Эвакуация или ленд-лиз?

Ради достижения победы в такой войне, которая выпала на нашу долю, вообще-то все средства были хороши. В советском руководстве, сколь бы неожиданным не был удар фашистской Германии, очень быстро осознали, что воевать придётся долго, и воевать, увы, именно на своей территории. Причём очень значительную её часть неизбежно придётся сдать врагу. Хотя вряд ли кто-то уже в июне 41-го поверил бы в то, что под нацистским сапогом окажется чуть ли не четверть территории страны с третью её населения, где располагались чуть не 40 процентов промышленных предприятий, причём в основном оборонного профиля.

А ведь фюрер и его окружение даже не пытались скрывать, что, как и в Европе, они воспользуются огромным промышленно-экономическим потенциалом Советской России, в создании которого немалая роль принадлежала, между прочим, и ведущим германским фирмам. Фашистов откровенно манило также имущество сотен колхозов, МТС, совхозов и другие материальные ценности, а также колоссальные людские ресурсы СССР. Овладев столь внушительной экономической базой, гитлеровская клика рассчитывала не только быстро покончить с Советами, но и получить решающее преимущество в противостоянии с Англией.

Вопрос о необходимости спасать военную промышленность всерьёз встал уже в первые дни войны, и прежде всего это затронуло Белоруссию и Прибалтику. С предложением об эвакуации в только что сформированный Госкомитет обороны раньше всех обратился будущий руководитель партизанского движения Пантелеймон Пономаренко, возглавлявший в тот момент ЦК Белорусской компартии. Принятая 29 июня 1941 г. по его предложению Директива ЦК компартии и Совнаркома СССР призывала население при вынужденном отходе Красной Армии "угонять подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего". Думается, сами авторы понимали, что в полном объеме это было невыполнимо, но директива означала призыв к максимальному спасению от врага всего, что можно было спасти.

Никаких проработанных планов эвакуации в СССР не было, лишь черновые разработки, но тем не менее, решение было принято, и принято вовремя!

Удивительно, но буквально за две недели, в течение которых немцы разгромили Западный фронт и захватили Минск, а также все крупные города Белоруссии, удалось оперативно загрузить и отправить эшелонами на Волгу и Урал оборудование и, что главное - квалифицированные кадры с десятков оборонных предприятий республики. Среди них был, к примеру, и Гомсельмаш, на базе которого на Урале развернули производство лёгких танков и тягачей для пушек. Многое из того, что вывезти не успевали или просто не могли в силу колоссальных габаритов, сумели своевременно взорвать или хотя бы вывести из строя.

В приграничной Литве дело обстояло куда хуже, хотя ряд оборонных заводов или, к примеру, паровозы и тысячи вагонов, а также практически весь флот – и военный и рыболовный, эвакуировать всё же успели. Однако всё это не благодаря, а вопреки деятельности нового республиканского руководства, которое занималось в основном спасением собственных персон и имущества. За что, впрочем, вскоре и получило по заслугам. Эвакуация из Латвии и Эстонии проводилась более организованно уже потому, что времени было существенно больше.

И всё же, под напором врага не удалось вывезти оборудование ряда предприятий металлообрабатывающей, цементной, текстильной промышленности. В частности, Рижского электротехнического завода, Кренгольмской и Балтийской мануфактур и др. Зато по срочно разработанному плану эвакуации были оперативно отправлены на восток значительные ресурсы, оборудование и большая часть кадров машиностроительного завода «Красный Крулль», завода № 463 и завода радиоаппаратов «Радио-Пионер».

В те же дни стало ясно - в схватке с гитлеровской Германией Советская Россия без союзников не останется. Вскоре в Москве осознали и то, что, как и в Первой мировой войне, России придётся обратиться к союзникам за экономической помощью.

То, что нам будет помогать Британия, стало понятно уже в первый день войны – после знаменитой речи Черчилля, в которой он не постеснялся сказать, что готов сотрудничать даже с дьяволом, если он будет против Гитлера. Но и не слишком обоснованные расчёты на помощь из Америки оправдались достаточно быстро. Как только в России оказался помощник президента Рузвельта Гарри Гопкинс, а это случилось в конце июля, ни у кого уже не было сомнений, что СССР тоже будет включен в знаменитую программу ленд-лиза.

