Кремль формирует идеологию «внешней угрозы»

Руководитель администрации президента Дмитрий Медведев первым в Кремле заявил о возможных предпосылках распада России. В интервью «Эксперту», опубликованном в минувший понедельник, он словами: "Если мы не сумеем консолидировать элиты, Россия может исчезнуть как единое государство», вызвал определенную волну в обществе. Многие представители этого общества, в том числе политики и журналисты, стали задумываться над вопросом: насколько реальна эта угроза? О том, что стоит за выдвинутым Медведевым тезисом об угрозе распада государства, по просьбе журнала «Политкласс» размышляет Ольга Крыштановская, руководитель Центра изучения элиты Института социологии РАН. По ее мнению, эта угроза сейчас не актуальна.

Элита – это правящая группа общества. Речь о довольно большой группе - больше тысячи человек, которая может быть разделена по параметрам функциональным, идеологическим, отраслевым, географическим. Как, собственно, любая социальная группа. Она может анализироваться как нечто целое, а может препарироваться - тогда будет образовываться масса всяких подгрупп. В частности, можно выделить эдакую топ-элиту: это очень маленький круг людей, ближайшее окружение президента, который принимает стратегические решения. Я называю их «Политбюро».

Разговоры о развале страны уже давно используются как некое пугало для людей, живущих в нашей стране. Это происходит практически на протяжении всей истории, т.е. когда Россия сложилась примерно в этих границах, как она сейчас существует, когда дошли наши завоеватели до Дальнего Востока и т.д. И для этого были, конечно, разные причины. Например, геополитические, потому что из-за холодного климата страна населена очень мало – население территории восточнее Урала сконцентрировано и сейчас вокруг крупных городов, а обширные просторы почти не заселены. Взять, например, Омскую область: 80% ее населения живет в г. Омске. Та же картина и в других регионах: огромная концентрация населения в столичном для этого региона городе, а вокруг него - практически холодная, ледяная пустыня. Из-за этого, конечно, раздел такой страны может произойди легче, чем если бы эта страна была с очень плотной сетью связей (экономических, финансовых, политических), сетью дорог и коммуникаций.

Но на самом деле элита всегда пугает население возможностью развала вовсе не из-за этого. Причина, как правило, чисто политическая. Россия складывалась как моноцентрическое государство, в котором нет традиционного разделения властей. Про специфику этого тысячелетнего государства можно много говорить, но и сейчас здесь мало что изменилось. Особенность в том, что в нашем государстве собственность и власть практически никогда не были разделены. Т.е. кто у нас правил, тот и распоряжался собственностью. Правового государства нет, поэтому юридического понятия собственности тоже нет. И кто распоряжается, тот, по сути дела, и владеет собственностью. И из-за этого возникают всякие страхи: чтобы удержать огромную территорию, причем малонаселенную, надо иметь эдакую властную пирамиду, центр которой находится на самой вершине - там все сконцентрировано.

В этой концентрации власти заложены определенные противоречия. С одной стороны, когда власть расползается, как это было в 90-е гг., когда она переходит все больше и больше к региональным лидерам, то возникают, конечно, позывы к сепаратизму. Парад суверенитетов во многом и стал причиной развала СССР. А с другой стороны, именно такая жесткая централизованная власть, не дающая никакой самостоятельности на местах, не позволяющая формировать гражданское общество, - она вызывает протесты, дестабилизирующие общество и страну. Но вопрос раздела и развала – это вопрос элит; он не имеет отношения к населению, потому что простой человек в здравом уме вряд ли захочет способствовать развалу страны. И до сих пор постсоветское пространство существует в зоне единого языка, единой ментальности, единого образа жизни, который когда-то именовался «единой общностью советский народ». Но этот феномен существует до сих пор.

Власть сегодня, конечно, боится «оранжевых настроений». Она совершенно четко и адекватно ощущает, как нарастают протестные настроения в самых разных группах общества - это и пенсионеры, и военные, и бизнес и т.д., в региональной элите в том числе. И все эти протестные настроения пока не имеют консолидирующей точки, не имеют никакого лидера. Но если такой лидер найдется, консолидация произойдет мгновенно. И тогда возможны проблемы у этой власти, потому что все эти люди недовольно ее политикой. Медведев, как мне кажется, пытается переадресовать эти протестные настроения: он говорит, что нет никакой опасности возникновения революционной ситуации, а реальная опасность якобы в другом - в развале страны. Отсюда и призыв к консолидации. Но мы же видим, что и кто нам угрожает. И когда власть говорит о существовании неких врагов, она, заметьте, никогда не называет их конкретно. Хотелось бы услышать хоть раз, кто конкретно на Западе или внутри страны хочет ее развала.

И суть здесь, конечно, в идеологии. А идеологий в России две - я имею в виду глубокие серьезно разработанные идеологии, которые уже давно именуются славянофильством и западничеством. Западники хотят, чтобы Россия двигалась по тому же пути, что и Запад, создавая эффективную экономику, демократизируя политическую систему. Славянофилы же утверждают противоположное: мы, мол, не хотим, чтобы Запад нас порабощал, мы хотим оставаться самими собой, российская цивилизация достойна того, чтобы остаться оригинальной. Нынешняя власть, как раз защищает эту славянофильскую идеологию, антизападническую.

Как я вижу, власть сегодня пытается сохранить моноцентрическое государство, т.е. государство без разделения властей с очень сильным центром, который контролирует все. Но это означает возврат к социалистической модели государства с попыткой преодолеть главный недостаток социализма – его неэффективную экономику. Возможно ли получить эффективную экономику в паре с жесткой госвластью? Пример такой имеется - это Китай. Собственно, первый пример был в Чили, который вошел во все учебники, как модель Пиночета. Позже он тиражировался и в Корее, и в Китае.

Но получается так, что федеративные принципы устройства государства сегодня препятствуют власти создать то, что она хочет. И бизнес, по сути дела, тоже мешает, потому что крупный бизнес заинтересован в правовом государстве, ему нужен независимый арбитраж.

Медведев прав, говоря, что существует единая команда вокруг президента. Я специально анализирую высказывания всех членов этой команды. Мое мнение такое: да, между ними есть расхождения по экономическим вопросам, особенно когда сталкиваются личные интересы каких-то людей. Но что касается политического проекта, здесь, действительно, мне кажется, эта команда достаточно гомогенна и едина. Между ними нет противоречий по стратегическим вопросам.

Между тем, как мне кажется, в стране зреет революционная ситуация. Все эти волны революций вокруг России не проходят бесследно. Революции распространяются подобно эпидемии, они охватывали и в 20 веке, мы помним, практически всю Европу. Это действительно заразно, это эпидемия. И власть боится революционной ситуации. Для того, чтобы переадресовать гнев населения, недовольство населения, она указывает, что причина не в том, что власть несправедлива, не в том, что она делает ошибки конкретные экономические, не в том, что она замкнута или даже аморальна где-то, а в том, что существует некий другой враг. И гнев народа должен направляться на этого другого врага. Тем более что у власти сейчас находится много людей, которые проходили подготовку в специальных учебных заведениях, где само понятие «враг» является ключевым, потому что если нет врага, то профессии сотрудников госбезопасности или вообще военных просто не востребованы. Враг для них – это фундаментальное, ключевое, центральное понятие. И вокруг этого сейчас как раз и развивается новая идеология.