Как КПСС двумя "крыльями" махала

С начала 1990-х годов, когда бурным потоком хлынули воспоминания бывших руководителей СССР, я все ждал, что кто-то из них расскажет, наконец, как все было на самом деле. Тем более, что все мы были свидетелями публичных битв в стенах Верховного Совета СССР и на съездах КПСС, а затем и странного исчезновения КПСС.

Поездили танки туда-сюда по Москве во времена загадочного ГКЧП, и нет СССР. Многочисленные обкомы, горкомы и парткомы, в чьих руках еще оставались рычаги реальной власти, вдруг испарились без малейшего сопротивления.

И вот появились книги, в которых осведомленные работники ЦК занялись воспоминаниями. Но о главном не было сказано ни слова. Словно члены какой-то секты (а это отчасти так и было), уходили в мир иной носители партийных и государственных тайн, так и не раскрыв в своих воспоминаниях механизмы власти КПСС. А ведь не может обычная шарашкина контора, набитая старцами, железной рукой править чуть ли не половиной мира.

А может, и не было у них никаких тайн? Но некоторые воспоминания противоречили этому тезису. Александр Яковлев, словно оживший персонаж Достоевского, бился в истерике на страницах своей книги. Умный человек, вставший на путь разрушения партии, в которой он стал вторым после Горбачева… Что им двигало? Банальный предатель, как утверждал бывший руководитель КГБ Крючков? Нет, в книге Яковлева звучали отголоски внутрипартийной борьбы, той жизни, о которой можно было только догадываться.

Постепенно простая логика подтолкнула к выводу, что противостояние между государственниками и либералами, которое определило расстановку политических сил в конце 1980-х и в 1990-е годы, было во многом искусственным. Верхам КПСС было выгодно разделить народ, в частности, интеллигенцию на два лагеря, столкнуть лбами и управлять ими. И вдруг вышла книга Александра Байгушева под названием "Русская партия внутри КПСС". Казалось, что появился тот, кто решил рассказать правду, рассказать, что знал и видел.

…Байгушев подробно остановился на том, как сделал свою карьеру. У всякого, кто жил в те времена, возникал вопрос: как они попадают туда, наверх? Кто занимался их селекцией? В начале успеха у Байгушева, как и у многих не блатных людей того времени, была "чистая" анкета, которую он заполнил, заканчивая МГУ. Работал в АПН (о, сколько известных ныне людей прошло через эту контору!), а затем ему выпал случай. В стенах АНП он подружился с Галиной Брежневой.

Правда, еще до этого он написал серию очерков о Целине, в которых фигурировал Леонид Ильич, человек, по словам Байгушева, благодарный. То есть Байгушев появился в окружении Брежнева еще до того, как тот стал Генеральным секретарем. Он помог дочери Брежнева интриговать в пользу отца. И после его "воцарения" получил доступ на скромную дачу Генсека в Заречье, стал доверенным человеком Брежнева, начал работать в секретном отделе ЦК КПСС.

Что это за отдел? Отдел "К", как его называли, отдел консультантов или контрпропаганды. Вот здесь и ответ на вопрос: была ли вся полнота информации в руках тех, кто правил СССР? Выясняется, что была.

Отдел "К" возник еще при Сталине, в него входили доверенные люди Иосифа Виссарионовича, их главной задачей было писать и говорить вождю правду, какая бы она не была. Их задача заключалась не в том, чтобы рассказать, как Сидоров относится к Петрову и они вместе к социализму, а в том, чтобы рассказывать о реакции народа на то или иное явление в общественной жизни.

В личной беседе Байгушев рассказал мне, что с Черненко он встречался на конспиративной квартире, а с Сусловым, когда что-то срочно требовалось Секретарю ЦК, в Александровском саду.

