Что надо нашей школе?

Образование всегда связано с идеологией. Сегодня у нас на дворе капитализм. Все остальное - следствие. Вопрос ставится так: заплатил - получи аттестат или диплом. Как видим, уже в самой постановке вопроса заложена основа коррупции.

Сегодня образовательные учреждения вынуждены находить какой – то средний путь между поголовной выдачей документов об образовании и рейтингом учебного заведения. Выглядит это так: строгий спрос и отчисление нерадивых сократит количество учеников и соответственно материальное обеспечение образовательного учреждения и его преподавателей, а максимальный либерализм понизит рейтинг учебного заведения, как среди работодателей, так и среди учащихся, что тоже приведет к ухудшению материального состояния учебного заведения.  

Понятно, что внутри этих рамок – широкое поле для финансовых операций. Такова ситуация не только в России. Например, журнал « Обучение и карьера» опубликовал результаты журналистского расследования, которое проводила компания Би-би-си среди преподавателей британских вузов. Картина ровно такая же, какая и в наших учебных заведениях. То есть, преподаватели балансируют, им довольно часто приходится завышать отметки. При этом британское правительство утверждает, что государственные субсидии учебные заведения получают в полном объеме. У нас в стране бюджетное финансирование поставлено в зависимость от количества учеников в учебном заведении, то есть - деньги идут за учеником. Этот принцип не оправдывает надежд на повышение уровня образования. Хотя всем ясно – нельзя, чтобы хороший преподаватель получал такую же зарплату, что и посредственный. Самое страшное в этом принципе «деньги идут за учеником» в том, что ухудшается материальная база непопулярных учебных заведений. И мы никогда не сумеем расширить количество хороших школ, т.е. повысить образовательный уровень страны. Ведь маленькие школы, при такой постановке вопроса, всегда будут иметь плохое материальное обеспечение.  

Необходимо, чтобы отличившиеся учителя и школы получали разовые премии, а государственное материальное обеспечение учебных заведений было одинаковым для всех.

Принцип «деньги идут за учеником», внешне кажущийся привлекательным, таит еще один подводный камень: мы рискуем уничтожить малокомплектные школы сельских районов. И вместо того чтобы расширять инфраструктуру села, мы ее уничтожаем, практически сталкивая лбами две национальные программы: образование и развитие села. Какая молодая семья захочет жить в населенном пункте, в котором нет школы, детского сада, аптеки и т.д. Для того, чтобы возродить село, мы должны не только организовывать промкооперацию, но и иметь в каждом населенном пункте детский сад, школу, аптеку, фельдшерский пункт, почтовое отделение, дом культуры и, прежде всего, шоссейные дороги. Вопрос дорог встает и в связи с тем, что предполагается создать крупные образовательные центры, в которые учеников будут подвозить автобусами.  

Мы не можем бездумно копировать опыт других стран. Наша территория уменьшилась, но не до уровня Дании, дороги улучшились, но они далеки от немецких автобанов.

Наша территория, наше бездорожье, наши осенние и весенние распутицы – все это не позволяет нам таких реформ образования. В противном случае мы скатываемся на уровень XIX века. Как известно, тогда гимназии, которые позволяли далее получить высшее образование, располагались исключительно в губернских городах, а в малых населенных пунктах существовали земские и церковно-приходские школы. Поэтому небогатые помещики, которые не имели квартир в городе, доучив дома ребенка до 10-12 летнего возраста, отдавали его в городскую гимназию. Дети при этом жили либо в общежитии, либо у родственников, либо снимали угол. При этом они очень тяжело переживали разрыв с семьей, не все выдерживали. Об этом хорошо писали наши классики: Гарин–Михайловский и особенно нобелевский лауреат Иван Бунин. Нобелевскую премию он получил не за «Окаянные дни», не за «Темные аллеи», а за «Жизнь Арсеньева» с формулировкой «за необыкновенно глубокое проникновение в русскую жизнь». В книге рассказана история подобного гимназиста, так и не сумевшего закончить гимназию. Книга во многом автобиографичная. С подобными проблемами мы сталкивались и в школах-интернатах для одаренных детей. Все понимают, что дети не очень склонны к самообслуживанию. Поэтому рядовым становится случай, когда ребенок, промочив ноги, не просушив обувь, заболевает, пропускает занятия, догнать не успевает, ну а следующий шаг - отчисление.  

