Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
29 марта 2024

Писатель-воин

Исполнилось 95 лет со дня рождения Бориса Васильева
Валерий Бурт
21.05.2019
Писатель-воин

Он был одним из читаемых и почитаемых писателей в Советском Союзе, а затем – в России. Его книги – о том, что тревожит и по сей день. О людях замечательных, чьи поступки достойны уважения и тех, кто мерзок и подл. Темы старые как мир, но Борис Васильев выражал свои мысли мощными, резкими строками. Так, что они впечатывались в читательскую память. У писателя много титулов, наград, но достаточно упомянуть лишь одну: Международный объединенный биографический  центр удостоил его титула «Выдающийся деятель современности».

Борис Львович говорил, что ему выпал счастливый билет. Точнее, судьба. Он не сгорел в пламени войны, хотя побывал в самом ее пекле. Был десантником – прыгал с парашютом в тыл врага. Избежал мясорубки репрессий. То, что писал, неизменно печатали (отвергали, но – самую малость). По его книгам снимали фильмы, ставили спектакли. Он стал знаменит на весь мир.

Внешность Васильева была рельефной, скульптурной. Волосы гордо отброшены назад, губы сжаты, взгляд из-под очков – стальной. Твердыми были и его слова, поступки. И – книги.

Разумеется, это неспроста, это – гены, воспитание и образование.

Отец писателя – Лев Александрович – был офицером Русской армии. Потом служил в армии Красной. Мать – Елена Николаевна – из старинного дворянского рода Алексеевых, связанных с именами Пушкина и Льва Толстого. «Меня воспитывали еще по старинке, – вспоминал писатель, – как это было принято в провинциальных семьях русской интеллигенции, почему я безусловно человек конца XIX столетия. И по любви к литературе, и по уважению к истории, и по вере в человека, и по абсолютному неуменью врать…»

В их доме постоянно слышалось звяканье шпор и звон сабель. К отцу приходили сослуживцы. Они ходили, гордо расправив плечи, печатая шаг, как на параде. Эти люди гордились и своей формой, и своей профессией – защищать Родину. Гости и хозяева пили чай, Елена Николаевна ставила на стол пироги. Было весело и радостно. «Они взяли лучшее, что было в царской России, – считал писатель. – Лучшее – это ощущение достоинства, понятие чести». Наверное, Васильев не раз вспоминал отца и его товарищей, когда писал сценарий фильма «Офицеры».

«Мы вырастали в атмосфере команд… – так вспоминал Васильев свою молодость. – Мы маршировали, выкрикивая лозунги к обозначенной вождями цели. Вождям восторженно кричали «Ура!» Врагам кричали «Смерть!» еще задолго не только до суда, но и задолго до следствия, поскольку газеты натравливали нас сразу же после арестов очередных врагов… Мы были детьми гражданской войны, а она продолжалась вплоть до Великой Отечественной… И в этой гражданской войне – негромкой, ползучей – наше поколение принимало самое активное участие. Но и расплата этого поколения за вынужденную слепоту была непомерно жестокой это на его телах забуксовали танки Клейста и Гудериана».

Война остается в человеке на всю жизнь, если он, конечно, воевал, а не скрипел пером в тылу. А Васильев-то воевал по-настоящему.

Деловито, без эмоций докладывал интервьюеру: «Война – дело скучное, грязное и, простите, вонючее». Ушел на фронт добровольцем после 9-го класса. Первый бой принял 17-летним, в июле сорок первого под Смоленском, когда немцы шли вперед, «бряцая голой силой зла», сметая и сжигая все на своем пути. Трижды попадал в окружение, его настигали пули, осколки, трясла контузия. Смерть была рядом, но то ли пощадила парня, то ли в кровавой суете позабыла о нем…

Книги Васильева о войне пронзительны и пронзающие душу. Но это не та война, где окопы, свист пуль, вой снарядов, горькое отступление и наступление под крики «ура!» Васильев рассказывал о человеке, оставшемся один на один с опасностью. Где нет ни командиров, ни политруков, гонящих в атаку. Кругом враги, помочь некому. Примешь верное решение, не задохнешься испугом – выживешь. Не выдюжишь – пропадешь. Часто – без вести…

Был еще один писатель в Советском Союзе, который описывал людей в сложных ситуациях на войне. Это – ровесник Васильева, белорус Василь Быков, автор повестей, читать которые без эмоций невозможно: «Знак беды», «Обелиск», «Сотников», «Дожить до рассвета», «Мертвым не больно». О нем и его произведениях Борис Львович говорил с уважением. У многих их книги стоят рядом. У автора этих строк, например…

Васильев не нуждается в рекомендациях. Литературный памятник он заслужил еще при жизни. Но среди множества его книг – перечислять не стану, они известны – значатся те, что вызывают не волнение – потрясение. Таков роман «В списках не значился».

