Михаил Лопаткин: «Кризис кризисом, а тяга людей к истокам народной памяти растёт»

О нынешних взаимоотношениях культуры с властью, меценатами и СМИ корреспондент беседует с директором Соловецкого государственного музея-заповедника, включённого в список памятников Всемирного культурного и природного наследия ЮНЕСКО.

– Михаил Васильевич, насколько мне известно, вы приехали на Соловецкие острова ещё совсем молодым человеком. Что повлекло вас сюда?

– Я приехал на Соловки в ноябре 1976 года, отслужив срочную в рядах Советской армии. Приехал к сестре Людмиле, которая пришла в музей в 1969 году. Под её руководством филиал, основанный в 1967 году, стал музеем-заповедником. На мне была добротная дембельская шинель, и в этой шинели я пришёл устраиваться плотником. Шинель была нарасхват. Экскурсоводы частенько заимствовали её, чтобы пофорсить. Плотником я проработал полгода, благо навыки в этом деле у меня были. Золотое время. Мы были молоды. Мы были романтиками. Сами делали все экспозиции, рубили помосты для колоколов, перевозили их, обследовали архивы, занимались наукой, и никто при этом, как говорится, не скулил и не ныл.

С начала и до середины 80-х годов в музее был период накопления экспонатов, поскольку в момент основания ничего не было. Были два корпуса, крашенные изнутри тёмно-зелёной краской. Новобратский корпус, в котором мы сейчас беседуем, был музейным общежитием, а в Благовещенском корпусе был сам музей, где располагались сотрудники. Воды в корпусе не было, были сырые кельи, вечно дымящие печки. Труднее всего пришлось нашим девчатам. Да и многие мужики, приехавшие работать в музей, и печи-то топить не умели. А морозы здесь нешуточные. Но квартирный вопрос был решён – у каждого сотрудника была своя небольшая келья.

– И когда же вы приняли бразды правления?

– В августе 2000 года позвонили из Комитета по культуре Архангельска, сказали, что на Соловках сложная ситуация в музее-заповеднике, и попросили меня взяться за это дело. Так после заключения контракта я снова оказался здесь.

– Кем финансируется Соловецкий музей-заповедник сегодня?

– С 1998 года музей имеет статус федерального. Памятники, которые находятся в оперативном управлении, в частности памятники монастырского периода, археологические, гулаговские, – все они являются федеральной собственностью. У музея они находятся в пользовании. Естественно, финансирование осуществляется из федерального бюджета через Министерство культуры, которое является учредителем музея.

Когда я сюда пришёл, финансирование составляло 15 миллионов рублей, сейчас смета музея в среднем – 100 миллионов в год. Сюда входят заработная плата, содержание, отопление, освещение, приобретение экспонатов, наука и реставрация. На реставрационные работы идёт до 40 процентов всех выделяемых средств. Плюс ко всему этому есть иные источники финансирования: федеральные целевые программы. Есть ещё и федеральная адресная инвестиционная программа – это в основном средства на реконструкцию. Реконструкция требует огромных средств. В этом году, к примеру, на неё запланировано 260 миллионов.

Нас, грех жаловаться, финансируют нормально, поскольку, во-первых, это Соловки, а во-вторых, музей-заповедник – системообразующее предприятие. Деньги, инвестируемые в музей, – это инвестиции и в Соловки, и в Архангельскую область. Почти все наши подрядчики территориально расположены в этой области. Мы находили эти предприятия, приглашали к сотрудничеству, чтобы деньги не уходили в Москву и иные регионы.

Если угодно, мы являемся патриотами нашего северного края. Так же поступают и Кижи, и музей деревянного зодчества «Малые Карелы». Это надо понимать и властям. Я не говорю про основную культурную составляющую, которую не всегда понимают во власти, но с точки зрения практики жизни надо приветствовать любые привлечённые инвестиции и внебюджетные источники финансирования, поскольку они не оседают в запасниках музея. Они обращаются в этом пространстве – это в первую очередь рабочие места. Для нас есть разница, кто работает в музее-заповеднике: соловчане или архангелогородцы.

