Есть ли у России шанс на "догоняющем" пути? Или почему мы отстаем от Португалии

Для ответа на этот вопрос, прежде всего, нужно спросить себя: «А действительно ли так все плохо?» Ведь официальные темпы роста, вроде бы, вполне приличные. Приличные-то они приличные, только вот рост ли это, или что еще – это надо еще проверить. Действительно, инвестиции в основной капитал российских предприятий чрезвычайно малы – и в этом смысле не очень понятно, откуда, собственно, этот рост может взяться.

Теоретически, что-то вкладывается в развитие сети экспорта энергоносителей и другого сырья, однако это довольно узкий сектор и выигрыш тут довольно сомнительный (то есть рост в этих секторах экономики может и есть, но нужен ли нам такой рост?). В связи с ростом экспортных цен на нефть может быть иллюзия общего роста, однако это именно иллюзия, которая может обернуться большими неприятностями. Действительно, по данным Госкомстата (как он там теперь называется?) за первые 11 месяцев 2004 года потребительская инфляция (которую нам и объявляет Минэкономразвития как ключевую цифру, характеризующую рост цен) составила 11 процентов. Не будем спорить, хотя каждый человек, который ходит в магазин понимает, что здесь имеют место явные манипуляции (представим себе, что у нас есть группа из 10 000 человек, 9 999 из которых живут на хлебе и картошке, а один регулярно покупает «Челси». Хлеб и картошка дорожает со скоростью 30% в год, а «Челси» в цене не меняется. Какая у них будет средняя потребительская инфляция?). Но официальные данные по дефлятору ВВП составляют порядка 19%, а инфляция по оптовым промышленным ценам – около 28%. Не будем спорить, что таких разрывов в росте оптовых и розничных цен долго быть не может (и понятно, откуда такой рост потребительской инфляции в начале текущего года). Задумаемся только, какую из этих трех цифр Госкомстат использует для определения ВВП. Если вторую (то есть дефлятор ВВП), то в промышленности рост за счет повышения цен составляет порядка 10%. И его нужно вычитать из формальной цифры ценового роста за год. Выросла ли наша промышленность за год на 10% - и если нет, то мы имеем реальное падение производства.

А если, не дай Бог, Госкомстат использует в качестве ценового индекса первую цифру (как это делается в США)? Тогда только для сохранения status quo в промышленности там должен быть формальный рост (в ценовом выражении) почти на 20% за год. А если он только на 7 – то мы имеем более 10% падения!

Иными словами, в соответствии с официальными экономически данными, ситуация в стране достаточно сильно разбалансирована, что позволяет их достаточно по разному интерпретировть. Скорее всего, такой разрыв в действительности не существует (теоретически, он существовать может, но очень недолго. Либо потребительская инфляция должна «подтянуться» к промышленной, либо наоборот), а просто потребительская инфляция сильно занижается. В любом случае, даже самый поверхностный анализ статистической информации дает серьезный повод для беспокойства, а ведь мы еще не смотрели ни на уровень жизни, ни на ситуацию в отдельных отраслях, ни на региональную ситуацию. О банковской сфере даже говорить страшно.

А поскольку такая ситуация тянется уже больше десяти лет, то поневоле возникает желание задать вопрос: а может быть все дело в исходных предпосылках? Может быть сама модель «догоняющего роста» в рамках «западной» экономической парадигмы для нас не совсем применима? Да, теоретически Китай достиг в ней успеха, но ведь это Китай, в котором только официальных безработных больше, чем населения всей нашей страны. Ответу на этот вопрос и посвящена статья.

В чем специфика этой самой «западной» экономической парадигмы? Мы так часто читаем и слышим в наших СМИ про «свободный рынок», про глобализацию и конкуренцию, про МВФ и ВТО, про «диктатуру транснациональных корпораций» кстати, тоже, что эти термины «замылились» в наших глазах, за деревьями уже не видно леса. А понять его очень важно, поскольку адепты этой парадигмы, в том случае, если бы это было возможно, уже должны были бы обеспечить для нашей страны хоть сколько-нибудь достойный результат.

Первой свойство «западной» экономической парадигмы – это экономика потребления. Качество работы любой компании, ее стоимость на рынке определяется одним единственным обстоятельством – ее умением и возможностью продать товар. Чем больше продажи – тем выше оценивается работа компании (производителя). Соответственно, одной из главной характеристик компании является контроль над рынками. Чем большая доля мирового рынка принадлежит компании, тем она дороже стоит, тем легче ей получить кредитные ресурсы, тем больше у нее шансов на ускоренное развитие. Именно этим обстоятельством вызвано по большому счету, существование пресловутых ТНК – это просто способ бороться за рынки.