Что такое ленд-лиз, многие представляют сегодня довольно плохо. И если суть масштабной эвакуации в разъяснениях не нуждается, то в чём состояла практика ленд-лиза - коротко разобраться всё же надо. Прямой перевод термина означает кредит или займ-аренда, хотя трактовался он в США, Великобритании и Советском Союзе несколько по-разному, что в основном затрагивало систему окончательных расчётов. В соответствии с принятым ещё до вступления США во Вторую мировую войну федеральным «Законом по обеспечению защиты Соединенных Штатов», который в обиходе иначе как закон о ленд-лизе не называли, военные поставки из Америки осуществлялись под государственные кредиты самих же США. Для экономики Соединённых Штатов, только начинавшей выходить из Великой депрессии, программа оказалась чрезвычайно выгодной, обеспечившей не только колоссальные заказы крупнейшим корпорациям, но и практически полную занятость населению.

Главное же, что программа ленд-лиза создала поистине уникальную для союзников по антигитлеровской коалиции возможность наладить легальные военные поставки в поистине колоссальных масштабах. Главным образом из США в другие страны, начиная с Британии и России.

Эксперты и сегодня расходятся в оценках, насколько значительным был вклад ленд-лиза в военную экономику СССР. В своё время непосредственно из коридоров Совнаркома с лёгкой руки Н. Вознесенского, вышли в свет «почти официальные» данные о том, что западные поставки не превышали 4 процентов объёма тогдашнего союзного ВВП. Однако современные оценки достигают уже 7 и более процентов. Вполне понятно, что доля ленд-лиза в собственно военном производстве была существенно выше, хотя всем хорошо известна шутка из кинофильма «Нормандия-Неман», когда советские лётчики, открывая банки с тушёнкой, называли это своим французским товарищам по оружию «открытием второго фронта».

Впрочем, и сами американцы, из тех, кто не склонен к откровенной пропаганде, никогда не переоценивали собственный вклад в победу русских.

Даже госсекретарь США Эдвард Стеттиниус, лучше чем кто бы то ни было представлявший масштабы мероприятия, не давал на ленд-лиз больше 10-11 процентов относительно всего экономического потенциала Советского Союза. Однако Стеттиниус оказался одним из тех, увы, не слишком многочисленных западных мемуаристов, кто благородно воздавал должное мужеству и трудолюбию сражавшихся народов, не считая необходимым заниматься скрупулёзными подсчётами: кто, что и сколько сделал для общей победы.

Оценить реальный вклад в общую победу эвакуированных предприятий – пока ещё так и не выполненная задача для исследователей. Однако, если потерявшая те самые 40 процентов потенциала советская экономика уже в середине 1943 года превзошла германскую, выводы напрашиваются сами собой. Разумеется, никто не будет говорить о 40 процентах, но в том, что эвакуация дала по крайней мере, не меньше, чем ленд-лиз, сомневаться не приходится. Нельзя при этом не учитывать тот моральный эффект, который давали как эвакуация, так и ленд-лиз. Они, при всех неизбежных мерах секретности, достаточно широко и точно освещались в прессе, причём это вовсе не было откровенной пропагандой, но уверенность в будущей победе таким путем поддерживалась очень и очень эффективно.

Практически невозможно также оценить, во что в 1941-1942 гг. обошлась стране эвакуация более чем полутора тысяч только крупных предприятий.

Тем более не поддаются объективному счёту затраты на эвакуацию с оккупированных территорий миллионов советских людей, в числе которых кадровые сотрудники перебазированных на восток предприятий составляли, между прочим, отнюдь не большинство. А вот по ленд-лизу весьма аккуратно было подсчитано чуть ли не всё. Россия за годы войны получила военной техники, материалов и разного рода оборудования более чем на 12 миллиардов тогдашних американских долларов. Весьма значительную часть этой суммы СССР покрывал уже в ходе войны так называемым обратным ленд-лизом – на кораблях возвратных конвоев и железнодорожным эшелонами из страны западным союзникам поставлялись тысячи тонн материалов и сырья, в основном различных сортов руды, а также угля, нефти и нефтепродуктов.

Впоследствии американцы в полном соответствии со своим законом о ленд-лизе запросили у всех получателей военной помощи данные по инвентаризации оставшихся в их распоряжении материалов и оборудования. В Советском Союзе смогли разобраться только с небольшой частью оставшегося, сославшись при этом на огромные материальные потери в ходе войны. В итоге со стороны США нашей стране было выставлено нечто вроде окончательного счёта примерно в 3 миллиарда долларов с пояснением, из которого можно было понять, что «торг вполне уместен». Закончить этот торг удалось лишь много лет спустя – в начале 70-х годов, когда США уже приняли решили списать старые ленд-лизовские долги абсолютно всем, кроме СССР.

