Северный полюс под килем (часть 4)

Мы, группа бывших подводников, идем на полюс с почти с паломнической целью – почтить память первой отечественной атомной подводной лодки К-3, которая к тому же впервые в истории России достигла макушки планеты под ледяным панцирем Арктики...

Земля Франца-Иосифа  

Пятнадцатое июля. Встали против мыса Норвегия у острова Джексона. В иллюминаторах – солнечная заснеженная равнина с видом на айсберг и крутые склоны накрытого ледниками острова. Сейчас туда вылетит судовой вертолет, и нас берут в полет. Собираемся, как молодые бойцы по тревоге: ныряем в свитера, куртки, резиновые сапоги. Плитка шоколада в качестве аварийного припаса. Хватаем кофры с аппаратурой - и на корму. Сколько ни летал на вертолетах, никак не могу привыкнуть к престранному виду этой воздушной машины – гибрид аэростата, лодки, ветряной мельницы и стрекозы. На переборке пилотской кабины – икона Валаамской Божией Матери. В салоне размещаются Лорри Декстер и его штаб, два охранника с автоматами Калашникова и мы с Андреем и Виктором. Общая задача – подготовить место для высадки «покемонов».  

Застоявшийся вертолет, освобожденный от швартовных цепей, сетей, растяжек радостно взмывает в арктическое небо. Остров Джексона надвигался, наплывал на нас всеми своими снегами и скалами. Приземлились на береговой полосе мыса Норвегия. Снега и солнце, льды и море, день чудесный, но …коварный. Вал тумана быстро шел из пролива, грозя накрыть остров, ледокол и наш вертолет…

Первыми вышли охранники с автоматами. Они передернули затворы и пошли осматривать местность, отгонять белых медведей, если они здесь окажутся.

Высаживаемся с ощущением, будто ступаем на поверхность Луны. Грунт – хорошо утрамбованный щебень, местами плитняк в разноцветных лишайниках. Иногда под ногами мягко пружинил мшистый ковер. Мы идем к гурию, насыпанному вокруг столба с дощечкой: «Здесь в каменной хижине провели зиму 1895-96 гг. Фритьоф Нансен и Яльмар Иохансен, покинув «Фрам» и достигши 86° N широты».  

На камнях лежала выбеленная солнцем медвежья кость. А где же остатки хижины? Если она была сложена из камня, то хотя бы фундамент должен был сохраниться. Но вокруг ни единого следа человеческого присутствия. Однако мы поняли, как была сложена хижина, когда сами попытались сложить ковчег для иконы Андрея Первозванного, которую решили навсегда оставить на этом острове. Плитняк – великолепный строительный материал. Почти древние плинфы – плоский кирпичи, а вместо цемента сгодится и глина, ее тут немало. Вместо крыши Нансен с Иоханесеном натянули медвежью шкуру. На пол, наверное, тоже что-то постелили. Так и зимовали. Здесь, на ЗФИ, треть года метут метели, но зато летом можно наблюдать миражи и рефракции, когда удаленные предметы становятся не в меру большими.  

Снега на дальних взгорбьях сияют шелковым отливом. Смотришь вокруг и понимаешь - такой была Земля после ледникового периода. Ледо-снежно-каменная пустыня. Подобная тишина бывает только в снегах. Все звуки выморожены.  

Месть за «Титаник»  

Следующая наша стоянка намечена у острова Гукера в бухте Тихой. Лидер «Кварка» Лорри Декстер удручен, его подопечные жалуются: мало впечатлений, куда-то запропали белые медведи, нечего фотографировать. За что платили такие огромные деньги? Мне искренне жаль Декстера. Этот весьма немолодой человек - настоящий полярник, человек из племени первопроходцев. Выживал в Арктике и Антарктике, а вот теперь надо развлекать «покемонов». Капитан Валентин Давыдянц (на фото) прекрасно понимает его незавидное положение и идет ему навстречу.  

- Сейчас устроим им шоу. Вон видите айсберг? Будем играть в «Титаника».  

Лорри воспрянул духом.

По трансляции на четырех языках прозвучало объявление о том, что ледокол намерен таранить айсберг.

