тем, менее двух лет оставалось до фултонской речи Уинстона Черчилля, которая стала фактическим началом Третьей мировой войны, более известной под названием «холодной».

Но уже тогда, летом сорок четвертого, пока незримая, хотя совершенно явственно ощутимая в Москве, Лондоне и Вашингтоне, будущая линия противостояния НАТО и Варшавского договора прошла через столицу Польши и через всю Европу.

Как известно, Черчилль вынашивал планы воссоздания прежнего польского государства, о чем несколько месяцев спустя после подавления восстания прямо объявил на Ялтинской конференции. Да, в августе 1944 года немецкая армия еще не вышла из геополитической игры, но «холодная» война уже программировала намерения и действия будущих победителей и будущих противников.

Вот что писал по этому поводу Гейнц Гудериан: «Не подлежит сомнению, что восставшие поляки декларировали верность польскому правительству в изгнании, которое находилось в Лондоне и откуда они получали приказы. Восставшие представляли интересы ориентированного на Запад крыла польского общества. Возможно, Советский Союз не хотел их усиления в случае успешного восстания и захвата столицы. Советы явно предпочитали, чтобы таких успехов добились их ставленники из Люблинского лагеря. Но это дело союзников — самим разбираться между собой. Для нас имело значение только то, что русские остановили свое наступление на линии Вислы и мы получили передышку». Добавим, что такого рода самочинные действия Черчилля шли вразрез с достигнутыми на Тегеранской конференции договоренностями.

Можно привести массу примеров, когда вмешательство политики в дела военные не шло на пользу последним...

Обратимся к воспоминаниям маршала Г.К. Жукова, где содержится фрагмент беседы со Сталиным 8 июля 1944 года:

«Затем Верховный спросил меня:

- Могут ли наши войска начать освобождение Польши, безостановочно дойти до Вислы и на каком участке можно будет ввести в дело 1-ю польскую армию?

- Наши войска не только могут дойти до Вислы, - ответил я,- но и должны захватить хорошие плацдармы на ней, чтобы обеспечить дальнейшие наступательные действия на берлинском направлении. Что касается 1-й польской армии, то ее надо нацелить на Варшаву.

А.И. Антонов целиком поддержал меня».

Следует особо упомянуть еще одну вескую причину, повлиявшую на решение советского командования остановить наступление на линии Вислы.

Летом 1944 года в результате блестящего проведения операции «Багратион» стала реальной возможность уничтожения группы армий «Север». 30 июля войска 43-й армии генерала А.П. Белобородова вышли к побережью Рижского залива в районе Тукумса. На следующий день части 51-й армии захватили Елгаву (Митаву), которая являлась основным узлом коммуникаций, связывавших Прибалтику с Восточной Пруссией. Группа армий «Север» оказалась не только отрезанной от территории рейха, но и рассеченной на две части.. Северо-восточнее района нашего прорыва оказались эсэсовские части оперативной группы «Нарва», 18-я и большая часть сил 16-й армии, западнее - оставшиеся силы 16-й армии, 3-й танковая армия и прочие части группы армий «Центр». Между этими двумя немецкими группировками находились теперь войска 1-го Прибалтийского фронта.

Немецкое командование хорошо понимало всю опасность создавшейся ситуации. 16 августа части 3-й танковой армии нанесли контрудар в направлении на Тукумс. Встречный удар войска группы армий «Север» осуществляли на Шауляй. Их атака была отбита. Но деблокирующим войскам немцев удалось пробить коридор под Тукумсом и восстановить сообщение с отрезанными частями группы «Север». Этот коридор в ширину не превышал 50 километров.

В советской Ставке и Генштабе возникли острые разногласия при оценке последствий немецкого прорыва.

Так, начальник Оперативного управления Генштаба С.М. Штеменко считал: «Курляндский коридор хоть и был узким, все же позволял врагу в случае необходимости вывести группу армий «Север» в Восточную Пруссию. Последствия такого маневра могли быть чрезвычайно неприятными: существенно осложнился бы ход наших операций в Восточной Пруссии и Польше». Поэтому наступать на Берлин было никак нельзя ввиду угрозы удара в спину нашим войскам на берлинском направлении. А вот А.М. Василевский придерживался иного мнения. По его оценкам, немецкий прорыв под Тукумсом был неприятным событием, но ничего особенного немцы от этого не выигрывали. Потому что в результате пробития коридора «возник почти 1000-километровый оборонительный рубеж фашистов, тянувшийся от Нарвского залива к Чудскому озеру, от Тарту к озеру Вырте-ярве, оттуда на юг до реки Гауя, по ее верхнему течению через Видземскую возвышенность к реке Мемеле, далее следовал изгиб на северо-запад к Митаве и Дабеле, откуда линия фронта спускалась на юг через Жмудь к восточно-прусской границе... Вот максимум того, - заключал Василевский, - чего добился здесь противник». Последующие события вполне подтвердили правильность оценки А.М Василевского. Добавим, что Гитлер неизменно отклонял неоднократные просьбы начальника Генерального штаба Гудериана вывести немецкие войска из Прибалтики, требуя, чтобы они удерживали там каждый метр территории. К сожалению, ошибочное мнение ряда советских военачальников об угрозе удара из Прибалтики было поддержано Верховным Главнокомандующим.

Только в октябре 1944 года Сталин принял решение возобновить наступление. Но время было упущено. В этот момент координировавшего действия 1-го Белорусского фронта Г.К. Жукова и командующего К.К. Рокоссовского вызвали в Москву, где у них состоялся весьма примечательный разговор со Сталиным. Г.К. Жуков вспоминал:

«Я развернул карту и начал докладывать:

- Противник успел создать оборону и подтянуть резервы. Он сейчас успешно отбивает атаки наших войск. А мы несем ничем не оправданные потери.

- Вы поддерживаете мнение Жукова? - спросил И.В. Сталин, обращаясь к К.К. Рокоссовскому.

- Да, я считаю, надо дать войскам передышку и привести их после длительного напряжения в порядок.

- Думаю, что передышку противник не хуже вас использует,- сказал Верховный».

Тут добавить, как говорится, нечего.

Специально для Столетия


Материалы по теме:

Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..