Челюскинцы

Сегодня уже никого из них не осталось в живых, только их потомки. А ведь совсем недавно еще можно было запросто поговорить с теми, кто прошел 80 лет назад Северным морским путем до самого Берингова пролива и после гибели затертого льдами парохода дрейфовал на льдине в Чукотском море. Долгие годы знали мы не только имена, но и самих героев летчиков, спасавших экипаж и пассажиров судна…

Пароход «Лена» строился на верфи фирмы «Бурмейстер и Вайн» в Копенгагене. Днем и ночью стучали пневматические молотки, расплющивая шляпки заклепок на его стальных боках. Работа уже подвигалась к концу, когда заказчик попросил поставить кое-где не предусмотренные чертежами крепления, усилить некоторые элементы корпуса. Представитель советского торгового флота разъяснил: у корабля изменился хозяин. Теперь им стало Главное управление Северного морского пути, созданное решением правительства 17 декабря 1932 г. Таким образом, на стапелях находился сейчас вовсе не «купец», а пополнение флотилии, плавающей в высоких широтах, корабль, имеющий дело с иными нагрузками…

Новичку и впрямь предстояла нелегкая судьба. Главсевморпуть намеревался послать его по трассе, пройденной в 1932 г. «Сибиряковым». Тогда, со сломанным винтом, на самодельных парусах вырвалось это судно в Берингов пролив, осуществив давнюю мечту русских мореходов. За одну навигацию был преодолен Великий путь вдоль европейских и азиатских берегов Северного Ледовитого океана. Рассеять сомнения скептиков, считавших рейс «Сибирякова» счастливой случайностью, было задачей и хозяйственного, и политического значения.

Руководитель Главсевморпути, известный ученый, глава нескольких арктических походов Отто Юльевич Шмидт стоял за скорейшее решение проблемы освоения надежной караванной дороги для сообщения с Дальним Востоком.

Те, кто окружал О.Ю. Шмидта, опытные зимовщики и землепроходцы, в большинстве своем склонялись к использованию на этом этапе судна ледокольного типа.

К этому кораблю предъявлялось важное требование: он должен быть приличного водоизмещения, поскольку на нем следует перебросить множество грузов и смену зимовщиков на остров Врангеля.

5 июня 1933 г. «Лена» пришла в Ленинград. Что касается ее тоннажа, то он способен был удовлетворить самые притязательные требования к запасам топлива, строительных материалов и продовольствия, потребных для экспедиции. Но что касается пригодности к ледовому плаванию… Пароход был слишком широким, обводы его корпуса внушали опасение за первую же встречу с «серьезной» льдиной… Но можно ли было медлить, когда от предстоящего рейса зависело очень многое в будущем освоении северного края?

В Арктику устремилась не только молодежь, туда потянулись семьями. Интерес к намеченному походу как событию огромной значимости стал разрастаться. А в зарубежной прессе, наряду с объективными отзывами, то и дело стали появляться столбцы с ядовитыми рассуждениями о научно-технической «немощности» СССР, стремящегося «распахать снежную целину», тщились высмеять «преждевременность» таких усилий. Надо напомнить: германский фашизм предпринимал первые шаги по стезе великих провокаций, вынашивания своих агрессивных планов.

19 июня 1933 г. пароход «Лена» получил новое имя – «Челюскин», имя славного моряка XVIII века, участвовавшего в Великой северной экспедиции. Капитаном нового корабля был назначен опытнейший полярник Владимир Иванович Воронин, командовавший недавно «Сибиряковым». 16 июля началось плавание, которому суждено было занять особое место в истории арктических путешествий XX столетия.

В тот год ледовая обстановка в северных морях сложилась исключительно тяжелой. Лето запаздывало. Там, где в пору сибиряковской эпопеи была открытая вода или широкие разводья, «Челюскина» встречали льды. 13 августа 1933 г. в Карском море он дал первую течь. Вмятины и деформация шпангоутов сопровождали его путь в ледовой полынье, прорубаемой ледоколом «Красин», и далее во время автономного плавания в Восточно-Сибирском море. Сентябрьские заморозки и сильные ветры спаивали большие и малые льдины в сплошные белые поля. Возникла перспектива зимовки. И уже никаких надежд избежать её не осталось после того, как гигантская льдина с вмерзшим в нее пароходом была выбита, словно пробка, из горла Берингова пролива обратно в Чукотское море. А ведь до выхода из ледового плена на юг оставались в те ноябрьские дни считанные мили... Корабль потянуло на север в район тяжелых паковых льдов.

Редкий день теперь обходился без аврала. Пешнями, ломами и аммоналом пробивали люди дорогу кораблю. Однако выбраться в благоприятную полосу дрейфа не удавалось.

А торосы всё наступали. В начале февраля их нагромождения подобрались вплотную к судну. Судьба корабля, будущее экипажа и пассажиров, сохранность материалов, научных исследований – все зависело ныне от прихоти капризных арктических течений и ветров. Уйти с ледовой вахты не было никакой возможности, до ближайшего пустынного побережья Чукотки - многие мили.

Выстоять под натиском стихии стало для челюскинцев не просто жизненной задачей. Тревога за общее дело принизывали будни отважных зимовщиков. Несмотря ни на что, продолжала работу плавучая лаборатория, объединявшая ученых разных специальностей. А ещё - необычайной была духовная атмосфера на «Челюскине». Заслуга её создания во многом принадлежала Отто Юльевичу Шмидту.