 Туристы высыпали на палубу с фотокамерами. Мы тоже выбираемся на прожекторную площадку. Ледяная гора быстро приближалась. Месть за «Титаник» - это, конечно, прикольно и ледокольно… Броневой форштевень, наверняка, выдержит, но от удара могут встряхнуться многие механизмы… Неужели и в самом деле долбанет? Похоже, что да. Тогда надо убрать людей с бака, они же не устоят на ногах, да и глыбы льда по палубе разлетятся… Давыдянц за минуты до неизбежного, казалось бы, тарана мастерски сбрасывает ход, и нос ледокола мягко упирается в айсберг. Все равно публика в восторге.  

За айсбергом открывается мыс Седова, а за ним природное чудо света – 82-метровая скала Рубини из красного базальта. Знал бы итальянский тенор из Ла Скалы, какую великолепную скалу в его честь назовут его обожатели. На карнизах утеса галдит обширный птичий базар. Точь-в-точь оперный зал перед началом действа. Наверное, здесь и родилась любимая ледокольная байка, которую я слышал в разных пересказах:  

- Стоим мы у птичьего базара, «покемоны» фотографируют. Надо уходить. А старпом молодой был, все делал по инструкции. Раз уходим, надо гудок давать. Ну и дал… Тысячи птиц взлетели в небо и на туристов обрушился «дождь». Два дня отмывали потом свои аппараты и куртки.  

И еще одна байка, услышанная в ходовой рубке:  

- Один капитан во все рейсы брал с собой отвратную буфетчицу – неряшливую, толстую, ленивую. Его много раз уговаривали списать ее на берег. Он стоял за нее горой: не трогать! Потом как-то признался: «У нее такая же редкая группа крови, как и у меня – четвертая резус. Это моя резервная бочка крови».  

Гуманист, однако. И еще один флотский афоризм, который весьма популярен в кают-компании: «тельняшка на животе никогда не лопнет». Это в утешение тем, кто мечтает похудеть на ледоколе. Кормят здесь отменно. 

Птичий мегаполис – единственный источник шума в этом бело-синем безмолвии. Уходим от скалы Рубини без гудков. Льдины редкого битого льда круглы и похожи на листья огромных кувшинок. Метрах в ста лежит морж в позе русалки и равнодушно смотрит на самый большой в мире атомный ледокол, на суету папарацци. Повернулся к видеокамерам спиной и стал лениво чесаться. Потом появился такой же равнодушный к мирской славе белый медведь, скорее даже желтоватый, чем белый, и тут же затрусил по своим неотложным медвежьим делам.  

Танки клопов не давят, но атомные ледоколы за медведями гоняются.

 Сам видел. Возить туристов на судах такого класса, как наше – все равно, что карьерным самосвалам работать в такси. Но что делать? Надо же деньги на ядерное топливо зарабатывать. Уран подорожал.  

Из-под скул «Победы» выскакивали утки, и, бия по воде крылами, уносились, оставляя за собой глиссерные следы.  

Бухта Тихая – одно из самых обжитых мест безлюдного архипелага со времен Георгия Седова, который зимовал здесь перед броском к полюсу. Название ее обманчиво, точнее было бы сказать – бухта Коварная. Лоция предупреждает: «При стоянке на якоре в бухте Тихая необходимо постоянно наблюдать за движением льда, особенно айсбергов… Ледокольный пароход «Седов» 6.08.1929 г. напором льда, длившегося не менее 2 минут, был выжат на окаймляющую берег отмель. Сняться с отмели после частичной разгрузки парохода удалось путем завода швартовов на дрейфующий мимо него айсберг».  

Право, похоже на приключения капитана Врунгеля, но ведь это факт, зафиксированный в лоции! Запрягли айсберг, и тот, как хороший буксир, стащил пароход в море. Ай да молодцы, «седовцы»!  

Долгие годы в бухте находилась полярная метеостанция. В 1995 году ее бросили, якобы за ненадобностью. Но истинная причина банальна – полярникам перекрыли финансирование.  

