Человек из будущего

Далёкий от сентиментальности, как Земля от Луны, С.П. Королёв однажды признался, что в мрачных гулаговских казематах он спасался от страшного отчаяния, в том числе, и воспоминаниями о провинциальном городе Калуге, о напутствии великого отца космонавтики. И потому выжил. И потому первым покорил космос, воплотив мечту своего учителя.

В 1929 году двадцатитрёхлетний Королёв приехал в Калугу к Циолковскому для консультации по полётам планеров на сверхдальние расстояния. Они провели вместе почти двое суток, и за это время калужский мечтатель убедил молодого коллегу вплотную заняться решением проблемы космического полета, а не планером – вчерашним днём. Напутствуя энергичного энтузиаста авиации, Циолковский подарил ему свою последнюю книгу «Космические ракетные поезда» и порекомендовал обратиться к инженеру Центрального аэрогидродинамического института (ЦАГИ) Ф.А. Цандеру: «Само провидение послало мне вас, Сергей Павлович, - говорил взволнованный Константин Эдуардович. - Сдаётся, что именно вы осуществите то, что я здесь вижу только в грёзах. Ко мне ходит много всякого люду, но вы какой-то особенный. Это сразу видно, безо всяких слов. Верю, верю, в ваше блестящее будущее! Цандер тоже вас оценит».

Без малого шестнадцать лет я крепко дружил с Алексеем Вениаминовичем Костиным, любимым внуком великого изобретателя, которому безмерно благодарен за то, что он открыл мне удивительный мир под названием «Циолковский».

Регулярно мы переписывались. «Дорогой Михаил Александрович! – писал он мне. - Позавчера, получив медаль «40 лет Победы над Германией», поздравил своих друзей – участников войны – от солдата до генерала следующим простецким стихом: «Вклад во Всемирную Историю/ Внесла советская Виктория./ И ты, её матрос, солдат/ В Победу внёс немалый вклад. Так будь здоров/ И бодр, и счастлив/ Войны активный наш участник!»

И тебе, Михаил, здоровья желаю в канун нашего великого праздника! Спасибо за публикацию моей заметки. Найди книгу «СССР – Индия. Путь к звёздам» И. Нехамкина и В. Денисенко. Издательство «Правда», 1984 г. Там, на страницах 117-118, обо мне и нашем музее (Костин был директором Государственного ордена Трудового Красного Знамени музея Истории космонавтики имени К.Э. Циолковского) написано. Готовлю для твоей «Звёздочки» (я работал тогда в газете «Красная звезда». - М.З.) материал пока под условным названием «Циолковский и воины». Мало кто, а, пожалуй, и никто не знает, что Константин Эдуардович, лютый домосед, чрезвычайно неохотно покидавший своё жилище над Окой, делал исключение только для военных людей. Одиннадцать раз он посещал воинские части Московского военного округа, выступал перед бойцами, дарил им свои книги.

Признаться, жду тебя с нетерпением, потому что сам никак не могу вырваться на рыбалку. А когда ты приедешь, то я просто, как порядочный человек, вынужден буду бросить все дела, которым нету конца–края и пойти с тобой на вечернюю зорьку…»

Садился я в электричку. Костин встречал меня на стареньком «Москвиче». Мы заскакивали к нему домой, брали заранее приготовленные еду, выпивку, снасти и ехали на реку. Алексей Вениаминович, кроме того, что умел готовить дивную уху, ещё и рассказчик был отменный. Мы сидели у костра.

Будто специально опрокинувшиеся в Оку всем скопом звёзды ласково перемигивались, слушая рассказ внука Циолковского об их неутомимом исследователе.