Отметим, что после разрушения мировой системы социализма, единый кластер «западного» разделения труда стал, фактически, совпадать со всей мировой экономикой (за исключением таких странных с экономической точки зрения образований, как, например, КНДР). А это означает, что целью любой компании теперь является каждый человек, где бы он не проживал, в том числе, и в нашей стране. Но вернемся к главной теме. Поскольку конкуренцию никто не отменял, то любая компания, которая хочет выйти на рынок, должна понимать, что она будет конкурировать с теми ТНК, которые, в рамках расширения своего влияния захотят получить и ее потенциальные рынки (это уже не говоря о ситуации, когда новая компания хочет получить кусок рынка уже принадлежащей какой-то ТНК). Предположим, что речь идет исключительно о честной конкуренции (что в отношении ТНК является сильной натяжкой). Как долго небольшая местная частная компания может сопротивляться ТНК, которая превосходит ее по ресурсам и оборотам в тысячи (ну, пусть сотни) раз? Формальные теоремы из теории игр (есть такая математическая дисциплина) не дают никакого шанса такой маленькой компании.

Почему же тогда маленькие компании вообще существуют? А дело в том, что у них есть либо административный ресурс, который они могут использовать (то есть речь идет о заведомо неравной конкуренции), либо о так называемых «национальных особенностях». Отметим, что если эти «особенности» приносят прибыль, то их довольно быстро покупают те самые ТНК (как это уже неоднократно было в России). А если балансируют на грани рентабельности – то большого интереса они не вызывают.

Так что же в этой ситуации называть «догоняющим развитием»? Создание собственных компаний, сравнимым по мощи и весу с уже существующими ТНК во всех отраслях промышленности? Или только в части? Как показывает сравнительный опыт Китая и России, сохранить политическую независимость государство может только в том случае, если имеет полный спектр производств, от пищевой до военной промышленности. Поскольку «западный» глобальный проект (или, если угодно, мировая финансовая олигархия) отлично умеет управлять «своими» ТНК для того, чтобы приструнить «зарвавшиеся» государства, которые не дают ей получать прибыль на своих рынках. А вот как создать «собственные» ТНК, которые будут защищать «свои» рынки...

Собственно говоря, вариантов тут всего два. Либо ориентироваться надо на рынки чужие, либо на свои. По мнению большинства экспертов, для нормального догоняющего роста, необходимо контролировать потребительский рынок емкостью, условно говоря, от 600 миллионов до 1 миллиарда потребителей (точно оценить очень сложно, поскольку для разных отраслей рынки разные, сами потребители тоже очень различаются и т.д.). Я более склонен верить в верхнюю границу этого интервала, которую назвал выдающийся российский экономист Олег Григорьев, но это, в конце концов, не принципиально. Вопрос. Может ли Россия получить под практически полный спектр своей продукции рынок такой емкости? Ответ: безусловно, нет. Мы сегодня не можем предложить миру конкурентно способный товар в достаточных масштабах. И потому, что для низкокачественных товаров мы никогда не сравнимся по цене с товарами из Китая, Индии и ЮВА. И потому, что отсутствие финансирования НИОКРов в высокотехнологических отраслях вызвало наше серьезное отставание. И, наконец, потому, что все эти рынки уже заняты, а предъявить политические аргументы, почему мы имеем право на них претендовать, мы не в состоянии. Что хорошо показала не так давно Молдавия на наших наблюдателях, попытавшихся приехать на их выборы.

Да, у нас есть энергоносители (которые, впрочем, существенно дороже в добыче, чем в странах Персидского залива) и оружие. Но это, прямо скажем, капля в море.

А внутренний рынок у нас слишком мал. Меньше 150 миллионов, в четыре раза меньше, чем минимально необходимая величина. Да, теоретически его можно расширить за счет СНГ, но практически нас оттуда довольно успешно выдавливают. И не мы поставляем, например, наши трубы на Украину, а она активно пытается увеличить свои экспортные квоты на Россию. Но и этого мало. Мы активно стремимся в ВТО, то есть, фактически, готовы отдать свои рынки иностранным ТНК еще до того, как достигли хотя бы минимальных результатов на этом самом догоняющем пути. Отметим, что Китай открыл свои рынки (вступив в ВТО) в тот момент, когда его экономика уже была второй после США в мире (по ВВП).

И хотя ресурс на развитие отдельных отраслей у нас есть (за счет валютных резервов ЦБ и Стабилизационного фонда, например), но использовать его бессмысленно. Поскольку созданные на эти деньги компании и технологии не смогут прорваться на западные рынки – а собственный слишком мал для того, чтобы в условиях мирового разделения труда (глобального!) быть рентабельными. Разумеется, при условии обязательного выполнения «западной» экономической парадигмы.