Вылетаем на остров вертолетом все тем же составом. Лорри Декстер, его штаб и наши автоматчики. Под брюхом Ми-8 проплывают крыши, радиомачты, обломанный ветряк, амбары, жилые домики. Сверху все так пристойно – вот-вот выбегут встречать нас полярники. Не выбегут… Первым делом шагаем по глубокому снегу к высокому деревянному кресту, поставленному в память зимовки Георгия Седова. На нем почему-то по-английски, а затем по-русски начертано: «1913-14 г. Expedition Leut. Sedova. Astronom. point. Памяти Георгия Седова. Советская экспедиция 1929 г.» Седова в этой надписи понизили в чине – на самом деле он был старшим лейтенантом, что соответствует нынешнему капитану 3 ранга. Красноречивее любых надписей говорило о здешнем климате поседевшее дерево креста, выбеленное стужей и полярным солнцем. В камнях под крестом чьи-то кости. Брошенные дома тоже напоминали скелеты, костяки жилищ. Крыши местами проломлены, чердаки занесены снегом, и в тех помещениях, куда еще можно войти, текли по отсыревшим стенам ручьи талой воды. В одной из комнат, видимо, бывшей столовой, лежали поверх шкафчика, как это принято у таежников и всех странников, пакетик соли, спички, отсыревшие, конечно, и заправленная зажигалка. В чьем-то бывшем кабинете я нашел на стене карту острова Гукера и журнал «Новый мир» за 1989 год с романом А. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Замечательное чтение под вой здешних метелей. Невольно припомнился заброшенный лагерь в устье Колымы на Зеленом мысу: покосившиеся вышки, разбитые прожекторы, покосившиеся бараки. Но там это не вызывало такого тягостного чувства, бросили лагерь, ну и слава Богу! Здесь же зимовало не одно поколение полярников. Работали, отмечали праздники, тосковали, ждали суда с Большой земли… Здесь даже не станция – целый поселок из дюжины домов, баня, слесарная мастерская, ангар, дизель-генераторная… И все взломано, распахнуто, обезжизнено…

Эдакий малый арктический Чернобыль, точнее брошенный город Припять, жутковатый в своем полуразграбленном запустении.

Но ведь даже в Чернобыль уже возвращаются люди. Неужели сюда не вернутся?  

*** 

Над бухтой Тихой сияет ледниковый купол Чюрлёниса. У Севера своя архитектура: готика айсбергов, купола ледников, контрфорсы скал… Здешние острова почти все вулканического происхождения. Они и по форме напоминают как бы срезанные конусы вулканов, которые высятся в стылой тишине с величием египетских пирамид, с молчанием древних сфинксов. О, сколько бы они могли поведать, эти арктические сфинксы!  

Ну, например, о секретной операции «Кладоискатель»…  

…Великая Отечественная война была настолько великой, что не прошла и мимо Земли Франца-Иосифа. Правда, здесь не было боев, но нога оккупантов вступила и в эти глухоманные пределы. В 1942 году на Земле Александры высадилась группа немецких военных метеорологов во главе с капитаном Шатцгрубером. Секретная операция проходила под кодом «Кладоискатель». «Кладом» была информация, необходимая для долгосрочных прогнозов погоды перед началом военных операций. Со временем метеоразведка обосновалась на Земле Александры со свойственным немцам основательностью и даже комфортом. Сюда были доставлены сборные домики с хорошим утеплением, мощная радиоаппаратура, пеленгатор для радиоперехвата, баня. В одном из домиков был сложен камин. Так возникла 24-я база метеослужбы и радиоразведки кригсмарине. Она была прикрыта блиндажами круговой обороны. А несколько позже в архипелаге разместилась и секретная база по межпоходовому ремонту и снабжению подводных лодок, действовавших в Карском море. Там даже было устроено подскальное укрытие, куда могла входить подводная лодка.  

Немецкая база на ЗФИ действовала почти до конца войны. И только в 1951 году она была обнаружена советскими полярниками. В начале 60-х годов на обжитом месте возник новый поселок, который был назван в честь первого арктического летчика лейтенанта Яна Нагурского, поднимавшего здесь в воздух небольшой разборный самолет в 1914 году для поиска экспедиций Седова и Брусилова.  

Как сообщает газета «Вечерний Мурманск»:  

«На Земле Александры до 90-х годов ХХ века жизнь била ключом. Здесь располагались полярные и гидрометеорологические станции, работали ученые, находились подразделения ВВС, ПВО и пограничников. Потом в стране стало не до ЗФИ. Все полярные станции и военные базы были ликвидированы. Едва теплится жизнь на острове Хейса, где зимуют четыре работника гидрометеорологической обсерватории. Единственный, кто каким-то чудом не утратил позиции на ЗФИ, это наши пограничники из поселка Нагурское. Он стоит на земле Александры – самом западном из островов ЗФИ. Место для жизни и работы людей было выбрано удобно, на участке свободном от ледников и неподалеку от бухты Северной, где могли разгружаться суда… Расцвет поселка Нагурское пришелся на 80-е годы. Тогда в нем помимо пограничников находились сотрудники полярной станции Нагурская, геологи, зоологи, подразделения ВМФ и ПВО. После закрытия полярной станции на острове Рудольфа поселок Нагурское оказался самым северным форпостом России».  