Вот как он описывает Брежнева. "… Дома сидит – начинает обзванивать друзей и знакомых. Всю страну обзвонит, всех первых и вторых секретарей обкомов, и видных людей – каждому поддержка. Искал популярности? Да. Но и просто таков был его широкий русский, страшно общительный характер. По духу он был "собирателем", из тех, вокруг которого всегда куча людей. "Своих" он страшно берег, и недостатком его было, пожалуй, даже то, что он слишком опекал "своих". Никак не мог разочароваться в каком-то потерявшем себя человеке…"

Брежнев не сдавал "своих", и они его не сдали. До самой смерти полуживой генсек руководил страной, и никто не мог под него подкопаться, "свои" защищали.

А вот как Байгушев описывает главного идеолога страны Суслова: "Он ходил всегда в долгополом, черном пальто и черной шляпе, как хасид, хотя по происхождению был саратовский мужичишка. Имел две клички – народную "Кащей" и внутрипартийную "Калоша". Потому, что был тощ, как скелет, и демонстративно не расставался с калошами "Красный богатырь" на красной подкладке и с длинной тростью-зонтиком "под Чехова". Суслов не для виду, а на деле был аскет, и ненавидел хапуг. Вот и подумаешь: а хорошо бы сейчас такого на пост главы Администрации президента!

Но вернемся к отделу "К". С ним связана еще одна любопытная история. Именно Андропов возглавлял этот отдел при Хрущеве, а Хрущеву его порекомендовал финский коммунист Куусинен, которому Никита Сергеевич безоговорочно доверял. Андропов официально занимал другие должности, но негласно был главой партийной контрразведки. Когда созрел заговор против Хрущева, тот вызвал своего "контрразведчика" и стал выяснять, так ли это. Андропов успокоил Хрущева, заявив, что никакого заговора нет. Именно за это Брежнев, придя к власти, поставил Андропова во главе КГБ. Хотя, как уверяет Байгушев, был и еще один резон: "Андропова-Файнштейна Брежнев поставил "на КГБ" под лозунгом: "КГБ у нас теперь пост не популярный. Любые его действия будут визгом встречать. И у нас, и особенно из-за кордона. А своему Файнштейну, глядишь, что и простят. Не так вопить будут".

Байгушев пишет о том, что проблемы с интеллигенцией, с ее идеологической ориентацией начались уже у Хрущева. Кроме того, он начал "войну против сионизма" во всем мире и чуть ли не главным врагом объявил Израиль, делая союзниками СССР врагов этого государства. И без этого не очень хорошие отношения партии и интеллигенции испортились, поскольку огромную нишу среди советской интеллигенции занимали евреи.

Вот здесь важно понять, как возникла идея создания "двух крыльев" в КПСС, которые Байгушев называет "русским" и "еврейским". Евреи, бесспорно, играли важную роль в либеральном и диссидентском движении в СССР, но лидеры либералов и инакомыслящих были русские: Твардовский, Сахаров и Солженицын. Не считать же, в самом деле, влиятельными фигурами в общественном сознании Щаранского или Копелева?

Угроза оказаться лицом к лицу с инакомыслящей интеллигенцией, объединенной в одном лагере, руководству КПСС не улыбалась. Поэтому после прихода к власти Брежнева эта проблема стала особенно важной. А возвращение к репрессиям для Леонида Ильича было неприемлемо.

Но была и еще одна принципиальная проблема. Байгушев говорит о ней так: "Ведь именно на великих красных "отщепенцах" – на большевиках-интернационалистах с их убежденной "классовой" психологией Ивана (равно Абрама), не помнящих родства, на таких воинственно и отчаянно безродных, как Ленин, Троцкий, Каганович, Сталин, Хрущев – держалась искренняя утопическая коммунистическая идея".

То есть речь шла не о том, чтобы просто сменить тактику и дождаться лучших времен, а полном кризисе коммунистической идеологии. И там, в верхах, это поняли, куда раньше нас. Во главе партии остались, конечно, большевики-интернационалисты, тут с Байгушевым можно поспорить. Но это были большевики-бюрократы, фактически вернувшиеся к ценностям традиционного христианского общества. СССР из оккультной колыбели мировой революции превратился в подобие традиционного государства, где все люди братья не потому, что они пролетарии, а жизнь всякого человека – это все-таки ценность.

