Наталия Нарочницкая: Никаких аналогий ни с Чечней, ни с Квебеком

Сегодня Госдума в первом чтении отклонила законопроект, упрощающий процедуру принятия в состав РФ новых субъектов ­­из числа автономий республик бывшего СССР. Законопроект предполагал отмену заключения международного договора с иностранным государством, в состав которых входит автономия. Основным условием принятия в состав РФ нового субъекта оказывалось волеизъявление народа, населяющего автономию. Один из авторов законопроекта зам. председателя комитета Госдумы по международной политике Наталия Нарочницкая рассказала о сути документа и причинах его отклонения.

– Как вы считаете, почему законопроект не был поддержан ни правительством РФ, ни депутатами Госдумы?

– Тому, что, проект не поддержали в правительстве, я не удивляюсь. Правительство, в течение всего постперестроечного времени, не проводит активной политики в этом направлении, придерживаясь выжидательной тактики, а что касается депутатов, то правящее большинство в Госдуме, вероятно, считает Думу чем-то вроде Министерства иностранных дел, которое не дай Бог скажет что-либо, касающееся тех оснований, на которых зиждутся современные политические реалии. Сколько раз уже мы пытались донести до Думы, что во всем мире и Конгресс США, и законодательные собрания европейских стран не боятся ставить и обсуждать вопросы, которые имеют большое значение для внешней политики своих государств. Часто такие обсуждения бывают более продвинутыми, смелыми, по сравнению с официальной позицией президента государства, министерства иностранных дел. В этом нет ничего страшного, напротив, это поддерживает внешнюю политику государства, создавая лучшие переговорные условия при решении тех или иных вопросов. Такие действия являются эффективным инструментом внешней политики. На мой взгляд, это наши депутаты никак понять не могут.

– А поддержали ли ваши инициативы организации русских соотечественников за рубежом?

– Хотелось бы обратить внимание, что критерии упрощенного порядка приема в состав Российской Федерации, предложенные в нашем законопроекте, не относятся, например, к Эстонии. Речь идет лишь о тех автономиях бывших союзных республик, которые были вопреки нормам выхода из Советского Союза лишены права свободного волеизъявления по вопросам своего государственного будущего. Критерии очень жестко прописаны в законопроекте, поэтому абсурдны обвинения в том, что наш законопроект может стать руководством к действию для тех стран, в которых есть этнические общины, желающие выйти из состава государства и присоединиться к кому-либо. В мире сложившаяся ситуация уникальна. Если внимательно рассмотреть критерии, то становится понятно, что им удовлетворяют только считанные территории.

По Конституции советского времени право выхода было разработано. В том случае, если союзная республика, имеющая на своей территории автономии, желала выйти из СССР, то власти этой республики должны быть предоставить населению автономий возможность отдельно провести референдумы для того, чтобы население автономий могло свободно выразить волю относительно своего государственного будущего. Но при распаде СССР целый ряд союзных республик лишил автономии этого права. Конфликт уже бушевал до формального распада Советского Союза, но него закрывали глаза, хотя это был именно конфликт по вопросам конституирования государства. Затем советские республики в своих границах были признаны независимыми государствами, кстати говоря, вопреки многим международным критериям, т.к. многие республиканские правительства на тот момент не контролировали всей территорий республик. Конфликты автономий с республиками были объявлены сепаратистскими, как если бы они возникли на территории давно сложившихся и легитимно признанных государств. Вот почему и сегодня внутренняя ситуация в этих государствах так нестабильна, а представители автономий, не без юридических оснований, считают свой статус ущербным, уязвимым и не окончательным.

Разработанные нами нормы являются сугубо пассивными. Они не призывают, не нацеливают наше государство на какую-либо деятельность по обретению, возвращению этих территорий. Эти нормы лишь создают юридический механизм. Более того, Россию никто не обязывает принимать автономии в свой состав, а лишь позволяют рассмотреть этот вопрос в соответствии с разработанными нормами. Скажу также, что законопроект был разработан в соответствии с юридическими нормами, там нет упоминаний никаких государств.

– Не кажется ли вам, что принятие документа могло бы спровоцировать рост напряженности в отношениях России и бывших республик Советского Союза? Ведь, как отмечают некоторые аналитики, в последнее время Россия активизировала свою внешнюю политику на территории бывшего СССР, что уже привело к некоторому обострению отношений.

– Нет, я так не считаю. Рост напряженности проистекает вовсе не из активизации позиции России, т.к. эта позиция абсолютно пассивна. Все последние годы Россия лишь соблюдала status quo. Напротив, некоторые государства своими актами и решениями, в частности – в отношении российских баз, создают эту напряженность. Те акты, которые они принимают, прямо и откровенно нацелены против России. Они упоминают наше государство, т.е. они конкретны и целенаправленны. То, что разработали мы, является общим юридическим механизмом. Нигде не упоминается ни одна страна. Если бы эти страны сами отрегулировали свои отношения со своими автономиями, то этот вопрос даже не возник бы, даже при наличии механизмов, подобных предложенному нами, в законодательстве России.

Я придаю значение другому – впервые не в научной статье, а в законодательном документе, пусть в косвенной форме, но дается верная юридическая оценка событий 1991 г. Хотя там нет выводов об уязвимости юридического статуса каких бы то ни было государств, само перечисление юридических нюансов при выходе вынуждает любого читающего сделать такой вывод.

– Какие перспективы развития идей, заложенных в этот законопроект, вы видите?

­– Что касается меня, то я юридическую аргументацию, примененную в этом законопроекте, разработала еще в начале 1990-х годов. Я всегда говорила, что невозможно делать акцент на праве наций на самоопределение, т.к. это сразу же вызывает аналогии с любыми этническими общинами, проживающими в разных государствах, которые могут заявить, что они имеют право на самоопределение. Тем более что международное право, вопреки распространенной сегодня точке зрения, трактует право на самоопределение лишь как право на культурно-национальную автономию. Об этом недвусмысленно говорит декларация ООН о международном праве 1972 г. Поэтому если просто говорить о том, что «народ захотел присоединиться к России», то создается очень опасный юридический прецедент. Любые народы в любых государствах тогда смогут говорить о том, что они хотят выйти из состава. Единственный способ юридически точно трактовать эти проблемы – возвратиться к документам 1991 г. и показать, что нелегетимность конституирования создает те проблемы, которые мы сейчас наблюдаем между автономиями и центральными властями целого ряда государств. При такой трактовке никаких аналогий ни с Чечней, ни с французами в Квебеке не возникает.