Как жаль, что наш маршрут пролегает мимо столицы Земли Франца-Иосифа. А впрочем, и хорошо. Довольно мрачных впечатлений от полярной станции в бухте Тихой, от заброшенных и раскуроченных Гремихи, Лиинахамари, Порт-Владимира и прочих заполярных городов и поселков…  

Вот написал так, и оказался не прав. Мурманская «вечерка», устами своего корреспондента, вернувшегося из Нагурского, утверждает обратное: «Поселок состоит из двух частей. Одни из них – многочисленные заброшенные строения. Другая часть – большая строительная площадка, символ возрождения России на ЗФИ. Уже готов основной двухэтажный корпус базы на сваях, вбитых в слой вечной мерзлоты на целых 6 метров. Здание это своего рода гигантский бублик. В его центре, под куполообразным потолком разобьют зимний сад и установят мощный светильник…»  

Похоже, что Нагурское стало провозвестником возрождения русской Арктики в ХХI веке. Дай то Бог!  

* * *  

Льды после бухты Тихой кончились – море сразу поскучнело. Пролив Британский канал чист – ни льдинки. Вот что значит лето! Зимой все острова архипелага скованы льдом. Должно быть, именно здесь, в царстве вьюг и метелей, стоят ледяные чертоги Снежной Королевы. А где же еще?  

Штурман Валерий Альбанов: «Эта земля какая-то сказочная, фантастическая, почти такая же далекая от действительности, как картина. Ее странный, ненатуральный лунный цвет, правильная, как по лекалу очерченная форма совершенно не дает представления о расстоянии». Я бы добавил – и о времени тоже. Эта бесспорная и бесстрастная красота завораживает, манит, зовет остаться здесь навсегда… В позапрошлом году пожилая англичанка выбросилась из каюты в море, когда ледокол проходил мимо островов-сфинксов. У несчастной погибла в авиакатастрофе вся семья. Она решила уйти из жизни именно здесь...  

Остров счастливых встреч  

Наш последний подход – к острову Вильчека. Он на самом юге Земли Франца-Иосифа, с него, собственно и был открыт этот архипелаг. В 1873 году трехмачтовую австро-венгерскую парусно-паровую шхуну «Адмирал Тегетхоф» вынесло льдами с Новой Земли прямехонько к безымянному острову неизвестного архипелага. Хотя неизвестен он был только австро-венгерским офицерам – обер-лейтенанту Юлиусу Пайеру и лейтенанту Карлу Вейпрехту, возглавлявшим экспедицию. Зато об этих Медвежьих островах хорошо знали архангельские поморы, заходившие сюда бить зверя по пути на Грумант (Шпицберген), который лежал еще дальше, еще западней.  

«На вероятность существования «большой земли» далеко на севере между Новой Землей и островами Шпицбергена указывал в 1865 году русский морской офицер Н.Г. Шиллинг. В 1870 году ученый и революционер-анархист П.А. Кропоткин писал в обстоятельной записке по заданию Русского Географического Общества: «Только вряд ли одна группа островов Шпицбергена была бы в состоянии удержать огромные массы льда, занимающие пространство в несколько тысяч квадратных миль между Шпицбергеном и Новой Землей. Не представляет ли это обстоятельство… право думать, что между этими островами и Новой Землей находится еще неоткрытая земля, которая простирается к северу дальше Шпицбергена и удерживает льды за собой». Вот на эту-то гипотетическую для российских географов и вполне реальную для поморов землю наткнулись австрийцы 135 лет назад. Получается так, что первооткрывателем считается не тот, кто первым побывал на островах, а тот, кто первым запатентовал свое открытие, даже если оно уже было сделано другими, не столь предприимчивыми людьми.  

Так на карте полярных владений России появился огромный архипелаг, названный в честь враждебного нашему государству императора Франца-Иосифа.

