Пейзаж после бомбардировки

Ровно десять лет назад произошло событие, которое имело и в дальнейшем будет иметь значительные международные последствия. Без одобрения Совета Безопасности ООН военно-политический блок НАТО самостоятельно принял решение и начал военную агрессию против международно-признанной страны в центре Европы. Это был первый случай применения силы со стороны НАТО не под маской «миротворческих» операций, а как военно-политического блока.

Целью бомбардировок было свержение режима Слободана Милошевича, поводом – нарушение прав человека в южной провинции Сербии – Косово и Метохии. Незадолго до этого, осенью 1998 года сербская полиция завершила антитеррористическую операцию в крае и поставила под угрозу полного уничтожения террористическую «Освободительную армию Косова» - союзника НАТО в крае. В результате неудачи переговоров в Рамбуйе руководство США пришло к выводу, что для достижения их целей дипломатического давления на Сербию будет недостаточно. Поэтому была организована провокация в Рачаке, где в ходе антитеррористической операции погибли несколько боевиков ОВК. Трупы погибших боевиков были переодеты в гражданскую одежду и представлены «международным экспертам» как свидетельство геноцида мирного населения. Несмотря на то, что некоторые эксперты ясно осознавали несовпадение пулевых отверстий на одежде и на прижизненных ранах, случай в Рачаке был использован в качестве нового Глейвица. Это была уже не первая кровавая целевая провокация, примененная западными спецслужбами для достижения своих целей. Похожий прием был использован 28 августа 1995 года, кода на рынке Маркале в мусульманском городе Сараево был взорван фугас, убивший 37 и ранивший 90 человек. Этот взрыв назвали «минометным обстрелом со стороны сербов», после чего начали наносить ракетно-бомбовые удары по позициям боснийских сербов, что привело к капитуляции Республики Сербской и подписанию Дейтонского мирного договора.  

Однако тогда в Боснии действия НАТО прикрывались формулировкой - «миротворческие усилия». Помощь в этом камуфлировании оказывали и российские миротворцы, пользовавшиеся логистикой НАТО.

В 1999 году ситуация начала меняться, и Запад уже не мог так легко получить маску миротворцев, которую ранее любезно предоставляла США безоговорочная козыревская поддержка в СБ ООН.

Бомбардировки территории Сербии продолжались 11 недель. Согласно современным официальным сербским данным, погибли 1.002 военных и полицейских и 2.500 гражданских, среди последних было 89 детей. Всего было ранено около 12.500 человек. Больше всего погибших было в результате бомбовых ударов по пассажирскому поезду у местечка Грделицы и автобусу у села Лужани, в результате уничтожения ракетой здания Радио и телевидения Сербии в Белграде, в результате бомбардировки города Ниш и местечка Сурдулицы. Больше всего одновременно погибших было в Косово, когда авиация НАТО разбомбила колонну беженцев в районе Призрена, в результате чего погибли 87 человек.  

Общая сумма материальных потерь страны составила 30 миллиардов долларов. Всего в результате 2.300 ракетно-бомбовых ударов были полностью уничтожены 148 зданий и 62 моста. Кроме того, частично разрушены 300 школ, больниц и других общественных зданий, а также 176 исторических памятников. В результате бомбардировок в южной части Сербии произошел массовый исход гражданского населения из Косово и Метохии, сотни тысяч беженцев-албанцев бежали в Македонию и Албанию, а сербов – в Сербию и Черногорию.  

Стоит отметить, что за все время боев авиация НАТО потеряла 2 самолета и несколько беспилотных аппаратов. Несколько натовских самолетов, поврежденных сербскими силами ПВО, приземлились на базах в Хорватии, Боснии и Венгрии. Сухопутные войска югославской армии отражали попытки проникновения в Косово албанских боевиков, активно поддерживавшихся артиллерией и авиацией НАТО. Кроме того, югославская армия занималась «сохранением себя и своей техники от воздушных ударов» и не переходила границ Сербии, сдерживаемая приказами С.Милошевича. Режим С.Милошевича не пожелал расстаться с идеалами интернационального («югославского») патриотизма и коммунизма и даже в дни жестоких бомбардировок избегал националистической риторики, пытаясь оживить патриотизм демонстрацией многочисленных «партизанских» фильмов о Второй мировой войне. Когда после 11 недель бомбардировок НАТО пригрозило перейти в сухопутное наступление по всей линии границ Сербии, Слободан Милошевич решил подписать капитуляцию, надеясь сохранить власть в усеченной Сербии. Подписанный по его приказу в Македонии в городке Куманово так называемый «военно-технический договор» 9 июня 1999 года обозначил конец воздушной агрессии НАТО.  