- Дедушка вёл свою генеалогию от казака Северина Наливайко, известного вожака крестьянско-казацкого восстания на Украине XVI века. Якобы потомки Наливайко были сосланы в Плоцкое воеводство, где породнились с дворянской семьёй и приняли их фамилию — Циолковские. От названия села Цёлково, то есть Телятниково. Видать, Константину Эдуардовичу импонировала такая легенда. Но обычно докапывающийся во всем до сути, корней своего родового древа он так не раскопал. Не удалось и мне подтвердить дедушкино предание. Зато могу документально доказать, что основателем нашего рода был шляхтич Мацей, который имел трёх сыновей: Станислава, Якова и Валериана. После смерти отца они владели селениями Великое Цёлково, Малое Цёлково и Снегово. Так и стали братьями Циолковскими. От Плоцкого воеводства принимали участие в избрании польского короля Августа Сильного в 1697 году. Так вот Константин Циолковский — потомок Якова.

После первого раздела Польши прадед К.Э. Циолковского Томаш (Фома) продал имение Великое Цёлково и переселился в Житомирский уезд Волынской губернии. Многие последующие представители рода занимали небольшие должности в судебных органах. Не имея никаких существенных привилегий от своего дворянства, они на долгое время забыли о нём и о своём гербе. И лишь весной 1834 года дед К.Э. Циолковского, Игнатий Фомич, получил свидетельства «о дворянском достоинстве», чтобы его сыновья, согласно законам того времени, имели возможность продолжать образование. Таким образом, начиная с Эдуарда Игнатьевича, род Циолковских вернул себе дворянское звание.

Мой прадедушка окончил Лесной и Межевой институт в Петербурге. Служил лесничим в Олонецкой и Петербургской губерниях. Затем был переведён в Пронское лесничество Спасского уезда Рязанской губернии. Там встретился с моей прабабушкой Марией Ивановной Юмашевой, имевшей татарские корни, но воспитанной исключительно в русской традиции. У них ранней осенью (5 сентября по старому стилю) и родился Константин Эдуардович Циолковский. Был крещён в Никольской церкви под Рязанью. А назвали его по имени священника, крестившего младенца.

В возрасте девяти лет он, катаясь зимой на лыжах, простудился и заболел скарлатиной. В результате осложнения почти полностью потерял слух.

Тугоухость лишила его многих детских забав и впечатлений, привычных здоровым сверстникам. Думаю, что именно поэтому дедушка стал рано проявлять интерес к мастерству. Делал из бумаги кукольные коньки, домики, санки, часы с гирями, игрушки.

Когда землемерно-таксаторские классы были закрыты, Эдуард Игнатьевич потерял работу. Семья многажды переезжала в поисках лучшей жизни. В Вятке умерла мать, когда Костику было 12 лет. Впоследствии он говорил, что именно тогда началась его сознательная жизнь.

Вместе с младшим братом Игнатием, Константин поступил в первый класс мужской гимназии. Учёба давалась мальчику невероятно трудно - мешала глухота: «Учителей совершенно не слышал или слышал одни неясные звуки». В письме Д.И. Менделееву летом 1890 года Циолковский писал: «Еще раз прошу Вас, Дмитрий Иванович, взять мой труд под свое покровительство. Гнет обстоятельств, глухота с десятилетнего возраста, проистекающее отсюда незнание жизни и людей и другие неблагоприятные условия, надеюсь, извинят в Ваших глазах мою слабость».

Из третьего класса его отчислили за неуспеваемость. После этого Константин Эдуардович уже никогда и нигде не учился — занимался исключительно самостоятельно, проявив завидные упорство и целеустремлённость.

Он изготовлял астролябию, домашний токарный станок, самодвижущиеся коляски, бумажный аэростат и даже… локомотивы. Устройства приводились в движение спиральными пружинами, которые извлекал из старых кринолинов, покупаемых на рынке. Увлекался фокусами и делал различные ящики, в которых предметы то появлялись, то исчезали.