По словам Байгушева, после прихода к власти Брежнев был растерян, подавлен. Он признал, что Хрущев оставил ему в наследство духовную сумятицу в народе и в партии, что ее уже не преодолеть, и духовный раскол общества состоялся. Нужно было срочно искать какую-то эффективную, пусть временную, но жизнеспособную модель политического управления страной.

Уже в начале 1970-х годов мы вполне могли оказаться у разбитого корыта. Мы видели своими глазами, как государство разваливается только потому, что у руля встали люди, не умеющие рулить. Наверно не стоит преувеличивать достоинства Брежнева, Косыгина, Суслова и прочих, но с позиции сегодняшнего дня они вызывают восхищение. У них была воля, мужество и они умели находить мудрых советников.

Получается следующая картина. Верхушка КПСС сознательно отказалась от всякого марксизма-ленинзма, прикрываясь им формально, как делают это китайцы до сих пор, чтобы не развалить страну, и дала возможность состояться двум прямо противоположенным и враждебным силам – либералам и консерваторам-патриотам. Вот так и появился в конце 1960-х годов вроде бы невесть откуда журнал "Молодая гвардия", в противовес либеральному "Новому миру". Так и появились авторы "Молодой гвардии": Лобанов, Семанов, Чалмаев, Михайлов и многие другие, включая Байгушева.

Шестидесятники-либералы в большинстве своем не были антикоммунистами. Они искренне любили Ленина и "комиссаров в пыльных шлемах", и Бабеля с его "Конармией", и Гражданскую войну с ее братоубийственной романтикой. Если процитировать Бродского, то они переживали по поводу того, "какой проект загубили!" и жаждали продолжить этот проект. Казалось бы, именно они были верными союзниками для русских коммунистов-интернационалистов, заселивших высшие коридоры власти, но получилось иначе. Руководство КПСС дало русским некоторые журналы, мирилось с некоммунистическими статьями, с возвращением к "крестьянскому миру". Им "дали дышать" потому, что понимали: без активной и искренней поддержки русских патриотов у власти не удержаться. Без этого в стране все пойдет наперекосяк. Это еще и Сталин понял, а Хрущев забыл.

По мнению Байгушева, злейшим врагом церкви и русских патриотов-интеллигентов был КГБ во главе с Андроповым и персонально руководитель 5-го управления Филипп Бобков. Но мне в свое время пришлось делать интервью с Александром Стерлиговым, бывшим генералом КГБ, который сказал, что КГБ был тем местом, где можно было найти кого угодно. Это похоже на правду. Да и сам Байгушев подтверждает в своей книге, что Андропов после того, как стал Генсеком, опирался на русских, в частности, выдвинул на ключевые посты Лигачева и Рыжкова.

Проблемой же нынешней власти является то, что решение может приниматься и верное, но люди при власти не знают, как провести его в жизнь. И здесь у коммунистов стоит поучиться. Поэтому вернемся к тому, как развивалась "русская партия" в рядах КПСС.

Те, кто жил в 1970-е и 1980-е годы, хорошо знают о существовании такой организации, как общество по охране памятников истории и культуры (ВООПИК). Именно под "крышей" этой структуры "русская партия" не просто состоялась, но и стала распространять свои идеи и вербовать новых сторонников. Байгушев пишет, что закрытое решение о создание ВООПИК принималось на заседании Политбюро. И затем, когда на ее базе по всей стране возникли неформальные националистические организации, которые историк Семанов назвал "русскими клубами", руководители КПСС эту организацию не прикрыли. Более того, "русские клубы" получили поддержку.

После того, как пошла информация о том, что говорят и предлагают участники "русских клубов", Андропов предложил их закрыть, но Брежнев не дал, попросив Андропова во все это не влезать.