Иными словами, на сегодня в парадигме догоняющего развития могут преуспеть Китай (который уже добился значительных успехов на этом пути), Индия, а также страны Латинской Америки, в случае объединения их рынков (что уже предлагает президент Венесуэлу Уго Чавес) и исламские страны, включая такие экономические гиганты ЮВА, как Индонезию и Малайзию.

Но это, на самом деле, еще не все. Откуда, собственно, взялись потребительские рынки такой колоссальной емкости на Западе (в первую очередь, в США). Ведь США на сегодня представляют ну никак не больше 20 процентов мирового ВВП (особенно, если очистить их статистику от местных «заморочек», типа приписной ренты и гедонистических индексов, которые увеличивают ВВП США процентов на 20), а потребляет около 40%. За счет чего такая разница? А дело в том, что экономическая парадигма «Западного» глобального проекта построена на частном контроле над монопольным эмиссионным центром – Федеральной резервной системой США. Напомню еще раз: ФРС – это акционерное общество, акции которого можно купить на рынке, но управление которым осуществляют, в рамках договора с правительством США, исключительно учредители, то есть десять инвестиционных банков Уолл-стрита.

И экономическая мощь американских компаний во многом связана именно с тем, что финансовый ресурс у них неограничен, поскольку эмиссионный станок можно включить в любую минуту. Именно по этой причине, одно из первых требований МВФ ко всем странам, готовым признать «западную» экономическую парадигму – прекратить эмиссию собственной валюту, перейти к политике «валютного управления», явно (как это сделал в свое время Аргентина) или неявно (как это делала Россия). Конкуренции ФРС в рамках «западной» модели экономического развития быть не должно.

А почему такая эмиссионная модель не приводит к инфляции? Во-первых, она все-таки есть, причем на сегодня выше, чем учетная ставка ФРС. Во-вторых, «зона доллара» в мировой экономике до 90-х годов прошлого века расширялась – и именно туда «сбрасывались» лишние доллары, заодно разрушая местную экономическую независимость. Кстати, многие экономические проблемы США с конца прошлого века связаны именно с невозможностью «сбросить пар» в условиях расширения долларовой зоны до всей мировой экономики.

Ну, и в-третьих, эмиссия доллара привела к принципиальному изменению структуры активов в мировой экономики. Если еще в середине ХХ века существенную роль играли активы материальные (земля, машины, товары, недвижимость), то с тех пор львиную долю всех активов стали занимать активы финансовые. Фьючерсы, опционы, варранты, опционы на фьючерсы и прочие деривативы составляют основную долю активов всех финансовых институтов мира. Именно их оборот и маскирует активную эмиссию долларов. Разумеется, такая политика имеет оборотную сторону – реальное производство в тех странах, которые и контролируют всю эту финансовую систему, становится нерентабельным и постепенно исчезает. Именно этой причиной вызван кризис последних лет, когда получить прибыль в рамках нормальных производственных инвестиций стало невозможно и даже такие гиганты как «Дженерал моторс» или «Форд» вынуждены компенсировать убытки своих производственных подразделений все уменьшающимися доходами подразделений финансовых.

Но вернемся к нашей основной теме. Одним из инструментов, под которые происходит эмиссия долларов, являются долги. Колоссальный рост бюджетного долга США в последние годы не является секретом, но растет и потребительский и ипотечный кредит. Именно рост этих кредитов и позволяет США быть крупнейшим потребительским рынком, сильно опережая масштабы собственного производства. Грубо говоря, главным производством США является производство доллара, и оно по рентабельности превосходит все остальные.

Но поскольку контроль за потребительским кредитом осуществляет банковская система США и национальные власти этой страны, то было бы достаточно наивно ожидать, что такие кредиты будут выдаваться для покупки российских товаров. Иными словами, если даже предположить, что потратив какую-то часть наших валютных резервов, мы создали уникальное производство чего-то там, то нет никакой уверенности, что объем продаж этого чего-то будет достаточно большим. Как внутри нашей страны (поскольку системы поддержки отечественных потребителей у нас нет, более того, в начале 90-х годов наши либералы целенаправленно уничтожили все советские сбережения граждан, ликвидировав потенциальный ресурс сбыта российской промышленности), так и за ее пределами (поскольку, скорее всего, именно на наши товары денег у западных потребителей не будет).

Отметим, что сказанное относится не только к США, но и ко всем «проектным» странам «Западного» глобального проекта, в первую очередь, к странам Западной Европы. Они получали свой «кусок» от эмиссии доллара и именно по этой причине добровольно отказались от того, чтобы сделать свою валюту, евро, эмиссионной. Так называемый «Пакт о стабильности» запрещает странам зоны евро эмиссию долговых обязательств, которые могут вызвать необходимость и собственно эмиссию евро и в этом смысле единство мировой финансовой системы обеспечено.