Поверив в способности сына, Эдуард Игнатьевич отправил его поступать в Высшее техническое училище (ныне МГТУ им. Баумана), снабдив сопроводительным письмом к своему знакомому. Однако тот письмо потерял и в училище не поступил. Продолжил образование самостоятельно. Перебиваясь буквально с хлеба на воду (отец присылал 10 рублей в месяц), принялся упорно заниматься. «Кроме воды и чёрного хлеба у меня тогда ничего не было. Каждые три дня я ходил в булочную и покупал там на 9 копеек хлеба. Таким образом, я проживал в месяц 90 копеек. Для экономии средств, передвигался по Москве только пешком. Все деньги тратил на книги, приборы и химические препараты. Ежедневно с десяти утра и до четырёх часов дня я занимался в единственной бесплатной Чертковской публичной библиотеке. Там встретился с основоположником русского космизма Николаем Фёдоровичем Фёдоровым, работавшим помощником библиотекаря. Он давал мне запрещённые книги. Потом оказалось, что это известный аскет, друг Толстого, изумительный философ и скромник. Он раздавал всё свое крохотное жалование беднякам. Теперь я вижу, что он и меня хотел сделать своим пансионером, но это ему не удалось: я чересчур дичился. Однако Фёдоров заменил мне роту университетских профессоров».

«Признаться, Михаил, я сам удивляюсь дедовой фанатичной собранности, - рассказывал мне его внук Алексей. - Ведь молодой же человек, а кругом соблазнительная Москва – «конфетки–бараночки, гимназистки румяные»… Однако он, словно какой-то неведомой силой заведённый, с утра - в библиотеку. Первым делом – точные и естественные науки, требовавшие сосредоточенности и ясности ума. Он же без чей-либо помощи освоил университетскую программу, изучил дифференциальное и интегральное исчисление, высшую алгебру, аналитическую и сферическую геометрию, астрономию, механику, химию! Во второй половине дня переключался на материал попроще: беллетристику и публицистику. Изучал «толстые» журналы, где публиковались как обзорные научные статьи, так и публицистические. Увлечённо читал Шекспира, Льва Толстого, Тургенева, восхищался статьями Дмитрия Писарева: «Он заставлял меня дрожать от радости и счастья. В нём я видел тогда своё второе „Я“».

После Москвы жизнь тоже не баловала деда. Вернувшись в Вятку, он занимался репетиторством, давал частные уроки. Ухудшилось зрение от чрезмерного напряжения. Дед стал носить очки.

В это же время умирает его младший любимый брат Игнатий. Не успела ещё зажить эта рана, как случается тяжелейшая ссора с отцом - Эдуардом Игнатьевичем. Они разошлись и больше уже никогда не виделись».

Осенью 1879 года Константин Циолковский держал экзамен экстерном на уездного учителя математики. Как «самоучке», ему пришлось сдавать, как говорится, все по «полной программе» — не только сам предмет, но и грамматику, катехизис, богослужение и прочие обязательные дисциплины. Этими предметами он никогда не интересовался, но сумел подготовиться за короткое время. Успешно сдав экзамен, Циолковский получил направление от Министерства просвещения в Боровск. Там он жил и преподавал 12 лет, создал семью. В это же время начались его контакты с Российским научным сообществом, вышли первые научные труды: «Графическое изображение ощущений» и «Теория газов».

Второй работы не сохранилось, зато есть на неё отзыв профессора П.П. Фан-дер-Флита: «Хотя статья сама по себе не представляет ничего нового и выводы в ней не вполне точны, тем не менее, она обнаруживает в авторе большие способности и трудолюбие, так как автор не воспитывался в учебном заведении и своими знаниями обязан исключительно самому себе. Ввиду этого желательно содействовать дальнейшему самообразованию автора, ходатайствовать о его переводе в такой город, в котором он мог бы заниматься научными пособиями».