В результате подписания Кумановского договора южная часть Сербии была оккупирована войсками НАТО, которые создали там крупнейшую военную базу в Европе. Самому Милошевичу, пытавшемуся путем капитуляции сохранить режим личной власти, не удалось спасти от краха ни себя, ни свой режим. После весны 1999 года он как политик превратился в «легкую мишень» для всех - прозападная часть общества винила его за то, что он довел страну до столкновения с НАТО (не капитулировал ранее), сербские националисты упрекали за капитуляцию и предательство Косово. Добившая Милошевича «экспресс-революция» 5 октября 2000 года завершила начатое весной 1999 года. Ближайшие соратники Милошевича, привыкшие к политике компромиссов (компромисс в Хорватии и сдача Сербской Краины, компромисс в Боснии и сдача Республики Сербской, компромисс в Черногории и сдача там униониста Момира Булатовича, компромисс в Куманово и сдача Косово), в октябре 2000 г. пошли на компромисс и сдали… собственного шефа.  

* * *  

С тех пор минуло 10 лет. Милошевич погиб в застенках Схевингена, а его семья скрывается за рубежом. Представителей военной верхушки, пошедших на компромисс в 2000-м, тоже сдали в Схевинген, где они получили длительные сроки тюремного заключения. После антисербских погромов 2004 года большая часть Косово стала моноэтнической, и Запад создал в Косово марионеточное «независимое государство», признанное большинством стран-членов НАТО.

В самой Сербии у власти оказалась партия, лидер которой весной 1999 г. нашел прибежище на Западе и давал положительные оценки действиям НАТО в Югославии.

Решающую поддержку в победе на выборах и в формировании кабинета этой партии оказала партия покойного Слободана Милошевича, которая, благодаря этому, получила третий по значимости министерский портфель – министра внутренних дел.  

Десятилетие со дня событий весны 1999 года стало поводом подвести итоги прошедших лет. В положительный баланс стоит записать то, что за прошедшие 10 лет Сербия вышла из международной изоляции и перестала быть страной-изгоем. Доходы ее среднестатистического гражданина в валютном эквиваленте выросли в 5-10 раз. Хотя бесплатное образование стало крайне ограниченным, студенты получают легко нострифицируемые дипломы, т.к. учебный процесс приведен в соответствие с Болонскими нормами. В стране подешевел Интернет, открылись сетевые магазины «Метро» и «Маркс и Спенсер».  

С другой стороны, Косово и Черногория стали «заграницей», на пути к этому находится и Воеводина. Некогда мощная армия превратилась в небольшое формирование, в котором всего 4470 офицеров, 7800 унтер-офицеров, 4200 рядовых-контрактников и около 7200 рядовых-срочников. Даже в оккупированной Сербии времен Второй мировой войны немцы разрешили создать более многочисленную армию, в которой тогда было 23.000 человек, вооруженных боевым оружием. В Болгарии, сопоставимой с Сербией по размерам территории и по численности населения, вооруженные силы в два раза больше (около 50.000 тысяч). Параллельно с сокращением вооруженных сил раздувалась армия чиновников. Если в 2000 году правительство М.Марьяновича имело 8.100 служащих, то в данное время их число возросло до 28.000, если первый кабинет после реформ 5 октября состоял из 17 министров, то сейчас в Сербии образовалось целых 26 министерских портфелей. Коррупция в здравоохранении, правоохранительных органах и образовании превратилась в системную проблему, которую по мнению экспертов можно решить только путем частичного демонтажа существующих организаций.  

В результате тотальной приватизации были приватизированы практически все крупные предприятия, приносившие доход. Остались только телефонная компания - монополист «Телеком» и монополист в области электроэнергии «Электропривреда». Точная сумма прибыли от приватизации не опубликована, неизвестно также, куда, кроме выплат зарплат и пенсий, были потрачены полученные средства. Слабый приток капитальных инвестиций в промышленность с открытием рынка для западной продукции привел к тому, что сербская промышленность за последние десять лет оказалась в крайне тяжелом состоянии. Даже приносившие доход предприятия, добитые всемирным экономическим кризисом, стоят на грани банкротства. В наиболее критической ситуации оказались базовые отрасли - металлургия и машиностроение.  