Именно в 1972 г., по свидетельству советского посла в Вашингтоне Анатолия Добрынина состоялся почти анекдотический торг между председателем Совета министров СССР Алексеем Николаевичем Косыгиным и президентом США Ричардом Никсоном. К тому времени американцы «скостили» свои требования уже до 1 млрд 200 млн долларов, в то время как СССР предлагал заплатить только 200 миллионов. Премьер Косыгин, кстати, бывший фактическим руководителем эвакуации промышленности в 1941-1942 годах, предложил решить спор «по-деловому». Он сразу предложил увеличить на 100 млн сумму, которую готов выплатить Советский Союз. В ответ Никсон тут же «скинул» 100 миллионов, и сошлись, в конце концов на цифре в 600 миллионов.

Так спор, длившийся десятилетиями, был завершён всего за несколько минут, хотя от взаимных претензий, таких, например, как пресловутая поправка Джексона-Вэника, касающаяся свободы выезда из СССР, стороны отказываться вовсе не собирались.

Интересно, что впоследствии ленд-лизовские долги вместе со всем другими советскими, приняла на себя Россия, и те ежегодные 17 миллионов, которые мы будем платить США до 2030 года, чётко забиты в доходных статьях американского бюджета.    

В целом же в советской историографии всегда фигурировали многочисленные претензии к ленд-лизу, в основном из-за того, что в самые тяжёлые годы протоколы выполнялись не полностью – в 41 г. – только на 55 процентов, а в 42-м – на 75. В то же время эвакуацию промышленности в 1941-1942 г. было принято считать чуть ли не однозначно успешной. Действительно, вывод примышленных мощностей, их «расселение» и «запуск» на востоке страны нельзя не признать в качестве одного из самых поразительных организаторских и человеческих подвигов Советского Союза.

«Повесть о том, как целые предприятия и миллионы людей были вывезены на восток, как эти предприятия были в кратчайший срок и в неслыханно трудных условиях восстановлены и как им удалось в огромной степени увеличить производство в течение 1942 года - это прежде всего повесть о невероятной человеческой стойкости» – писал знаменитый британский публицист Александр Верт. Маршал Жуков нисколько не лукавил, сравнивая перебазирование промышленности с величайшими битвами Второй Мировой.

Тем не менее, реально вывести из-под удара врага удалось, увы, далеко не всё, очень многое, очень важное, но не всё. Гитлеровцам достались не только огромные территории нашей страны с многомиллионным населением, но и колоссальные материальные ценности и промышленные мощности. Чего стоят хотя бы шахты Донбасса, десятки металлургических печей и работоспособных электростанций. Автор хрестоматийного труда по военной экономике СССР Николай Вознесенский отмечал в связи с этим, что «общая стоимость материальных ценностей, награбленных немецко-фашистскими захватчиками в оккупированных странах Европы, достигла к 1941 г. 9 млрд. английских фунтов стерлингов. Это вдвое превысило годовой национальный доход Германии до войны».

При этом маршал Победы всегда отдавал должное союзникам по антигитлеровской коалиции и конкретно программе ленд-лиза, отмечая, что без неё победа досталась бы нам значительно позже и куда более дорогой ценой.

В деле союзнических поставок, как известно, тоже не обходилось без потерь. После разгрома летом 1942 г. арктического конвоя PQ-17 один из основных маршрутов снабжения – северный пришлось на время практически закрыть, причём чуть ли не по личному распоряжению премьера Черчилля. И это в тот момент, когда два других маршрута – дальневосточный и иранский ещё не начали работать в полную силу.

Можно считать, что ленд-лиз постоянно несколько запаздывал по сравнению с процессом эвакуации, что можно объяснить объективными причинами. Известный Московский протокол о поставках по ленд-лизу в Советский Союз был подписан только 1 октября 1941 г, выполнялся нечётко и, как отмечал академик Примаков, вряд ли чем-то помог Красной армии не только в битве под Москвой, но даже и под Сталинградом.