Такое же мнение о недюжинных способностях Циолковского выказало и Российское научное общество, что подтверждается специальным письмом. Оно есть в музее. На это письмо Циолковский даже не ответил! Сам потом сокрушался: «Господи, каким же я был диким и неопытным!» В нём действительно сочетались, с одной стороны, фантастическая умственная изобретательность, а с другой - неприспособленность к элементарным ситуациям, неумение общаться с коллегами, с представителями научного мира. «Всё это потому, - признавался он своему дневнику, - что я с отрочества изуродован глухотой, а с юности слепотой. И потому инстинктивно сторонился людей».

Кстати, следующая работа Циолковского «Свободное пространство» как раз и была написана в форме дневника. Повествование ведётся от имени наблюдателя, находящегося в свободном безвоздушном пространстве и не испытывающем действия сил притяжения и сопротивления.

Циолковский описывает ощущения такого наблюдателя, его возможности и ограничения в передвижении и манипуляции с различными объектами. Он анализирует поведение газов и жидкостей в «свободном пространстве», функционирование различных приборов, физиологию живых организмов — растений и животных. Главным результатом этой работы можно считать впервые сформулированный Циолковским принцип о единственно возможном методе передвижения в «свободном пространстве» — реактивном движении. До него подобных выводов никто не делал.

Однако главной проблемой, занимавшей Циолковского во время пребывания в Боровске, была теория аэростатов. Он задался целью разработать металлический управляемый аэростат. В то время летательные аппараты во всём мире делались из прорезиненной ткани. Она быстро изнашивалась. Кроме того, из-за проницаемости ткани водород, которым тогда наполняли аэростаты, улетучивался, а внутрь оболочки проникал воздух. Образовывался гремучий газ. Достаточно было случайной искры, и происходил взрыв. Циолковский разработал аэростат собственной конструкции, результатом чего стало объёмистое сочинение «Теория и опыт аэростата, имеющего в горизонтальном направлении удлинённую форму». В это время его посетил П.М. Голубицкий, известный изобретатель в области телефонии. Предложил Циолковскому поехать с ним в Москву, чтобы представиться знаменитой Софье Ковалевской, приехавшей ненадолго из Стокгольма. Однако Циолковский, по собственному признанию, не решился принять предложение: «Моё убожество и происходящая от этого дикость помешали мне в этом. Я не поехал. Может быть, это к лучшему».

Меж тем многолетние мытарства по пробиванию металлического аэростата закончились полным провалом. Хотя «цена вопроса» - в это даже трудно поверить – была, по тем временам, смехотворной – 300 рублей.

Немудрено, что после такой удручающей неудачи Константин Эдуардович ушёл в мир фантастики, написав своё первое научно-фантастическое произведение «На Луне».

Повесть во многом продолжает тему «Свободного пространства», которая теперь облечена в художественную форму, имеет законченный, хотя и очень условный, сюжет. Она отличается убедительностью, наличием многочисленных деталей и подробностей, написана богатым литературным языком. Но куда как важнее, что в повести рассказывается о предполагаемом поведении газов и жидкостей, измерительных приборов. Описаны особенности физических явлений: нагрева и охлаждения поверхностей, испарения и кипения жидкостей, горения и взрывов. Циолковский делает ряд намеренных допущений для того, чтобы продемонстрировать лунные реалии.

«Чем ещё примечательна жизнь Циолковских в Боровске? У них родилось четверо детей и столько раз пришлось переезжать из одного дома в другой. Жили бедно, но как утверждал дедушка: «в заплатах не ходили и никогда не голодали».

Весной 1887 года, в день возвращения Циолковского из Москвы, где он делал доклад о металлическом дирижабле собственной конструкции, в его доме случился пожар, в котором погибли рукописи, модели, чертежи, библиотека, а также всё имущество, за исключением швейной машинки, которую удалось выбросить через окно во двор. Это был тяжелейший удар для Константина Эдуардовича, свои мысли и чувства он выразил в рукописи «Молитва». А через два года разлилась река Протва, и дом Циолковских был затоплен. Снова пострадали записи и книги.