В результате несбалансированной закупочной политики впервые за последние сто лет в тяжелейшей ситуации оказалось сербское сельское хозяйство. Переход в руки одной компании всех торговых сетей Сербии привел к монополизму компании «Дельта» в области торговли продуктами. В Сербии стали в изобилии продаваться новозеландская баранина и бразильские яблоки, а цены на продовольствие сравнялись с соседней Хорватией и Венгрией, где доходы граждан раза в два выше, чем в Сербии. В Македонии и Боснии, где доходы населения сравнимы с сербскими, сумели сохранить куда меньшие цены на продовольствие. В результате сложившейся монополии в перерабатывающей молочной индустрии и переработке комбикормов, сербское село, и без того подточенное негативными демографическими процессами, оказалось в ситуации нерентабельности животноводческого, зернового и овощеводческого производства.

Парадокс, но процветавшее не только во времена Тито, но и в годы правления Милошевича сербское сельское хозяйство оказалось на грани катастрофы.

Это привело к началу необратимого процесса депопуляции не только в районах Южной Сербии, но даже в Западной и центральной Сербии. В сложившихся условиях фактически можно назвать благом отделение Косово, албанские жители которого испытывают реальный дискомфорт из-за перенаселения, т.к., если бы не граница, сербы стали бы меньшинством и в сельских районах Южной Сербии, а албанские села распространились бы до Крушевца.  

В отрицательный баланс стоит записать и то, что, несмотря на десять лет «демократического правления», Сербия так и не смогла получить не только официального признания как кандидата в члены ЕС, но и безвизового статуса в шенгенской зоне. Это особенно обидно для Сербии, если учесть, что ее соседи - Болгария, Румыния, Венгрия и Хорватия - уже получили такой статус. Более того, канцлер Германии Ангела Меркель 16 марта 2009 года открыто признала, что на прием в ЕС в ближайшее время может рассчитывать только Хорватия, а Сербия, Черногория и Босния должны будут ждать.  

* * * *  

Вышеприведенный баланс десятилетия после поражения Сербии в войне с НАТО не будет полным, если не вспомнить изменения в высших эшелонах демократии в Сербии. Конечно, наиболее очевидным стало коррумпирование и дезавуирование лидеров оппозиционных партий. Лидеры главных оппозиционеров – радикалов польстились на финансовые обещания сербских олигархов и развалили радикальную партию. Социалисты и вовсе вошли в союз с «демократами» и официально заявили, что их сближает скорбь по недавно потерянным лидерам партии (застреленному З.Джинджичу и погибшему в Схевингене С.Милошевичу).  

Однако внутренние процессы мутации начались и в наиболее влиятельном субъекте современной сербской политики – в Демократической партии. Интересно, что эти «зачатки нового» в Демократической партии были зафиксированы уже в последних дневниковых записях покойного Зорана Джинджича, недавно переданных вдовой покойного в Архив Сербии.  

Незадолго до смерти премьер с горечью констатировал, что опыт «других стран показывает, что нельзя опираться только на поддержку извне». По мнению Джинджича, выраженному в тех же записях, было необходимо «составить стратегию автономного развития, в основном опираясь на план активизации собственных ресурсов развития». Этот план должен был «подразумевать индивидуальную концепцию без опоры на глобальные тенденции (евроинтеграция и тому подобное)… Необходима карта экспортных рынков… Необходимы целевые вмешательства. Например, арабский, южноамериканский рынок, отдельные далекие страны (Ливия, Куба) могут послужить спасательной лодкой, которая перевезет нас на берег конкурентной способности модернизации». Еще более категорично незадолго до своей гибели З.Джинджич выразился в письме на имя президента России В.Путина. В этом письме (также переданном Архиву Сербии среди остальных бумаг покойного) было ясно выражено стремление премьера Сербии отстаивать права Сербии в Косово всеми доступными дипломатическими средствами.

Эта внезапная перемена по отношению к Косово имела место и в открытой риторике Джинджича в его переговорах с западными политиками, с чем некоторые и связывают скрытые пружины его насильственной смерти.