– Сейчас много говорят и пишут о том, что Север становится безлюдным…

– Это весьма прискорбно. Но музейщики не сидят сложа руки. Любой наш северный музей-заповедник не только обеспечивает рабочие места для местного населения. Он является центром туризма. А туризм сегодня на Севере – это один из важнейших стратегических источников наполнения местных бюджетов. Могу привести следующие статистические данные: в 2000 году к нам приехали 2000 человек, в этом году – более 20 000 человек. Плюс монастырь. Плюс люди, приезжающие в гости. Сейчас в год монастырь посещают 35–40 тысяч человек. И конечно, для Соловков это основной вид дохода и их будущее.

– Какую помощь оказывают музею администрация Архангельской области и администрация Соловецкого сельского поселения?

– В 2000 году, когда я пришёл директором в музей-заповедник, отношения с местными властями оставляли желать лучшего. У областных властей мышление глобальное, и не всегда проблемы маленьких территорий их сильно беспокоят. Хорошо ещё, что наши музейные инициативы находили всё-таки отклик во властных кабинетах. По большому счёту власти не должны дополнительно финансировать музей. Мы этого никогда не просили и не просим.
Но мы принимаем участие во многих совместных проектах. В депутатском корпусе предыдущего созыва у нас было 70 процентов музейных работников. Мэр Соловков, ныне сложивший с себя полномочия, – бывший наш работник. Мы – музейщики, все знаем друг друга. Основной ресурс развития территории – культурный. Сейчас набирает силу, и мы это всячески приветствуем, Соловецкий монастырь. Но кроме монахов здесь живут люди, которые должны работать, растить и учить детей. Есть опять же тяга к Соловкам у тех, кто рассматривает их как культурный объект, как объект исторической памяти.

– Из окна вашего кабинета видно, что всё время в монастырь идут организованные группы туристов и паломников. Повлиял ли кризис на число туристов?

– По нашим данным, во время кризиса число посетителей музея-заповедника выросло. Кризис кризисом, а тяга людей к истокам народной памяти растёт. Мы отдаём себе отчёт в том, что всё дорого: транспорт, гостиницы, питание, и потому музей применяет гибкую систему льгот для детей, молодёжи и пенсионеров. Мы открыли свой образовательный центр и при нём общежитие. Мы открыли для учёных все архивы. Работаем.

– Чем занимаются жители Соловков?

– Из 900 жителей Соловков способны трудиться 450 человек. Из них 160 человек работают в нашем музее. Остальные – на маленьких предприятиях в сфере ЖКХ, в ДЭЗе, на дизельной электростанции. Когда я пришёл на Соловки, в музее работали 70 человек. За эти годы создано дополнительно 100 рабочих мест. Да и в частном секторе, где живут туристы и паломники, тоже работают работники музея. Могу не лукавя сказать, что в сравнении с 2000 годом благосостояние работников заметно выросло. В этом смысле музей благотворно влияет на моральный климат.

– Особый разговор об отношениях музея и Церкви…

– История отношений музея и монастыря относится к началу 90-х годов прошлого века.

Тогда был возобновлён монастырь, ему выделили часть зданий на территории архитектурного ансамбля Соловецкого кремля. Музей из своих фондов передал монастырю часть исторических памятников во временное пользование. Музейные колокола звонят на монастырских колокольнях. Сейчас для монастыря отлиты новые колокола, а исторические будут сняты и возвращены музею.

Я считаю, что отношения надо разделять на формальные и неформальные, человеческие. Мы все живём на одном острове. Многие сотрудники музея окормляются в церкви, где мы общаемся с нашими батюшками. Другое дело – отношения формальные, отношения между двумя организациями. Здесь возникает напряжение, что неизбежно при двух хозяйствующих субъектах на одной территории. Музей никогда не препятствовал передаче памятников монастырю. Все часовни, все храмы находятся в ведении монастыря. К приезду патриарха сотрудники музея побелили и покрасили часовни, да и много чего ещё сделали и отреставрировали. Если говорить о передаче Церкви основных объектов, то решение этого вопроса находится в ведении Росимущества и Минкультуры.

На наш взгляд, в перспективе должно расширяться пространство монастыря. Передача памятников будет продолжаться. Если завтра нам скажут, чтобы мы передали все памятники, мы готовы это сделать.

