Бумеранг уже в полете
Нелепые фразы «Нас кризис обойдет стороной» и «Нас это не касается» звучали три года назад не только из уст начальников, но и от простых обывателей. В прошлый раз это было понятно, ведь не все мы помним уроки практической политэкономии, несмотря на то, что капитализм преподает их нам снова и снова. Когда падали биржи в Нью-Йорке в 2008-м, наша публика была уверена, что ее это не касается. Ну, в самом деле, какая связь между «акулами Уолл-стрита», и нами, грешными?
Увы, связь самая прямая, ибо на этих биржах обращается мировой финансовый капитал, включая и «наши» деньги, вывезенные всевозможными учреждениями и компаниями, начиная с российского министерства финансов, бывший шеф которого, Алексей Кудрин, много лет успешно «стерилизовал» отечественный бюджет, выводя доходы казны за рубеж.
За нью-йоркскими биржами сегодня падают европейские, за ними – российские. Но это еще не конец, потому что затем следует обесценивание денег, падение курсов валют, банкротства банков, массовые увольнения, сокращение внутреннего рынка, остановка производства и обострение бюджетного дефицита государства. В общем, ничего нового, Карл Маркс все это описал уже полтора столетия назад. Отчаянные попытки правящих кругов Евросоюза справиться с греческим долговым кризисом свидетельствуют только об их неспособности понять масштаб происходящего процесса и признать неизбежность радикального изменения курса. Выплатить долги Афины не смогут никогда: после каждой серии «антикризисных мер» задолженность и бюджетный дефицит только увеличиваются.
То, что делают с Грецией, нельзя уже назвать программой жесткой экономии — это убийство экономики. Разница такая же, как между лечебным голоданием и заключением в Освенциме.
Почему лидеры Евросоюза не могут сменить курс? Ответ прост. Принять такое решение сейчас - значит публично признаться: прежний курс, который, ломая общество через колено, проводили предыдущие полтора десятилетия, вел не к благу, а к катастрофе, все, к чему мы вас призывали, было обманом и ложью. Та же проблема возникает у интеллектуалов и экспертов, обслуживающих неолиберальные режимы. Им придется признать, что они врали, что студентов-экономистов учили под видом теории всякой бесполезной дребедени, что надо снова читать Маркса, Кондратьева, Кейнса и классическую политэкономию, а не учебники современных либеральных гуру.
Признать правду невозможно, это означает политическое и моральное самоубийство. Но признать ее все равно придется, потому что невозможно отменить реальность. В конечном счете, люди все и так понимают сами. Запираться бесполезно.
Но это понимание дается дорогой ценой. С каждым днем мир все глубже погружается в пучину кризиса. И те, кто утверждает, будто Россия останется в стороне, очень скоро вынуждены будут пожалеть о сказанном. Наши власти уже запланировали и запустили целый комплекс «непопулярных мер», полностью соответствующих логике неолиберализма. От федерального закона №83, сводящего на нет обязательства правительства по социальному сектору до запланированного на лето повышения транспортных тарифов и коммунальных платежей. Однако исполнение приговора отсрочено до окончания выборов. В ближайшие месяцы правительство собирается щедро тратить средства, показывая народу заботу о нем, а на лето распланировало, как эти деньги у нас обратно забрать. Все очень логично продумано и просчитано, с учетом того, что и президенту и депутатам продлили срок пребывания у власти — до следующих выборов вон еще сколько!
Однако расчет оказался неверен. Не учли такую малость, как мировой кризис. Хотя, вроде бы, могли бы учесть, ведь он не вчера начался. Между тем, в сложившихся обстоятельствах сценарий грозит реализоваться с точностью до наоборот.
Независимо от того, сколько денег будет выделено на «социалку» осенью от душевных щедрот начальства, падение курса рубля, распад внутреннего рынка и рост безработицы не только сведут на нет позитивный эффект этих вложений, но наоборот, превратят их в фактор инфляции, больно бьющей по тем самым низам общества, которые собирались облагодетельствовать.
Выборы, конечно, так или иначе, проведут. Но чего будут стоить их результаты в условиях всеобщего недоверия к начальству?
А тем временем подойдет лето, и начнется реализация отложенных мер. Несложно догадаться, что они бумерангом ударят по самой власти. Самое обидное, что бумеранг уже в полете, остановить его не удастся.