 Именно он объявил войну Сербии в 1914 году. Именно с его армией воевала Россия в Первую мировую. Но если есть Земля Франца-Иосифа, то в ее составе должен быть и остров Швейка, того самого бравого солдата, которого увековечил вместе с императором Австро-Венгрии Ярослав Гашек в своей бессмертной сатире. Топонимическая загадка – никто из историков Арктики так и не смог дать внятный ответ – почему этот реликт остался на нашей карте, пережив эпоху большевистских переименований. Вычеркнули же в известные годы и Землю Императора Николая II (ныне Северная Земля), и остров Колчака и много что еще, а вот имя австро-венгерского монарха на всех картах оставили. Я противник любых переименований в угоду конъюнктуре. Я - за восстановление изначальных имен, данных островам и землям их первооткрывателями. И потому – убежден – пришла пора рассмотреть приоритет наших поморов в топонимическом творчестве.  

* * *  

Если есть в океане остров невезения, то остров Вильчека ему полная противоположность. Остров абсолютного везения. И дело даже не в том, что именно с него началось открытие Земли Франца-Иосифа. А в том, что на нем происходили удивительные встречи, встречи из разряда чудесных спасений. Два человека, добравшихся сюда со шхуны «Святая Анна», вмерзшей во льды, умиравших от усталости, болезней и холода, вдруг увидели против мыса Флора корабль под российским флагом. Они не поверили полуослепшим глазам, решили, что это арктический мираж.

Но это был реальный корабль. Назывался он «Святой мученик Фока», и командовал им не кто иной, как старший лейтенант Георгий Седов.

 Спустя год ему, увы, не случилось такого везения… А тогда были спасены штурман Валерий Альбанов и матрос Александр Конрад, которые доставили на большую землю бесценные научные материалы со сгинувшей во льдах Арктики шхуны. В память о том событии на мысе Флора стоит памятный знак. Его уже видно с борта вертолета.  

Мы высаживаемся на острове Вильчека, как раз на мысу Флора. Разметая вихрем лопастей перья чаек, вертолет плавно опускается на береговой осушке. Здесь и мхи попышнее, и трава погуще. Юг как ни как. Первым делом подходим к кресту. Читаем, не не скрывая волнения:  

«Здесь в июле 1914 г. штурман Альбанов В.И. и матрос Конрад А. Э. Экспедиции Г.Л. Брусилова встретились с экспедицией Г.Л. Седова к Северному полюсу на судне «Святой муч. Фока».  

От благодарных потомков. Русское Географическое общество. МЧС России. Мурманское морское пароходство. Июль 2005 г. Охраняется государством».  

А неподалеку еще один памятный знак – столб с табличкой на трех языках – норвежском, английском и русском: «Здесь встретились Фритьоф Нансен и Фредерик Джексон 17.06.1896 г. после дрейфа «Фрама» по Северному Ледовитому океану 1893-1896 гг. и зимовки Нансена с Яльмаром Иохансеном на о-ве Джексона. Август 1996г.».  

Ба, да тут и еще один столб! Третий памятник в честь ледокола «Ермака», который достиг этого острова во время испытательного похода в 1901 году под флагом адмирала С.О. Макарова. Прапрадедушка нашего атомохода «50 лет Победы» стоял на якоре против мыса Флора. Это был личный триумф адмирала Макарова. В первом же арктическом плавании первый в мире ледокол показал прекрасные ходовые качества. Командовал «Ермаком» капитан 2 ранга Михаил Петрович Васильев. Это был блестящий офицер и прирожденный моряк. В его честь назван мыс на ЗФИ. Через три года адмирал Макаров забрал Васильева к себе в Порт-Артур флаг-капитаном своего штаба. Оба вместе разделили горькую участь на броненосце «Петропавловск» - погибли при взрыве в морской пучине. Далека Земля Франца-Иосифа от Порт-Артура, но от судьбы не уйдешь.  

