Джон Лафлэнд: «Услышат ли Россию на Западе?»

«Главная тема» - еженедельная аналитическая программа на радио «Говорит Москва». Автор и ведущая – Наталья Бурлинова, эксперт Фонда изучения исторической перспективы. В программе – интервью с ведущими российскими политологами, обозревателями и общественными деятелями по наиболее актуальным событиям и тенденциям международной политики.

- Господин Лафлэнд, общеизвестно, что у России всегда были проблемы с репутацией за рубежом, особенно в странах Запада. К примеру, если мы сравним карикатуры на Россию в европейской прессе столетней давности с теми, что публикуются сегодня, то мы не увидим никакой разницы. Восприятие России не изменилось: огромный, злой и страшный русский медведь угрожает Европе. Не могли бы объяснить причину этого явления? 

- Я думаю, существует очень давняя традиция, которая берет свое начало еще до коммунистического периода и относится ко временам Российской империи. На Западе существует давняя традиция относиться к России как к опасной, угрожающей и авторитарной стране. Одним из свидетельств подобного отношения является использование термина «царизм». Когда, например, речь идет о Германии времен кайзера, мы не говорим «кайзеровская Германия». Когда мы говорим о Японии, мы не используем какое-то специальное японское слово для описания политической системы это страны. Но когда речь заходит о Российской империи до большевистской революции, мы используем термин «царская Россия», «царизм», таким образом, подчеркивая отличие Российской империи от других монарших систем Европы того времени. Это, я полагаю, доказывает справедливость того, что существует очень давняя традиция, заложенная еще до большевистской революции. И я считаю, что это очень печально.  

Безусловно, в некотором смысле Россия не является частью европейской системы государств, в том смысле, какими являются Англия или Франция. Но, с другой стороны, эта европейская система государств сама по себе очень фрагментарна и разрозненна. И некоторые европейские государства, которые ныне являются безусловной частью Европы, не всегда считались таковой. Я имею в виду Германию. Мы часто говорим о Западе, об отношениях России с Западом. Но очевидно, что Запад сам очень разделен: Германия против Франции, Германия против Англии, Англия против Франции и так далее.  

Хотя на Западе существует давняя традиция воспринимать Россию как авторитарное государство, на самом деле, я полагаю, нет существенной, серьезной разницы между Европой и Россией.  

- Может ли Россия каким-то образом изменить существующие на Западе в отношении нее стереотипы? Или с этим уже ничего нельзя поделать?  

- Я думаю, что одна из проблем сегодня заключается в том, что хотя полного единства среди западных стран все равно нет, в целом подход Запада, с моей точки зрения, к политике и международным отношениям слишком идеологизирован. По большей части это – наследие «холодной войны», когда Советский Союз был идеологическим врагом для блока западных стран. Эти традиции, культивируемые в годы «холодной войны», продолжают существовать и двадцать лет спустя после завершения «холодной войны». Для России сложность состоит в том, что она мало, что может сделать в этом направлении, потому что главная проблема заключается в политической культуре Западной Европы и, в частности, в странном и, на мой взгляд, абсолютно ошибочном идеологическом подходе к политике. Я имею в виду то, что Запад и особенно Европейский Союз и Соединенные Штаты (поскольку, конечно же, когда мы говорим о Западе, то имеем в виду, прежде всего, ЕС и США), грешат идеологическим восприятием своей роли в международных отношениях. В случае с ЕС – европейские страны полагают, что они смогли построить между собой постмодернистскую модель отношений, в рамках которой жесткая реальность политической силы может совершенно исчезнуть в системе постоянных переговоров.  

Соединенные Штаты используют свою жесткую силу очень агрессивно и очень часто делают это открыто, я имею в виду прежде всего Ирак и Афганистан. Вместе с тем, американской политике присуща сильная идеологизированность. Американцы убедили себя, что они проводят не просто политику, но идеологию, то есть распространяют демократию, права человека и так далее, что они действуют во имя интересов всего мира, а не в своих собственных интересах. Таким образом, хотя и по-разному, и ЕС, и США имеют глубокое идеологическое понимание своей роли в мире.  

Парадоксально, что нынешнее руководство России, которая, конечно же, на протяжении 70 лет в годы коммунизма была глубоко идеологическим государством, извлекло урок об опасности идеологического подхода, и полностью отказалось от использования такого подхода в политике. Президент Медведев в одной из своих внешнеполитических речей в июле этого года обратился к европейским лидерам с предложением использовать прагматичные и неидеологизированные формы политики. Я написал тогда, что европейские лидеры не готовы к принятию неидеологизированных форм политики, именно потому, что сам по себе проект Европейского Союза является абсолютно идеологическим.  