Из воспоминаний челюскинцев известно, что на корабле каждый учился или учил, а чаще - совмещал и то, и другое. Самыми интересными многие называли лекции О.Ю. Шмидта. О чем он только не читал их: о международном положении и философии, о биологии и истории языка, языковом взаимовлиянии, о высшей математике и о своих восхождениях на вершины Памира… Лекции его с одинаковым интересом слушали и научные сотрудники экспедиции, и просто члены экипажа. Все, кто был свободен от вахт, собирались в кают-компанию «на Шмидта». Владел он живым словом мастерски. Внушая своим товарищам веру во всепобеждающую силу человеческого разума, Отто Юльевич стремился передать им то особое, что открылось ему самому, воодушевить их. Как признанный вожак коллектива, Шмидт пользовался непререкаемым авторитетом.

Катастрофа произошла на 212-й день плавания корабля, после почти что тысячемильного дрейфа во льдах. В результате сжатия льдов пришло в движение поле, в котором застывшим стоял «Челюскин». Миллионы тонн миллиметр за миллиметром сдавливали скорлупку пришельца.

Неощутимое глазу скольжение ледяной корки океана не замедлило сказаться на корпусе. Обшивка стала выгибаться, скрежет и грохот возвестили о появлении первой рваной раны. Через левый борт льдина вошла внутрь. Корабль еще висел на ней, но вода неотвратимо набегала в носовую часть. Зияющая дыра от носового трюма до машинного отделения была смертельным приговором судну, тем более, что лопнули трубы паропровода и запустить водоотливные средства было невозможно. Впрочем, величина течи была такой, что они все равно были бы бесполезны. Это случилось 13 февраля 1934 г. в 15 часов 30 минут примерно в 150 милях от мыса Северный и мыса Уэллен.

Пока корабль стонал, как живое существо, люди не теряли времени. По завьюженной поверхности льда от судна оттаскивали ящики и тюки, катили бочки, волокли самолет. Аварийный запас продовольствия, спальные мешки и палатки, меховая одежда – все было подготовлено заранее на случай, если возникнет критическая ситуация. В быстро сгущавшихся сумерках у торосов было собрано всё необходимое имущество. Радисты во главе с Э.Т. Кренкелем перебросили аварийный передатчик. Последними покинули «Челюскин» О.Ю. Шмидт и капитан В.И. Воронин, прыгнув с оседающего носом корабля. Едва люди успели отбежать от зловещей полыньи, как корабль «вздыбился кормой, медленно скользя под лёд». Это продолжалось полторы минуты. Оператор Аркадий Шафран снимал трагические кадры …

Страна без промедления пришла челюскинцам на помощь. Рядом с радиограммой О.Ю. Шмидта о кораблекрушении в газетах было опубликовано постановление Совнаркома об организации помощи участникам экспедиции и команде погибшего судна.

Важно теперь было не растерять мужество, сохранить атмосферу слаженности и единства, господствовавшую на борту «Челюскина», быстро наладить зимовочную жизнь.

На выручку челюскинцев идут пароходы «Сталинград» и «Смоленск» с аварийными грузами, летят к Чукотке аэропланы Каманина, Водопьянова, Молокова…

Страна мобилизовала тысячи людей, крупные ресурсы, чтобы выручить из беды 104-х своих соотечественников. Размах спасательной операции интенсивно обсуждала и зарубежная пресса. Усилия Советской страны не внушали ей надежды на то, что арктическую трагедию удастся предотвратить. Капиталистическая пропаганда, ещё недавно предрекавшая «конец социализма» вовсю старалась вязать предсказания своих «экспертов» с мнениями людей, понимавших толк в полярных делах. Аргументы пессимистов опирались на соображения финансово-административного характера: нужны колоссальные средства и сложная организация по переброске авиации в этот «медвежий угол».

Но эти аргументы не имели силы. 5 марта 1934 г. первый самолет –пилота Ляпидевского – сел на ледовом аэродроме лагеря и вывез на материк всех женщин и детей. 13 апреля эвакуация была закончена полностью.

«Последние люди и даже собаки сняты со льдины, – писала «Дейли геральд» уже 14 апреля. – Эта эпопея является одной из величайших среди тех героических эпопей, которыми так богата история арктических исследований». «Захватывающая дыхание картина, разыгравшаяся на льдине, где находился лагерь «Челюскина», была пережита десятками и сотнями миллионов людей во всех странах земли», – подчеркивала немецкая «Нехтсаусгабе», а французская «Тан» не скрывая восхищения, отмечала: «Русские летчики положили конец страшной драме, которая моментами, казалось, должна была привести к трагической развязке. Их мужество, выдержка, преданность делу заслуженно вызывают восхищение всего мира».

Летчики, спасшие челюскинцев, стали первыми Героями Советского Союза. И, воздавая им дань восхищения, многочисленные газеты на всех континентах, по существу, славили СССР.

«Эпопея «Челюскина» растопила лед во многих сердцах за рубежом и показала им «страну большевиков» в таком свете, какого они совсем не ожидали», – говорил академик И.М. Майский, который в то время был послом СССР в Великобритании.

Он же приводил слова Бернарда Шоу, воскликнувшего после известия о благополучном возвращении челюскинцев: «Что вы за страна!.. Полярную трагедию вы превратили в национальное торжество!..».

Наверное, в этих словах великого писателя и заключено самое краткое эмоциональное резюме, которое сопровождает доныне имена тех, кто был на «Челюскине» добрым - «челюскинец»…