«Мишка» на Севере  

Это не конфета. Это вертолет Ми-8. У его командира Евгения Зюзина, как и у капитана ледокола, на погонах четыре шеврона. Пусть и не большое воздушное судно, но все равно полноправный корабль. Знакомимся, наконец, с нашими пилотами. Они обитают в корме жилой палубы. Командир – пилот 1 класса Евгений Зюзин, пилот-инструктор Вадим Иванов, бортмеханик Евгений Чабанюк. Отважные парни! Летать в Арктике да еще на вертолете… Впрочем, Ми-8 зарекомендовал себя в высоких широтах как наиболее пригодный для здешних условий винтокрыл. С его характеристик и начался наш разговор:  

- Главное преимущество, - говорит Евгений Зюзин, - машина неангарного хранения. Дюраль с солью не дружит, соль и море убивают вертолеты. А этот, как ишак – конюшни не требует. Сами видели, какая вибрация на юте. Наш же стоит в любую тряску, в любую качку на всех ветрах. Только балка ходуном ходит. Но у Ми-8 шестикратный запас прочности. Это еще от СССР осталось. Берем на борт аж двадцать человек пассажиров, грузы возим как в салоне, так и на подвесе. Классическая машина! Вся Азия на ней летает – Индия, Китай, Корея. Да и канадцы похваливают.  

Евгений Зюзин – харьковчанин. Питомец единственного в былом СССР гражданского вертолетного училища в Кременчуге. Летал в Якутии (Нюрбинский авиаотряд) с геологами, нефтяниками. В новые времена «возил» новых русских и интуристов на элитную сибирскую рыбалку в низовьях Енисея и Оби. Забрасывал экскурсантов в заброшенные лагеря ГУЛАГа. Перебывал почти на всех арктических островах, в том числе и на острове Жохове. Обеспечивал перезахоронение лейтенанта Жохова на мысу Могильный. Офицер-полярник, поэт Алексей Жохов умер в легендарной экспедиции Бориса Вилькицкого на «Вайгаче» в 1913 году. Но это особый рассказ… Десятки раз вылетал Зюзин в ледовую разведку при проводке караванов.  

- Летать приходилось порой на полную заправку. – Вспоминает Зюзин. – Сядешь на лед и ждешь, когда подойдет ледокол. Керосина в баках только на взлет и чтоб на палубу сесть…

В одной из таких разведок близ острова Вайгач погиб Ми-2 с «Ямала». Его пилотировал опытный летчик Юрий Греков. Рядом сидел один из лучших гидрологов Арктики Лосев. Вылетели в ясную погоду в район бухты Варнека. И вдруг машина камнем пошла вниз. Удар об лед на скорости 200 километров в час был страшен: тела Грекова и Лосева выбросило вместе с креслами. Рулевой винт нашли за полкилометра от места падения. Что случилось – снежная слепота, не рассчитали высоты? Но Греков был, как положено, в темных очках. Отказ движков? Очень похоже на заводской брак, считают летчики. Однако комиссия по расследованию катастрофы все списала на ошибку пилота. Так проще…  

А Зюзину и его экипажу остается уповать на покровительство Валаамской Божией Матери, чья икона висит в салоне. Икону эту преподнесли главе авиатранспортной фирмы, чемпиону мира по вертолетному спорту Вадиму Базыкину, который учредил шефство над Валаамским монастырем. До 25 бесплатных рейсов в год во благо братии делают люди Базыкина.  

Мы построили самый большой ледокол в мире и самый большой вертолет – Ми-26. Нам бы еще построить и самую справедливую социальную систему в нашем самом большом в мире государстве.  

20 июля. Баренцево море.  

Вошли в район опасный для плавания – в полигон боевой подготовки Северного флота. Там идут учения подводных лодок. Штаб флота дает нам «добро» на проход.  

- Авось торпедоболванку нам в борт не влепят! – Усмехается капитан, бывший подводник.  

Ждем лоцмана.  

Кольский залив встретил нас двумя радугами, двумя триумфальными арками: за Полюс и за ЗФИ. Три буксира, три черные моськи уперлись в бок слона и медленно прижали ледокол к причальной стенке. Ну вот и дома!  

После Земли Франца-Иосифа зеленые сопки Мурмана кажутся чуть ли не тропическими джунглями.

Тем более что жара стоит за 30 градусов. Мужики ходят по причалу растелешенные до пупа.  

В иллюминаторе – карельские березки над стёсом скалы, буйные травы. Будто и не было в них ледяных полей и заснеженных островов.  

Грустно расставаться с обжитым судном. Уж сколько раз это было, но привыкнуть к прощанию с кораблем, с морем, с людьми, с которыми ты пребывал между небом и землей, невозможно.  

Дмитрий Шпаро говорил, что самое трудное - после Полюса. Куда идти дальше? Ну, разве что на Южный, в Антарктиду…  

Фото автора