Для значительной части общества, включая даже самих чиновников, стала очевидна неспособность российского государства в его нынешнем виде решать стоящие перед страной проблемы. В течение прошедших лет действовать иными способами, кроме накачивания денег в «проблемные» зоны правительство не могло и не умело. А накачивание денег означало лишь рост коррупции и снижение эффективности. Чем больше денег проходило по этим каналам, тем больше проблем возникало в итоге. Это можно называть «дилеммой водопроводчика»: когда трубы гнилые, усиливать подачу воды бессмысленно. Либо вы накачиваете больше воды, и она будет уходить в никуда, либо вы будете снижать напор, но потеря воды все равно будет продолжаться, а вода не будет проходить в квартиру. Любое решение в рамках этой игры будет негативным. С деньгами происходило то же самое. Государство вело игру в водопроводчика – то повышало напор, то снижало. Но пока не приступят к смене труб, ничего не изменится.
А политика смены труб означает действия не финансовыми методами: необходимо изменение институтов, смена кадровой политики, нужен переход к практическим решениям — строительство заводов, дорог, восстановление системы образования.
«Низы» общества прекрасно осознают объективно назревшую потребность в национализации сырьевых монополий, в реорганизации государственного сектора и запуске на его основе общенациональных комплексных программ по созданию новой энергетическо-транспортной инфраструктуры, по защите и восстановлению внутреннего рынка и воссозданию на этой основе социального государства. Но это столь же последовательно игнорируется правящими кругами, приверженными рыночным догмам. В этом плане оппозиция не сильно отличалась от власти. Хотя, если взглянуть глубже, проблема не в идеологии, а в господствующих консервативных интересах. Допустить перемены в экономике или политике для правящей в стране финансово-сырьевой олигархии означало бы отменить самое себя.
В таких условиях разрешение кризиса возможно лишь через его обострение и углубление. Власть, отчаянно боящаяся кризиса и пытавшаяся сделать вид, будто его нет, на практике лишь способствовала его углублению и обострению.
Решение о том, что Владимир Путин будет выдвинут на пост президента в 2012-м, призванное всех успокоить и стать доказательством стабильности, вызвало лишь растерянность и новый всплеск внутриаппаратной борьбы. В первые годы президентства В. Путин имел возможность проводить либеральную экономическую и одновременно достаточно популярную активную социальную политику. Денег в казне было много, их количество постоянно росло, и можно было удовлетворить различные группы интересов. На этом был построен компромисс и ощущение довольства в стране со стороны бизнеса и населения. Однако кризис 2008-го изменил правила игры. Доступные для правительства ресурсы резко сокращались. Даже там, где формально картина выглядела неплохо, за цифрами поступлений в бюджет и ростом золотовалютных запасов страны скрывалось обесценивание денег — не только российского рубля, но и американского доллара.
Номинально расходы на социальные нужды быстро растут, но способность власти сделать в этой области что-либо позитивное так же стремительно сокращается, а либеральные экономисты настаивают на том, что именно «перегрузка» бюджета социальными обязательствами является главной проблемой. Исходя из этой идеологии, правительство и приняло меры, которые должны сдержать рост расходов. Параллельно предпринимаются структурные реформы, которые блокировали бы развитие социальной сферы и стимулировали ее переход на «самофинансирование».
Сами чиновники, которым предстоит продолжать — в условиях растущего недовольства масс — неолиберальный курс, испытывают по этому поводу сильнейший эмоциональный стресс.
Они бы и рады что-то другое сделать, но, увы, никакого иного курса власть предложить и сформулировать не может, несмотря на то, что движение по этому пути очевидно гибельно как для общества, так и для нее самой. Непопулярные меры, старательно, хоть и непоследовательно проводимые правящими кругами, с каждым днем увеличивают число недовольных. Неколебимо стоявший рейтинг первых лиц государства быстро падает. Выборы, конечно, можно правильно организовать и результат обеспечить. Но что с народом-то делать? На горизонте большие неприятности.
Несколько дней назад я участвовал в телевизионных дебатах, в ходе которых один из депутатов господствующей партии неожиданно признался, что после массовых волнений 2005-го ему стало стыдно за принятый с его участием федеральный закон №122 о «монетизации льгот». «А за закон номер 83 не стыдно?» спросил я. Оказалось, что нет, не стыдно.
Вывод напрашивается один — у функционеров чувство стыда просыпается лишь в том случае, если народ массово выходит на улицу.
Что-то мне подсказывает, что к концу следующего года стыдящихся и кающихся среди них окажется чрезвычайно много.
Борис Кагарлицкий - директор Института глобализации и социальных движений.