В деятельности ВООПИКа принимали участие академики Петрянов и Рыбаков, певец Козловский, литераторы Палиевский и Кожанов, историк Семанов и писатель Жуков… По словам Байгушева, когда Суслову с ужасом докладывали, о чем говорят в "русских клубах", - а говорили там о национальном возрождении русского народа и о том, что русский народ должен стать хозяином положения, - то, по словам Байгушева, главный идеолог партии отвечал: "В узком кругу можно. Они же в своем узком кругу. А что у евреев в узком кругу творится?"

Политбюро по максимуму использовало оба "крыла" партии. Либералам доверяли работать во внешней политике, заниматься "разрядкой напряженности", а патриоты курировали внутренние сферы жизни, они же задавали тон в оборонной промышленности. Именно существование двух "крыльев", соперничество между ними придавало динамизм СССР, а заодно внутри КПСС формировалась идеология будущего государства. Точнее, две идеологии, либеральная и консервативная. Умей Горбачев всем этим управлять, как управляли его предшественники, мы, похоже, и бед бы не знали. Но во имя собственного спасения или просто по неопытности он позволил начаться открытой войне между двумя группировками. Чем это закончилось, мы знаем.

Что касается старцев из Политбюро, то они свою миссию, похоже, выполнили блестяще. Они задолго до Мао Дзедуна сделали то, за что Мао славят до сих пор. В самом деле, китайский руководитель дал возможность подняться с колен своему давнему врагу и сопернику Ден Сяопину. Тем самым он создал два крыла в рамках КПК. Одно крыло возглавляла его жена и выходцы из хунвэйбинов, другое – умеренные прагматики во главе с Ден Сяопином.

Горбачев тоже пытался соблюдать правила двух "крыльев", как умел. В связи с этим Байгушев рассказывает следующее. В конце 1980-х годов он стал помощником писателя Петра Проскурина, которого с подачи Раисы Горбачевой поставили во главе Советского фонда культуры. И вот, как-то раз приезжает Раиса Максимовна к Проскурину в фонд, проверить, как идут дела. И они втроем, включая Байгушева, уединяются, выпивают по рюмке. Проскурин спрашивает о том, почему же Горбачев содействует тому, что верхи власти заполонили враги русских. Раиса Максимовна возмутилась. Как же так, - сказала она, - ведь Миша сделал Лигачева вторым человеком в партии.

К этому можно добавить и русского патриота Рыжкова во главе правительства. Да и телевидение возглавляли люди из "русской партии".

…У Лигачева власть была огромная, и он много чего мог сделать для "русской партии", но не сделал. В руках Лигачева и Рыжкова находились финансы и партии и страны. Но они не были готовы и не понимали того, что во имя своей нации можно и нужно делать все, и даже больше.

Байгушев приводит классический пример с чиновником из "русской партии", которого поставили во главе телевидения. У него было два списка: в первом фамилии тех, кого следовало немедленно убрать с телевидения, а в другом – кого нужно срочно взять на работу. Этот русский чиновник сказал: "Что же я людей-то обижать буду, я не стану их увольнять". Совестливый оказался. В итоге "русская партия" проиграла именно из-за таких совестливых тюфяков.

Итак, в СССР реально существовала двухпартийная система, борьба двух правящих групп в рамках одной элиты. Это и есть то, что на Западе называют демократией. В стране было то, чего в помине не стало в 1990-е годы и нет до сих пор. Кстати, была и реальная свобода, в том числе и политическая, при позднем Горбачеве; ее не стало при Ельцине, который был не так глуп и совестлив, чтобы, к примеру, отдать телевидение своим противникам.

И если мы в лице "Единой России" имеем сейчас партию типа КПСС, то было бы неплохо, если бы в этой партии появилось и русское крыло. От этого в первую очередь выиграет сама "Единая Россия". Но похоже, что для этого во главе партии не хватает Брежнева и Суслова.