- Кстати говоря, российские эксперты сравнивают редакционную политику многих европейских газет и телеканалов в отношении России с «генеральной линией» партии времен Советского Союза. Как Вы оцениваете подобные утверждения? В настоящее время Вы работаете в Париже и представляете недавно созданный российский Институт демократии и сотрудничества, знакомы с этой ситуацией не понаслышке. Действительно ли среди европейских СМИ существуют некие табу на публикацию положительных материалов о России?  

- Сравнение с ситуацией времен советской прессы очень точное. Опять-таки это объясняется очень сильной идеологией, которая в настоящее время доминирует в западной политической культуре и которая оказывает влияние на СМИ. Россия имеет негативный образ именно потому, что она стала сегодня неидеологизированным государством. Это звучит странно, но именно поэтому Россия по-прежнему является идеологическим врагом для Запада. Другими словами, Россия является врагом, независимо от того, есть ли у нее своя идеология или таковой у нее нет. Такие ограничения существуют на Западе не только в отношении России, но и в отношении большинства вопросов внешней политики. В западных СМИ часто принимается только один вариант возможного хода мыслей. Конечно, есть исключения: например, война в Ираке, вызвавшая большие разногласия и различные точки зрения. Но большинство других тем, например, отношения с Россией, темы, которые так или иначе касаются России - Украина, Сербия, Белоруссия, Кавказ, – по этим вопросам очень мало споров или дискуссий в западных СМИ. В случаях с Украиной или Белоруссией нет абсолютно никаких дискуссий. То же самое и в отношении самой России. Я не могу припомнить ни одной статьи в европейской прессе, которая бы шла вразрез с негативным образом России. Может быть, есть несколько, но подавляющее большинство этих статей, даже относительно дружелюбных по отношению к России авторов, начинаются с утверждения общей идеи о том, что Россия – авторитарное государство со слабой демократией.  

- Господин Лафлэнд, многие наблюдатели говорят о том, что восприятие России со стороны простых европейцев значительно отличается от трактовки образа России европейской прессой. Можно ли, по Вашему мнению, серьезно говорить о существовании подобной разницы восприятия?  

- Трудно, конечно же, предполагать, что думают простые люди о России. Вероятнее всего, что они вообще о ней мало думают. Однако, разница между тем, что думают простые люди и тем, что пишет пресса, действительно существует. Но это характерно в отношении многих тем, не только в отношении России. 

- Есть ли у России ресурсы, в том числе информационные, которые она могла бы использовать в Европе, чтобы каким-то образом изменить негативный фон в отношении себя? 

- Я думаю, Россия должна продолжать работать в направлении, которые мы называем «мягкая сила» (soft power), другими словами, - общение, открытые дискуссии и т.д. Подобные мероприятия, например, являются частью работы нашего Института в Париже. Хотя я пессимистичен в отношении восприятия образа России Западом на современном этапе, но в долгосрочной перспективе, полагаю, стоит надеяться на улучшение ситуации, что во многом будет связано с геополитическими изменениями в мире. В условиях ослабления американской империи, в условиях, когда Европейский Союз постоянно сталкивается с кризисными ситуациями, надеюсь, мы вернемся к более прагматичным отношениями между государствами, в том числе в отношениях с Россией. Положительные тенденции в отношении восприятия России мы можем наблюдать уже сегодня на примере внешнеполитических дискуссий, которые имеют место в нынешней Германии. У Германии есть антироссийски настроенный канцлер и есть относительно пророссийский министр иностранных дел Штайнмайер, который имеет все шансы стать следующим канцлером. В Германии идут постоянные дискуссии по многим внешнеполитическим вопросам, особенно по вопросу взаимоотношений с Россией, которая является крупнейшим торговым партнером Германии, а отношения Берлина и Москвы являются ключевыми для всей Европы. 

- Последний вопрос - о Вашей работе в Институте демократии и сотрудничества в Париже. Насколько трудно европейцу, иностранцу представлять интересы России, насколько Вы встречаете понимание среди своих коллег, экспертов?  

- Должен сказать, что здесь, во Франции, наблюдается огромный интерес к созданию этого Института. И я думаю, что решение открыть его в Париже было абсолютно правильным. Во Франции существует гигантская разница между тем, что думают люди, не являющиеся частью политического мейнстрима, и тем, что пишет французская пресса. Франция – страна с традиционно фрагментарной политической системой. Здесь большое количество людей, которые не разделают «партийную линию», не разделяют взгляды истеблишмента. Здесь сильные традиции Революции, традиции противостояния официальным взглядам истеблишмента и государственным структурам. Я встречаю огромное количество людей, которые выражали свое абсолютное неприятие того, как, например, Россия представлена во французской прессе, а также выражавших свое желание к улучшению отношений с Россией. Во Франции существует огромный пророссийский потенциал в силу исторических и политических причин. Я думаю, что на самом деле Франция является одной из самых пророссийски настроенных стран в Европе. Я не могу представить себе ничего подобного в Великобритании или Германии, где пророссийские настроения не имеют таких глубоких исторических корней.