По Кремлю – кишечной палочкой

После того, как Роспотребнадзор запретил импорт овощей из Европейского Союза в ответ на рост числа заболеваний, с причиной которых ученые никак не могут разобраться, Брюссель не замедлил отреагировать, назвав эту меру «непропорциональной».

Представитель ЕС в Москве Фернандо Валенсуэла, пуская в наш адрес гневные молнии, заявил, что запрет на импорт овощей «не соответствует духу ВТО. Россия уже должна выполнять правила организации, если хочет попасть в нее к концу этого года. Нет смысла ждать до самого последнего дня, чтобы начать это делать».

Уж не вернулись ли мы чудесным образом в начало 90-х, когда европейские политики позволяли себе допускать в наш адрес подобный тон?

Похоже, что вдребезги перессорившись из-за появления неведомой доселе заразы, терпящие убытки европейские страны решили спастись от разорения оригинальным способом – за счет Москвы.

Вот так! Россия еще и не вступила в ВТО, а от нее уже требуют по первому свистку «старших товарищей» отказаться от святая святых -защитительных мер для своих сограждан.

«Наезжая» на Россию, европейские чиновники и пресса, между тем, вынуждены признать, что не только Испания, но и весь европейский рынок сельхозпродукции терпит с начала кишечной истории катастрофические убытки. «Даже по бросовым ценам покупатели не хотят брать огурцы и с опаской приглядываются к другим овощам», - замечает «EuroNews». «А решение Москвы, - пишет американская «Christian Science Monitor», - может еще сильнее ударить по европейским производителям».

И что же остается делать Москве? Безропотно бежать взапуски за заразными огурцами и помидорами? Благодарить и кланяться, что научили, как «не пролететь» мимо ВТО?

Надо сказать, необыкновенно оживленное обсуждение проблем, связанных с возможным вступлением России в эту организацию, – одно из поразительных явлений нашей жизни последних лет. Многие обозреватели замечают: казалось бы, есть вещи и поважнее. В том числе, и, прежде всего, – терроризм, безработица, утрата научно-технического потенциала страны, идиотические реформы в области образования, безбрежная коррупция и беспробудная российская массовая бедность…

Казалось бы, все это должно было бы отодвинуть вопрос о вступлении в ВТО на периферию общественного сознания. Однако сколько разговоров об этом!

Причем, в большинстве случаев речь идет не о том, какой ущерб целому ряду отраслей народного хозяйства нанесет вступление страны в эту организацию, а о том, что без нее, мол, мы не может быть «единой частью мирового торгового пространства».

Между тем, история с заразными огурцами – блистательный пример того, в какие тупики внешнеэкономической политики мы загоним себя, вступив-таки в эту самую ВТО.

Мы еще не там – а нами уже командуют. Легко представить, что произойдет в случае нашего членства!

Премьер В. Путин, еще будучи президентом, как-то заметил, что ВТО - это не абсолютное благо и не абсолютное зло. Такое высказывание вряд ли может успокаивать, тем более что «благо» и «зло» - понятия скорее нравственные, чем экономические. А если эта организация – хотя и не абсолютное, но все-таки «зло», то зачем российское руководство стремится как можно скорее к ней присоединиться? А если ВТО – «благо», пусть и относительное, то что именно принесет России вступление в ряды ее членов? Ответы на эти вопросы практически не слышны. А если и раздаются «снизу», то «наверху» делают вид, что их не слышат.

Один из весьма квалифицированных специалистов в области экономики сельского хозяйства, академик Российской академии сельскохозяйственных наук Э.Н. Крылатых отмечает, что в ВТО «труднее всего приходится государствам, не преодолевшим последствия системного кризиса при переходе от централизованно-управляемой экономики к рыночной. Для них необходимость либерализации торговли, снижения или устранения торговых барьеров, отказ от экспортных субсидий, от квотирования импорта и прочих мер протекционистского характера оказывается весьма болезненной. Снижение таможенных пошлин ведет к сокращению доходов государственного бюджета.