Интересно, что именно Джинджич ввел в образовательную систему Сербии Закон Божий. Кстати говоря, после этого Русская православная церковь стала единственной православной церковью, не имеющей возможности институционально участвовать в образовании школьников.  

Подобное «врастание в почву» стало типичным для «наследников сербского Октября» и в дальнейшем. Реально этот процесс изменений начался при премьере Сербии В.Коштунице, который в октябре 2000 г. был кандидатом от «демократической оппозиции Сербии», а к осени 2007 г. сформулировал доктрину о военном нейтралитете Сербии и категорической невозможности ее интеграции в НАТО. После того, как партия Коштуницы потерпела поражение на выборах в результате неудовлетворенности избирателей своим материальным положением, знамя «преображения демократического лагеря» неожиданно подхватила пришедшая к власти Демократическая партия. Продажа Нефтегазовой индустрии не австро-венгерским нефтеперерабатывающим фирмам, а Газпрому, снятие с поста начальника Генерального штаба (военного «номер один») прямого ставленника Запада генерала Здравка Поноша, поддержка Республике Сербской и зримое улучшение в последнее время международных отношений с Россией свидетельствует о развитии этого процесса внутренних изменений.  

О том же свидетельствуют и недавние интервью министра обороны Сербии Д.Шутановца и министра иностранных дел Сербии В.Еремича. Шутановац констатировал в интервью агентству Бета от 23 марта 2009, что Сербия является единственной страной, желающей войти в НАТО, но не имеющей возможности параллельно двигаться к НАТО. Кроме того, он признал, что Сербия имеет худшие отношения с НАТО в регионе.

Еще более открытое интервью дал молодой сербский министр иностранных дел, которого иностранные (западные) дипломаты уже несколько раз критиковали за твердость, терминологию и определения, свойственные, по их мнению, временам С. Милошевича.

Еремич в интервью газете «Блиц» от 1 февраля 2009 года заявил, что «Сербия имеет куда более близкие отношения с Россией, нежели чем с США. Между нами (Сербией) и Россией не существует ни одного открытого вопроса, в то время как с Вашингтоном у нас несогласие по вопросу о будущем статусе Косово и Метохии… В защите территориальной целостности страны Россия оказывает нам (Сербии) неограниченную поддержку на всех международных форумах, и, прежде всего, в Совете Безопасности, и мы эту поддержку исключительно ценим».  

Тенденция внутренних изменений в Демократической партии становится еще более ясной при анализе высказываний сербских политиков и СМИ, находящихся в прямой (не отрицаемой) финансовой зависимости от западных фондов (медиахолдинг «Б-92», Либерально-демократическая партия, партия «Г-17»). Терминология, которой они характеризуют находящуюся у власти партию Б.Тадича и выдвигаемые обвинения в измене идеалам «сербского октября» (2000 года) не только соответствует их постепенному вытеснению на периферию политической жизни страны, но и отражают реальные сдвиги.  

Естественно, что процессы «преображения демократической власти» не являются лишь следствием внутренних устремлений самих сербских лидеров. Важную роль в этом играет несговорчивость и давление Запада, не желающего прижать «к кормящей груди» «блудного сына» из Белграда. Но наиболее важную роль, по нашему мнению, играет внутренняя радикализация сербского общества. Накал «любви к западу» и ожидание золотого дождя схлынули еще в начале 2000-х.

Действия Гаагского трибунала, голландское вето на членство Сербии в ЕС, признание независимости Косово явно продемонстрировали, что, в отличие от голливудского боевика, поведение Запада по отношению к Сербии - «это не бизнес, это личное».

Не вдаваясь в причины такого подхода, отметим лишь, что в результате и среди сербов значительно усилилась неприязнь к США и НАТО. Особенно возрос уровень ксенофобии, национализма и антизападных настроений среди сербской молодежи. Недаром почти каждое многочисленное мероприятие заканчивается массовыми беспорядками в крупных городах. Но кроме кучки агрессивных подростков существует и общее давление массы. Хотя между выборами народ и безмолвствует, его настроения не могли не повлиять на внутренний настрой правящей элиты.  

Итак, за десять лет после натовских бомбардировок события, происходившие в Сербии доказали бессмысленность бомбардировки как средства изменения общественного мнения. Бомбами можно оторвать часть территории и даже привести к дестабилизации правящего режима. Но для изменения менталитета народа нужно все же нечто большее.