Час истории

Свое выступление на встрече с историками 4 ноября с.г. по случаю десятилетия создания Российского исторического и Российского военно-исторического общества В.В. Путин начал с призыва рассматривать историю нашей страны как преемственную, непрерывную, как единое целое во всем своем многообразии, со всеми сложностями и противоречиями. Такой подход, безусловно, единственно правильный и плодотворный. Однако отвергнутый еще на заре советской власти, он и сегодня, спустя более 30 лет после отказа от идеологии марксизма-ленинизма, так и не стал краеугольным камнем отечественной историографии.

Сегодня мало кто знает, что с 1917 г. по 1934 г. изучение русской истории было вымарано из государственного преподавания, историков лишили научных степеней и уволили, а их труды запретили, объявив « буржуазным хламом» и «шарлатанством». 15 мая 1934 г. было принято Постановление Совмина и ЦК ВКП(б) о необходимости подготовить к июню 1935 г. новые, советские учебники истории, в которых история любого периода должна была быть показана в свете борьбы рабочего класса за пролетарскую диктатуру и социализм. Ставилась задача показать роль дореволюционной России как тюрьмы народов, ее колониальный и контрреволюционный характер. Обязательная к исполнению инструкция была одобрена лично Сталиным. На десятилетия возобладал вульгарно-марксистский «классовый» подход исторической школы М.Н. Покровского, создававшего «красную профессуру». Начался планомерный процесс разрушения исторического и национального самосознания русского народа – его заставляли жить без Бога и без опыта предков.

Именно с этого периода взгляд на русскую историю как на процесс развития национальной жизни сменило описание череды кризисов, бунтов, восстаний и революций. В пантеон национальной памяти помещали не собирателей, а сепаратистов и предателей, не созидателей, а разрушителей, не охранителей и защитников, а террористов, убийц и грабителей. В первых советских учебниках Наполеона называли освободителем, а святого благоверного князя Александра Невского – классовым врагом.

Со временем советская историография отказалась от самых вульгарных марксистских выкладок, но основная тенденция сохранялась: дореволюционный период русской истории изображался исключительно в негативном свете, героизировались те, кто критиковал и боролся против государственной власти, традиций национальной жизни, православия.

В массовое общественное сознание внедрялась примитивная схема: с каждым днем народ жил все хуже и хуже, а мечты о революции были все сильнее и сильнее. Кого только не записывали в революционеры! Там и Иуда, и Степан Разин, и декабристы, и Пушкин, и Нестор Махно… Чтобы подогнать выводы под заданные штампы, одни факты умалчивались, другие приукрашивались, третьи попросту фальсифицировались. А все документы и факты о том, как наше государство расширялось и крепло, как была создана великая русская культура, совершены замечательные научные и географические открытия, явлены уникальные технические достижения надолго оказались под спудом в спецхране – подлинную историю дореволюционной России приказано было забыть.

Чувство исторической преемственности, принадлежности к многовековой истории Отечества планомерно уничтожалось и искоренялось – оно было чуждо и красным, и либеральным гражданам мира. Первые гордо возвещали о себе: « Мы родом из Октября» и проповедовали, что у «пролетариата нет отечества», для вторых – «где хорошо, там и отечество». Именно поэтому очищения нашей истории от мифологизации и фальсификации не произошло и после распада СССР. Более того, именно тогда под либеральной и антикоммунистической фразеологией нигилистская интерпретация всей российской истории достигла своего апогея. Учебники истории, изданные фондом Сороса, служили не историческому просвещению, а стиранию исторической памяти, внушали чувство неуважения к собственной истории. Результатом стала вопиющая историческая безграмотность, упадок интереса к истории вообще, утрата авторитета исторического сообщества.

Сегодня у нас есть понимание, что с историческим образованием в стране неблагополучно, но положение дел трудно изменить, когда в обществе до сих пор нет единого мнения по ключевым вопросам истории, более того, нет диалога, свободного обмена мнениями, которое тотчас превращается в навешивание ярлыков.

В выступлении директора Института истории России Ю.А. Петрова на встрече с президентом РФ прозвучала информация о готовящемся двадцатитомном академическом издании истории России. Кто является его авторами, нам неведомо, равно как и когда эта работа была начата, какая документальная база используется. Хочется надеяться, что этот труд вернет в национальный пантеон памяти имена тех, кто созидал наше Отечество, защищал его, боролся со смутами и нестроениями на протяжении всей нашей истории. Говоря о том или ином деятеле, особенно облеченном властью, в первую очередь необходимо оценивать его успехи в деле народосбережения. Численность населения Российской империи в XVIII–XIX веках увеличивалась в три с половиной раза за столетие – в среднем в семьях было более семи рождений детей. В самый спокойный период советской истории, в брежневские времена в 1978 –1979 гг. коэффициент рождаемости был меньше нормы воспроизведения численности населения – 1,9. И сегодня можно услышать о последнем российском императоре – Николай «кровавый». И это бездумно говорят о государе, за 23 года правления которого население России увеличилось почти на 55 миллионов. Демографические потери населения за 35 лет власти большевиков в 1917–1953 гг., по самым скромным подсчетам, составили более 52 млн человек.

Критическое осмысление прошлого отнюдь не означает отказа от него, его перечеркивания. Уроки истории надо изучать и сделав выводы, идти вперед, стараясь не повторять прежних ошибок. Мы свою работу над ошибками еще не сделали.

Одни не хотят, другие не могут, третьи вообще не способны осмысленно воспринимать исторический процесс. Это прежде всего следствие «духовного ослепления и оскудения в силу отпадения от Православной веры, давшей в свое время русским смысл их исторической жизни и необычайную энергию и способность к творческому акту в мировой истории» ( Н. Нарочницкая. За что и с кем мы воевали. М., 2005.С.71).

Только утратой христианского чутья ко злу, поврежденным историческим и национальным самосознанием можно объяснить, например, такой вопиющий, но, к сожалению, не единственный факт: и сегодня в центре Кронштадта улица и площадь, где находится место массовых расстрелов офицеров флота носят имя организатора этих расстрелов – Рошаля, более того, тут же и памятник этому палачу – «герою революции», весь героизм которого заключался в расстреле безоружных людей без суда и следствия. Место этому и подобным ему памятникам в музее, чтобы предостеречь потомков от смут и революций, которые неизбежно ведут к государственной катастрофе, разрушают связь времен и поколений, уничтожают историческую традицию национальной жизни.

Ольга Решетникова – кандидат исторических наук