Таким образом, создание крупных, хорошо укомплектованных, но редко расположенных друг от друга центров при уничтожении малокомплектных школ нам явно не подходит. 

Нам нужно уходить от принципа ИЛИ-ИЛИ, а ближе подходить к принципу И. Почему бы, создавая центры, не оставлять уже функционирующие школы? Центры использовать не только для обучения, но и для дополнительного образования с различными формами работы, в том числе и в каникулярное время.  

Передача финансирования образования с федерального уровня на региональный уровень также больно ударила по школе. Теперь в более богатых регионах не только зарплата учителей, но и материальная база школ будет лучше, чем в дотационных районах. Сегодня поговаривают и о ликвидации единой тарифной сетки. Это значит, что расслоение в зарплатах учителей еще более усилится. Всё это негативно скажется на образовании на периферии.  

Если развитие ребенка начинается с первых дней жизни, то подготовка к школе начинается с детского сада. В последнее время, по крайней мере в Москве и Московской области, катастрофически не хватает детских садов. Необходимо ставить задачу обеспечения как больших городов, так и малых населенных пунктов достаточным количеством детских садов.  

Если мы хотим получить хороший средний уровень знаний населения, нужно ориентироваться на создание хороших стандартных программ и хороших стандартных учебников.

Причем вариантов не должно быть. Все остальные учебники должны быть только для дополнительного образования. Это важно в свете значительной миграции населения внутри страны. Ребенок, переходя из школы в школу, не должен чувствовать расхождений в программах. Сегодня же даже в пределах одной школы ученик, переходя из класса в класс, рискует потерять некоторые разделы. Нужно избавиться от того разнобоя учебников, который существует сегодня в школе. Это касается не только истории, о которой уже много говорят, но и учебников по естественно–научным дисциплинам.  

Очень тесно к этому вопросу прилегает и вопрос профильного образования в средней школе. Как известно, начиная с 8-го класса в общеобразовательных школах, я подчеркиваю, в общеобразовательных, а не специализированных, создаются профильные классы. Существуют гимназические, естественнонаучные, гуманитарные, общеобразовательные классы, а также классы коррекции. При этом на общеобразовательные классы смотрят как на классы второго сорта, почти также, как на классы коррекции. Это противоречит психофизическим особенностям возраста. Ребенок в возрасте 7-8 класса еще не в состоянии оценить плюсы и минусы профессии. Например, ученик любит литературу, идет в гуманитарный класс, закончил его и узнает, что зарплата, скажем, библиотекаря, не даст ему возможности обеспечить семью, решает идти в экономический вуз, а знаний по математике не хватает. Таким образом, профильное образование сужает горизонты выпускников.  

Думали, что ЕГЭ решит этот вопрос. Однако мировая практика показывает, что подобный подход только разрушает образование.

Через это прошли Франция и США. Вот как, например, по этому поводу высказался Билл Гейтс однажды: уровень подготовки выпускников уже настолько низок, что в ближайшем будущем они смогут продемонстрировать лишь навыки чтения и письма. Создавать серьезный интеллектуальный продукт будет некому.  

Рынок живет сегодняшним днем. Этим больны все ведущие государства мира. Но только очень богатые государства в состоянии покрывать свои потребности за счет иностранных специалистов. Что они и делают. Подготовка специалиста имеет большое время запаздывания. Примеры уже сегодня налицо. Посмотрите, какие специальности популярны сегодня у абитуриентов - юристы, психологи. А кто нужен – люди на производство, при этом на все уровни, от рабочих до инженеров. Но учебные заведения идут на поводу у потребителя.  

Сегодня много говорят о неблагополучных детях. Не пора ли вспомнить о нашем послевоенном опыте создания ФЗО, когда подростков не только учили профессии, но и давали им обмундирование, питание, общежитие. Разве не благо для многих из них – вырваться из разрушенных во всех отношениях семей?  

Словом, государство должно вернуться в процесс формирования заказа на определенных специалистов. Для этого оно само должно знать, какие специальности понадобятся, как минимум, через 5-10 лет.