Отметим, что текущие экономические проблемы США и всего мира вызвали к жизни очень интересный феномен. До недавнего времени США были иллюстрацией к известному анекдоту про вопрос армянскому радио. «Почему в СССР нет двух партий? Потому что народу их не прокормить – отвечает армянское радио». В США были две партии, которые практически не отличались – до последних выборов. А вот в прошлом году позиции Джона Керри и Джорджа Буша отличались принципиально. Первый, грубо говоря, настаивал на том, что эмиссионный ресурс ФРС необходимо направить, в первую очередь, на поддержание всей мировой финансовой систему, то есть, в частности, на поддержку экономики Европы и Японии. А Буш считал, что когда проблемы есть в экономике США, то все остальные должны терпеть и ждать. Буш, естественно, в рамках такой постановки вопроса победил (хотя в Европе его сильно не любят), но устойчивости мировой финансовой системе это не прибавило.

Но вернемся к нашей основной теме. Из приведенного анализа однозначно следует, что в рамках точного следования «западной» экономической парадигмы (открытые рынки, вступление в ВТО, конкуренция с ТНК без использования административных государственных рычагов, отказ от эмиссии рубля) шансов на догоняющее развитие у нас нет. Даже в том случае, если мы сумеем за счет накопленных государством ресурсов создать отдельные современные отрасли, они не смогут быть конкурентоспособными на мировых рынках, которые мы не контролируем.

Можем ли мы «закрыть» свою экономику? Теоретически, можем. При этом мы защитим внутренние рынки от иностранных конкурентов, однако за пределами России наши шансы на захват чужих рынков резко уменьшатся. Во-вторых, современные технологии, разработанные в рамках системы мирового разделения труда, рентабельны только при глобальных рынках. Грубо говоря, создать «Боинг 747» мы, может быть, и можем. Но внутри страны его можно продать 10 штук. Ну, 15. А для того, чтобы проект окупился, продать надо штук 80. Иными словами, мы снова оказываемся в ситуации, когда без постоянных государственных дотаций обойтись невозможно.

И что же тогда делать? А делать следующее. Во-первых, закрывать рынки не полностью, а частично, по отдельным отраслям. Что, разумеется, требует отказа от всяких «западных» примочек, типа ВТО. Во-вторых, необходимо искать пути расширения собственных рынков. Если гипотеза о кризисе мировой долларовой экономики верны, то необходимо срочно начать работу по созданию «рублевой» валютной зоны, в которой именно рубль станет эмиссионной валютой. Тогда мы не только получим постоянный источник инвестиций (напомню, что денежная эмиссия приводит к инфляции только в том случае, если идет на потребление. А если на инвестиции в основной капитал, то может вполне сочетаться и с дефляцией, как это сейчас происходит в Японии), но и ресурс расширения собственных потребительских рынков, на которых покупатель ходит с рублем, а не с долларом или евро. Отметим, что работу в этом направлении нужно вести даже в том случае, если кризиса доллара не будет (хотя, скорее всего, это не так, уж слишком большой разрушительный потенциал накоплен для доллара за последние 15 лет).

В-третьих, необходимо разрабатывать собственный глобальный проект. Россию всю свою историю была проектной страной (сначала для Византийско-православного проекта, потом – для «Красного») и имела свою собственную систему ценностей. Сейчас нам пытаются привить систему ценностей чужую, и мы отчаянно сопротивляемся. Откровения американско-латвийской президентши взялись не с потолка – если мы (устами наших либералов) говорим о том, что стремимся к «западным ценностям», то имеется в виду не только экономика, но и все ценности вообще. А они уже давно, в рамках своих «демократических» процедур, признали, что во II Мировой войне победили США, ну, а далее можно послушать современных западных лидеров Прибалтийских стран, мы с Сергеем Гавриленковым об этом подробно написали в предыдущем номере журнала ("Главная тема" - ред.).

Нам нужна собственная система ценностей, в рамках которой мы можем искать себе союзников не среди государств (которые уже давно сидят «на игле» западных денег), а среди людей. И если они с нашими ценностями начнут соглашаться, то есть все возможности повернуть вспять процесс «отрывания» от России потенциальных союзников. И такие, прямо скажем, унизительные для России истории, как на Украине и в Молдавии, больше повторяться не будут.

Бьют всегда слабых. А сильные не повторяют тупо чужую позицию, а имеют собственную. Пора России, наконец, начать формулировать свою собственную позицию.