«С некоторыми жителями города у дедушки сложились приятельские и даже дружеские отношения. Но для большинства сослуживцев и горожан он всё же был как бы не от мира сего - чудаком. В училище никогда не брал «дань» с нерадивых учеников, не давал платных дополнительных уроков, по всем вопросам имел собственное мнение, не принимал участия в застольях и гулянках и сам никогда ничего не праздновал, держался обособленно, был малообщительным и нелюдимым. За все эти «странности» коллеги прозвали его Желябкой и регулярно «подозревали в том, чего не было». «Сумасшедший изобретатель» мешал и раздражал. На него несколько раз доносили. Да и как, в самом деле, можно было относиться к человеку, который разъезжал по реке на санях… с парусом! А по Протве, как по улице, двигались санные обозы, и лошади страшно пугались. Возницы матерились, а дед-то никого и ничего не слышал.

Короче, пришлось Циолковским перебраться в Калугу. Тот переезд ознаменовался рождением моей матери Марии. В этом городе дед со своей семьёй прожил всю оставшуюся жизнь.

Он преподавал арифметику и геометрию в Калужском уездном училище. Вёл также уроки физики в епархиальном женском училище. В Калуге написал свои главные труды по космонавтике, теории реактивного движения, космической биологии и медицине. Здесь же он сформулировал свою философию монизма, выстроил модель идеального общества будущего. Дело всё в том, что в 1921 году советское правительство назначило Циолковскому персональную пожизненную пенсию, что позволило заниматься исключительно исследованиями, распространением своих идей и реализацией всевозможных проектов. В Калуге у Константина Эдуардовича родились сын и две дочери. Однако из семи детей пятеро умерли ещё при жизни учёного.

У себя дома дед построил специальную установку, которая позволяла измерять некоторые аэродинамические показатели летательных аппаратов. Поскольку Физико-химическое общество не выделило ни копейки на его эксперименты, ученому пришлось использовать семейные средства для проведения исследований. Ты не поверишь, но дед на свои сбережения построил более 100 экспериментальных моделей и протестировал их. Через некоторое время общество все-таки обратило внимание на калужского гения и выделило ему финансовую поддержку — 470 рублей, на которые Циолковский построил новую, усовершенствованную установку — «воздуходувку». Тогда же была написана книга «Грезы о земле и небе», а через год вышла статья о других мирах, разумных существах с иных планет и об общении землян с ними. Наконец, Константин Эдуардович написал и свой главный труд «Исследование мировых пространств реактивными приборами». В нём была вычислена работа по преодолению силы земного тяготения, определена скорость, необходимая для выхода аппарата в Солнечную систему («вторая космическая скорость») и время полета. На этот раз мир признал Циолковского как первого и главного космического теоретика».

К 1929 году Константин Эдуардович решает и такой практический вопрос: как, сколько нужно взять топлива в ракету, чтобы получить скорость отрыва и покинуть Землю. Выяснилось, что конечная скорость ракеты зависит от скорости вытекающих из неё газов и от того, во сколько раз вес топлива превышает вес пустой ракеты. В ракетостроении им предложены: газовые рули (из графита) для управления полётом ракеты и изменения траектории движения её центра масс; использование компонентов топлива для охлаждения внешней оболочки космического аппарата (во время входа в атмосферу Земли), стенок камеры сгорания и сопла; насосная система подачи компонентов топлива; оптимальные траектории спуска космического аппарата при возвращении из космоса и многое другое. В качестве ракетных топлив Циолковский исследовал большое число различных окислителей и горючих; рекомендовал топливные пары: жидкие кислород с водородом, кислород с углеводородами. Много и плодотворно работал над созданием теории полёта реактивных самолётов, изобрёл свою схему газотурбинного двигателя. В 1927 году опубликовал теорию и схему поезда на воздушной подушке. Он первый предложил «выдвигающиеся внизу корпуса» шасси.