Для достижения необходимой конкурентоспособности на мировых рынках требуются значительные капитальные вложения в производство и инфраструктуру, а это может привести к усилению зависимости от мирового финансового рынка».

Таковы отягчающие краткосрочные и среднесрочные последствия присоединения государств к ВТО.

В ряду критических замечаний особое место занимает тема последствий вступления в ВТО для российского сельского хозяйства. Здесь-то все точки над «i» давно расставлены. Еще бы! Ведь речь идет о беспрепятственном открытии своих рынков для иностранных производителей. Беспрепятственном!

Нынешняя история с огурцами с кишечной палочкой превосходно иллюстрирует последствия такой «беспрепятственности».

Что мы вообще знаем об условиях присоединения к ВТО?

Текущие переговоры обычно не комментируются в открытых источниках, их результаты нельзя получить и по линии Секретариата ВТО. Поэтому приходится пользоваться экспертными оценками и собственными прогнозно-аналитическими разработками.

И все же, какие обязательства по открытию доступа на свой рынок должно взять на себя государство-претендент в области сельского хозяйства?

Схема расчета обязательств одновременно и проста, и коварна. В Соглашении по сельскому хозяйству ВТО говорится, что базовые таможенные тарифы устанавливаются на уровне среднего показателя за три года, предшествующие началу переговоров (для России это 1992–1994 годы). Зафиксировав эти тарифы, развитые страны обязываются снизить их на 36 процентов в течение шести лет, а развивающиеся – на 24 процента в течение десяти лет. В результате определяются так называемые связанные импортные тарифы, которые государство – член ВТО не должно превышать при импорте агропродовольственной продукции.

РФ в результате почти двукратного снижения собственного сельскохозяйственного производства была вынуждена в девяностые годы открыть свой рынок для импорта продовольствия.

Фактически в России сложился один из самых либеральных торговых режимов: средневзвешенный таможенный тариф для сельскохозяйственной и продовольственной продукции составляет 12–14 процентов. Когда придется, в соответствии с обязательствами, снизить его на треть, то связанный тариф составит менее 10 процентов. Это равносильно полному открытию национального рынка для экспорта продукции крупнейших международных фирм и отдельных государств. Следует учесть, что многие страны-экспортеры сохраняют экспортное субсидирование и значительные уровни внутренней поддержки сельского хозяйства. Благодаря этому импортная продукция в условиях низких таможенных пошлин будет обладать бесспорными конкурентными преимуществами по сравнению с продукцией отечественного производства. Не стоит забывать, что тарифная защита аграрного рынка ЕС составляет сейчас 19,5 процента.

Если экономические меры не помогают, страны ЕС без всякого смущения начинают консолидировано давить на нарушителя правил игры, и додавливают-таки.

Вот и в истории с запретом на ввоз заразной сельхозпродукции из Европы на нас начали давить, твердя о необходимости для России «сохранять дух ВТО» (в котором мы еще и не состоим!). И это понятно, Таким образом, отстаиваются интересы своих производителей в странах – членах Всемирной торговой организации. Бизнес – ничего личного!

Оттого в зоне ЕС напрочь запрещено применять эмбарго на поставки дрянной продукции, ее можно только «выявлять и уничтожать». Все остальное будет раскритиковано и названо «не либеральным и не отвечающим духу организации».

…В истории с огуречной заразой радует только одно – реакция российского руководства. Премьер-министр В. Путин, заведя речь о разрастающемся скандале, твердо заявил, что запрет не будет снят, пока европейцы не определят точно источник возникшей инфекции, которая со 2 мая унесла жизни более двух десятков человек и вызвала острые заболевания почти у двух тысяч.

«Я, откровенно говоря, не знаю, какому духу это противоречит, но огурцы, после употребления которых люди умирают, действительно дурно пахнут», - недоумевал В. Путин. - Мы не можем ради какого-то духа наших людей травить, ведь там люди умирают от употребления этой продукции».

И действительно, не хорошо как-то, когда к тебе относятся как к человеку третьего сорта.