В 1941-1942 году Англия и США придерживались установки: помощь обещать, но не форсировать, что никак не соответствовало ни возможностям союзников, ни значению советско-германского фронта в Мировой войне. Действительно серьёзной тогда оказалась поступавшая через территорию весьма своевременно (летом 1941 г.) оккупированного Ирана помощь нашему Кавказскому фронту. Для его снабжения из ленд-лизовских рельс была построена железнодорожная линия до Сухуми, а специальное горное снаряжение очень пригодилось в жестоких схватках с альпийскими стрелками на склонах Эльбруса и Казбека. Но и тут «подводный камень» видно практически сразу – миновав Кавказ, германская армия создавала прямую угрозу британским интересам, прежде всего нефтяным, в том же Иране и на Ближнем Востоке.

Не стоит забывать, что основной вклад в союзнические поставки в России внесли США – именно по ленд-лизу, да, делали они это отнюдь не бескорыстно, и масштабы американской помощи Великобритании более чем вдвое превосходили объёмы поставок в СССР.

Но ради справедливости надо помнить, что все имевшиеся возможности для организации бесперебойного снабжения своего союзника американцы на протяжении почти всей войны старались использовать по максимуму.

Нет, речи о том, чтобы США хоть в чём-то ущемляли свои собственные интересы и запросы своих армии, флота и авиации, не было и в помине. Более того, ленд-лизовскими поставками США как бы привязали к себе союзника, который вообще-то вплоть до лета 1945 года даже не был в состоянии войны с Японией. Представляется, что в геополитическом плане в Вашингтоне, пожалуй, всё же именно Японию рассматривали как главного противника. К тому же ради ленд-лиза в Россию США вместе с Великобританией существенно ограничивали темпы военных поставок на Туманный Альбион, которые требовались для подготовки высадки в Нормандии.

Кстати, об этом Сталину постоянно напоминали в переписке и английский премьер Черчилль и американский президент Рузвельт, чем вообще-то регулярно раздражали советского лидера. Он, в свою очередь, не уставал напоминать союзникам о принятых на себя обязательствах по открытию «второго фронта», которое было бы более чем достаточной компенсацией даже за возможное локальное снижение объёмов поставок на советско-германский фронт.

Здесь вполне уместно будет отметить, что за счёт военных поставок в СССР США и Великобритания фактически не только обезопасили себя от прямого столкновения с немцами, он выиграли время и для подготовки наступления против Японии. Но даже это – не главное. Никакой безвозмездной помощи, как это сейчас модно говорить в среде прозападных либералов, Советский Союз тогда не получал. Министр торговли США Дж.Джонс отмечал: «Поставками в СССР мы не только возвращали свои деньги, но и извлекали прибыль, что было далеко не частым случаем в торговых отношениях, регулируемых нашими государственными органами». Американский историк Дж.Херинг не менее конкретен в оценке: «Ленд-лиз не был… самым бескорыстным актом истории человечества… Это был акт расчётливого эгоизма, и американцы всегда ясно представляли себе выгоды, которые они могут из этого извлечь».    

Противопоставлять эвакуацию и ленд-лиз друг другу, кто бы это ни делал – ура-патриоты из числа тех, кто считает, что нам надо было обойтись вообще без союзников, или же либеральные псевдо-экономисты, - абсолютно неверный подход. Мало того, ради достижения общей Победы нужно было без каких бы то ни было сомнений использовать и то, и другое.

Эвакуация и ленд-лиз в итоге очень удачно дополнили друг друга.

Более того, советское руководство грамотно регулировало свои заявки на поставки по ленд-лизу, среди прочего, в точном соответствии с реализацией планов восстановления эвакуированных предприятий.

В то же время надо признать, что на разных этапах вклад эвакуации и ленд-лиза в работу военного тыла и в непосредственное снабжение действующей армии был очень разным. Вряд ли стоит сегодня тиражировать как полное отрицание эффективности и необходимости эвакуировать оборонные заводы и КБ, так и откровенную переоценку роли перебазированных предприятий. Впрочем, и небезызвестную формулу в отношении ленд-лиза: «слишком мало и слишком поздно» тоже трудно признать верной – на исходе войны именно ленд-лизовская техника позволила Красной Армии стать той мобильной и отменно организованной армией-победительницей. Оценивая же в совокупности эти два важнейших мероприятия, которые помогли СССР создать более мощную, чем у врага, экономику войны, не так сложно сделать однозначный вывод, что если эвакуация фактически помогла нам выстоять в 1941 и 1942 годах, то ленд-лиз в основном помогал уже побеждать – но, увы, позже.