Всего же у деда насчитывается свыше 400 трудов по самым различным проблемам естествознания и, конечно, по освоению космоса. Да что там говорить, если им написана работа «Происхождение музыки и её сущность». При его-то полной глухоте!

…Сохранилась переписка Константина Эдуардовича с одним из талантливейших «поэтов Мысли» своего времени, ищущем гармонию мироздания — Николаем Алексеевичем Заболоцким. Он писал Циолковскому: «Ваши мысли о будущем Земли, человечества, животных и растений глубоко волнуют меня, и они очень близки мне. В моих ненапечатанных поэмах и стихах я, как мог, разрешал их». Заболоцкий рассказывал калужскому самородку о тяготах собственных поисков, направленных на благо человечества: «Одно дело знать, а другое — чувствовать. Консервативное чувство, воспитанное в нас веками, цепляется за наше сознание и мешает ему двигаться вперёд». Натурфилософские изыскания Циолковского наложили на творчество этого автора крайне весомый отпечаток.

…За шесть дней до своей смерти, 13 сентября 1935 года, К.Э. Циолковский писал И.В. Сталину: «До революции моя мечта не могла осуществиться. Лишь Октябрь принёс признание трудам самоучки: лишь советская власть и партия Ленина-Сталина оказали мне действенную помощь. Я почувствовал любовь народных масс, и это давало мне силы продолжать работу, уже будучи больным. Все свои труды по авиации, ракетоплаванию и межпланетным сообщениям передаю партии большевиков и советской власти — подлинным руководителям прогресса человеческой культуры. Уверен, что они успешно закончат мои труды».

«Как ты понимаешь, это письмо сейчас не выставишь в нашу музейную экспозицию. Но оно было. Из песни, как говорится, слов не выбросишь…», - сказал мне тогда Алексей.

***

В 1954 году АН СССР учредила золотую медаль им. К.Э. Циолковского «3а выдающиеся работы в области межпланетных сообщений».

В Калуге, Москве, Рязани, Долгопрудном сооружены памятники учёному; созданы мемориальные дома-музеи в Калуге, в Боровске, в Кирове; его имя носят Государственный музей истории космонавтики и педагогический институт (ныне Калужский государственный университет), школа в Калуге, Московский авиационно-технологический институт. Именем Циолковского назван кратер на Луне и малая планета 1590 Tsiolkovskaja. В Москве, Санкт-Петербурге, Липецке, Тюмени, Кирове, Рязани, Воронеже, а также во многих других населённых пунктах есть улицы его имени. В Калуге, начиная с 1966 года, проводятся Научные чтения памяти К.Э. Циолковского. В 1991 году учреждена Академия космонавтики им. К.Э. Циолковского. 31 января 2002 года учреждён Знак Циолковского — высшая ведомственная награда Федерального космического агентства. В год 150-летия со дня рождения учёного-самоучки грузовому кораблю «Прогресс М-61» было присвоено имя «Константин Циолковский». В феврале 2008 года Циолковскому присуждена медаль «Символ Науки», «за создание истока всех проектов освоения человеком новых пространств в Космосе». В СССР и Казахстане были выпущены пять почтовых марок, посвященных Циолковскому. Один из самолётов Airbus A321 компании Аэрофлот носит имя Циолковского. В 1987 году выпущена памятная монета 1 рубль.

В художественных кинофильмах образ Циолковского воплощали: Г. Соловьев («Дорога к звездам»), Ю. Кольцов («Человек с планеты Земля»), И. Смоктуновский («Укрощение огня»), Е. Евтушенко («Взлёт»), С. Юрский («Королёв»). Александр Беляев, вдохновленный гением Константина Эдуардовича, написал научно-фантастический роман «Звезда КЭЦ», в котором находят отражение многие идеи изобретателя. А в самом заголовке легко прочитывается зашифрованное «Константин Эдуардович Циолковский».