Его герой – лейтенант Плужников, прибывший в Брестскую крепость за несколько часов до начала войны. На берегах Буга вспыхивают бои, которые кипят несколько дней. В разрушенной крепости остаются только Плужников и девушка по имени Мирра. Потом и она погибает. Одинокий лейтенант совершает вылазки, немцы с неистовой яростью его преследуют. Но всякий раз Плужникову удается уходить от погони.

…В августе 1941 года в Брестскую крепость, еще дымившуюся от горячих боев, приехал Гитлер. Он без эмоций осмотрел ее разрушенные стены. Фюрер и его генералы думали, что все защитники крепости давно мертвы. Но, как потом выяснилось, несколько красноармейцев были живы, они прятались в потаенных уголках цитадели. При случае убивали оккупантов. Их товарищи, взбешенные, гонялись за ними по темным подвалам, палили из автоматов, швыряли гранатами, жгли огнеметами. Но все было напрасно, русские были неуловимы.

Документов нет, есть только легенды о том, что выстрелы в Брестской крепости слышались до апреля 1942 года. Но эти слухи возникли не на пустом месте. Отрывочные сведения содержались в немецких письмах. Об этом говорил писатель Сергей Смирнов, который первым сказал о подвиге защитников Брестской крепости в начале 60-х годов…  

В хитросплетении подземных ходов Плужников встретил еще одного красноармейца. Сначала услышал хриплый голос. Зажег огарок и увидел живой скелет в ватнике. У него были отросшие до плеч полуседые волосы и лихорадочно блестевшие глаза. Это был старшина Семишный. Сначала он был не один. Но его товарищи уходили и не возвращались.

Старшина остался один. Он был тяжело ранен – немецкая пуля задела позвоночник, и ноги постепенно отмирали. Он уже не мог ходить, только ползал. Однако солдат с неистовым ожесточением цеплялся за жизнь…

Лейтенант Плужников вышел из крепости в апреле 1942 года – как в легенде. Он зарос густой бородой, был неимоверно худ, ноги распухли. Глаза ничего не видели. Одежда, точнее, то, что от нее осталось, висела клочьями.

Потрясенные немцы, увидев героя, замерли по стойке смирно, а их генерал уважительно приложил руку к козырьку фуражки.

Лейтенант прошел несколько шагов и рухнул. «Он упал на спину, навзничь, широко раскинув руки, подставив солнцу невидящие, широко открытые глаза. Упал свободным и после жизни, смертию смерть поправ».    

Другая потрясающая книга Васильева – «А зори здесь тихие…» В ней Васильев едва ли не первым в советской литературе написал о женщинах на войне.

Хотя он считал, что их там быть не должно: «Женщинам не место на войне! Не надо было их туда посылать! За ранеными ухаживайте, замуж за них выходите, безногому инвалиду создайте уют – вот ваша задача! Женщина должна детей поднимать, а не воевать».

Мужчинам издавна было суждено умирать на войне, погибать за Родину. Ничего не поделаешь, такова судьбина. Но вопиющая несправедливость, многократный ужас, когда на войне убивали женщин. И потому в назидание другим и как предостережение потомкам писатель сделал их героинями своей книги.

Повесть Васильева – о случае на войне, который не попал в военные сводки. Тоже трагическом. Хотя сначала в книге все тихо, беззаботно. В карельской глуши маются от безделья девчонки-зенитчицы: шутят, смеются. А старшина Федот Васков, предобрый малый, напуская на себя строгость и топорща усы, пытается их муштровать. И вдруг…

Старшина замечает в лесу немецких диверсантов. Обезвредить их некому, кроме его и тех самых девчонок. И они вступают в неравный бой со здоровыми, крепкими, хорошо обученными врагами. И побеждают. Но – погибают: молодые, красивые, звонкие.