Но мы заинтересованы в том, чтобы развивались и монастырь, и музей. На Соловках сейчас нет ни одного приспособленного здания, куда бы можно было перевести музейные экспозиции, государственные музейные коллекции и прочие культурные ценности, хранящиеся в музейном фонде. И это не проблема взаимоотношений монастыря и музея.

Это государственная проблема. Если государство принимает решение о передаче зданий монастырю, то по закону оно должно предоставить музею такие же помещения по площади и оснащению. Эта проблема возникла не сегодня. Когда в 60-е годы государство стало передавать монастырские и прочие церковные комплексы музеям – это в какой-то мере их и спасло. До этого чего только в этих помещениях не устраивали!.. Музеи сохраняли, реставрировали… Кстати, самое главное – это даже не отреставрировать памятник культуры, главное – его потом содержать, заниматься эксплуатацией. Это – колоссальные затраты. Тут нужна совместная работа.

Ни в коем случае нельзя сталкивать кого-то лбами. К примеру, пресса сообщила, что на встрече патриарха с губернатором Архангельской области обсуждался вопрос о Соловках, в частности, поднималась тема активной распродажи земли. А потом ко мне в кабинет приходят негодующие люди, которые спрашивают: «Нас что, вместе с землёй продают?» И хотя фактов нет, народ кипит, депутаты возмущаются. Пресса, устроившая эту провокацию, отмалчивается.

– Соловки – это не только музей и монастырь…

– У нас есть лесничество и лесхоз. Но судьба соловецких лесов не определена. Сегодня не существует каких-либо ясных правовых режимов не только в отношении культурной составляющей, но и в отношении природной. По закону эти режимы должны быть прописаны. Можно рассматривать различные варианты. Я надеюсь, что с участием Церкви все правовые стороны охраны памятников будут решены.

И Церковь, и государство заинтересованы в сохранении Соловков как исторической и культурной жемчужины России. Нас, работников музея, беспокоит не столько неконтролируемый туризм, сколько, извините, отсутствие очистных сооружений для посёлка. Нужны канализация, отопление, нормальные дороги. Иначе мы и памятники не сохраним. Я ответственно заявляю – туризм не вредит Соловкам. Ведь всего 2% территории архипелага посещается туристами. Нужен просто порядок. Мусор нужно убирать. На Лафонтенских островах, к примеру, в год бывают свыше 300 000 туристов, а их площадь меньше, чем площадь Соловков. При этом никому в голову не придёт говорить, что туристы губят там природу.

Здесь живут люди, и, если они уедут, ни о какой защите памятников культуры говорить не придётся. Мы живём на острове. Людей сюда не завезёшь. Времена не гулаговские. В XV веке Соловецкий монастырь со всеми скитами обслуживали до 1500 человек, причём крестьян, мужиков, привыкших работать не за деньги, а по обету. Это был совсем иной стимул. Сейчас возродить эту армию добровольных работников нереально. И поэтому все разговоры о полной передаче Соловков монастырю считаю… недобросовестными.

Представьте только, какой посёлок должен быть для 1500 работников с семьями. Сейчас на острове живут 900 человек, и то не знаем, за что в первую очередь взяться. Будущее Соловков – это специализация на обслуживание монастыря и культурных памятников. Будет ли это музей или появится национальный парк – непринципиально. Здесь должны быть монастырь и государственная организация, занимающаяся сохранением культурного наследия. У монастыря – духовная миссия. У государства – своя.

То, что Соловки в 2000-х годах заняли первое место по рождаемости в Архангельской области, говорит о том, что людям здесь живётся неплохо. Раньше количество пьяных, встреченных на улице, значительно превышало число мамочек с колясками. Сейчас всё наоборот. Меня это очень радует, потому что музей внёс свою лепту в создание условий для такого развития. Музей – это механизм, инструмент, осуществляющий функции государства по развитию местного сообщества. В последние годы на остров стала возвращаться молодёжь, получившая образование на материке. У нас есть работа, способная удовлетворить высокий уровень запросов современного молодого человека. Здесь их дом, здесь их Родина, если мы говорим о возрождении России.

Хочется верить, что в конце концов появится ясная стратегия развития Соловков. И тогда здесь все будут делать одно наше общее дело.

Беседу вёл Владимир Кротов