Только Васков остается в живых. Он берет в плен оставшихся в живых диверсантов. «Слезы текли по грязному, небритому лицу, он трясся в ознобе, и смеялся сквозь эти слезы, и кричал: «Что, взяли?.. Взяли, да?.. Пять девчат, пять девочек было всего, всего пятеро!.. А не прошли вы, никуда не прошли и сдохнете здесь, все сдохнете!..»

Все, конечно, помнят замечательный фильм «А зори здесь тихие» Станислава Ростоцкого. Юрий Любимов поставил спектакль в Театре на Таганке. Переполненный зал не аплодировал – молчал. Закончилось действие, наступила тишина, и только артистки шуршали сапогами, кланяясь. И рыдающий Федот стоял в углу. Зрители молча поднялись на ноги. В их глазах стояли слезы. Это и есть трагедия.

В произведениях Васильева герои часто погибают. Он делал это не для того, чтобы пощекотать нервы читателю. Хотел показать, что война жестока, немилосердна, пощада для нее явление – редкое. Куда чаще она выносила смертный приговор…

Остались на полях сражений и герои повести «Завтра была война». Но основное действие происходит в предвоенную жестокую пору в одной из советских школ. То было время, когда сталкивались характеры, убеждения, ломались судьбы. Одни принимали происходящее в стране, другие – отвергали. Темными ночами шуршали по улицам шины «черных марусь» и замирали у подъездов. Люди замирали от страха в своих постелях, прислушивались, к кому нынче забарабанят в дверь незваные гости…

В этом водовороте страстей, дел, событий метались мальчишки и девчонки – почти дети, но стремительно взрослеющие. Они спорили, ругались-мирились, влюблялись. А завтра была война, и наступала пора уходить на фронт. Ребята не ждали, пока в почтовый ящик упадет зловещий листок повестки, а сами шли в военкомат.

Васильев писал про себя, про свое поколение. То, что ему и его товарищам пришлось пережить, испытать. После войны он не потерял их из вида.

«Встречался с теми, кто уцелел на фронте или выжил в оккупации, ходил в гости, гонял чаи с доживающими свой невеселый век мамами и стареющими одноклассницами, смотрел бесконечные альбомы, слушал рассказы и всем чинил часы. И самое точное время в городе было у бывших учеников когда-то горестно знаменитого 9 «Б».

Война закончилась, но судьбы многих фронтовиков были сломаны. Одни лишились семей, другие – надежд. Третьи – и того, и другого. На фронте они мечтали, что жизнь станет мягче, милосерднее. Как оказалось, напрасно. Когда вчерашние фронтовики собирались вместе, о войне они вспоминали редко. С заезженных патефонных пластинок неслись музыкальные аккорды и волнующие слова о чувствах, любви. Они рассеянно слушали и досадливо, с надрывом втягивали в себя табачный дым – счастье так и осталось лишь в грезах. Да и молодость уже умчалась…

Васильев жил долго, многое перевидел на своем веку. Думал, сопоставлял.

Писал: «Россия – вечный пограничник: между востоком и западом, севером и югом. Между христианством и исламом. Та было веками, исстари. И отсюда наш вечный поиск врагов. Это спрятанный в нас инстинкт, он сохранился и поныне».

Уже на склоне лет седовласый писатель сетовал, что искусство стало товаром и, следовательно, перестало быть… искусством. «Посмотрите, например, телевизор, – восклицал Васильев. – Для кого он работает? Для обывателя, для которого нет ничего интереснее, чем кто, с кем и когда. Поэтому и развелось столько женщин-писательниц, которые строчат любовные романы.

А раньше культуру Россию на своих плечах держала русская дворянская интеллигенция. Ее уничтожили. Последние настоящие интеллигенты погибли во время Великой Отечественной войны – в ополчении…»

Писатель горевал, однако верил в будущее, в то, что придет новая интеллигенция: «Ее создадут талантливые мальчики и девочки. Без интеллигенции нация просто не может существовать. Это – дрожжи народа…»

Специально для «Столетия»


Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..