Выживем ли без солидарности?

Первый же рабочий день после Пасхи – в преддверии Первомая - ознаменовался забастовкой железнодорожников. Забастовка носит сугубо локальный характер, но уже больно ударила по многим тысячам и десяткам тысяч жителей большого московского региона, ежедневно направляющихся из области в Москву на работу.

Первая реакция на забастовку: на железнодорожном транспорте - как стратегическом инфраструктурном объекте - забастовки запрещены. Что ж, закон суров, но это закон. С другой стороны, а какие иные методы борьбы есть в руках у железнодорожников? Или мы всерьез верим, что живем в таком сладеньком благостном мире, в котором борьба за свои права уже не актуальна?  

В преддверии «майских праздников» настроение хорошее, весеннее, соответствующее погоде (во всяком случае, в европейском центре страны). И даже есть по три дня отдыха подряд, что позволит многим заинтересованным в своих садах-огородах взять чуть-чуть еще и за свой счет – и вот уже почти полноценный традиционный весенний полуторанедельный отпуск.  

Отпуск – дело во всех отношениях хорошее и приятное, но не стоит забывать и о содержательной стороне вопроса. Ведь наши традиционные весенние праздники - это не просто дни отдыха, но и дни торжества, и дни памяти, и дни солидарности. К сожалению, первая реакция общества на вышеупомянутую забастовку железнодорожников – скорее подтверждение отсутствия у нас этой солидарности, нежели ее наличия.  

Сразу делаю оговорку: я не являюсь сторонником наплевательского отношения к закону, в том числе, даже и закону, ограничивающему права на забастовку. И никоим образом не хочу провоцировать людей на участие в незаконном действии. Но на примере этой забастовки и в преддверии Дня международной солидарности трудящихся нам все-таки стоит задуматься о том, что заставляет железнодорожников идти на незаконные методы защиты своих интересов. И ответ-то совсем на поверхности – отсутствие у нас этой самой солидарности трудящихся.  

Ведь если бы таковая солидарность была, то можно было бы не идти на нарушение закона самим, но присовокупить свои требования к массовым выступлениям других категорий работников – тех, чьи забастовки пока не вне закона. Но, во-первых, где они эти массовые выступления вообще? И, во-вторых, если у нас кто-то и выступает (например, рабочие завода Форд), то лишь с локальными требованиями, затрагивающими исключительно свои собственные зарплаты.  

При этом, рабочих Форда, кстати, вполне успешно добивающихся своего, вполне можно понять – у них просто нет времени и сил на то, чтобы возлюбить не только себя, но и весь мир (или хотя бы коллег-железнодорожников). Но на то у рабочих и есть лидеры, которые должны понимать: поодиночке их рано или поздно всех передавят. И, как свидетельствует не марксистско-ленинская теория, а весь мировой опыт, только объединенными усилиями можно добиваться чего-то всерьез – как это и было сделано 40-70 лет назад в большинстве ныне развитых стран мира…  

Да, нашим железнодорожникам бастовать нельзя. Но всем остальным-то – можно. Буквально вчера в Германии скоростной поезд налетел на отару овец. Сегодня – масштабная трагедия в Китае, вызванная столкновением двух поездов – со многими десятками погибших и изувеченных. Когда наш черед? Что нужно сделать, чтобы подобное не случилось у нас? И в чьих, прежде всего, интересах поинтересоваться и условиями труда на нашей железной дороге, и всей ситуацией на ней? Могу заверить: если у нас что и случится, то пострадают, скорее всего, не те, кто ездит по утрам в Москву с Рублевки на персональных машинах. И даже не командировочные в «Красной стреле». Более вероятны трагедии, в том числе, вызванные недосыпанием (переработкой) машинистов, среди тех, кто добирается каждое утро до Москвы в переполненных электричках, а вечером в них же пытается вернуться домой.  

Так кто должен быть озадачен? Кому сам Бог велел выразить солидарность с бастующими?  

Но солидарности нет. Почему так? Всему есть предыстория.  

Наше общество в советские времена считалось излишне идеологизированным. Не стану спорить здесь о мере – что излишне, а что и недостаточно. Но важно, что степень публичной идеологизированности была в тот период прямо пропорциональна ее отсутствию в реальности. В частности, чем более говорилось о международной солидарности трудящихся, тем меньше этой солидарности наблюдалось на практике, в том числе, даже и внутри своей же страны. И, в общем-то, это было вполне объяснимо: в массовом порядке такие острейшие вопросы исторически традиционной борьбы трудящихся за свои права, как восьмичасовой рабочий день, зарплата, соответствующая возможности нормально прокормить семью, охрана труда и социальное страхование, право на полноценный отдых (ежегодный отпуск), пенсионное обеспечение, позволяющее на старости не нищенствовать – эти основополагающие вопросы, нельзя не признать, в Советском Союзе были решены. Не говоря уже о реализации самого базисного социального права – права на труд (защиту от безработицы). А что имеем, так уж устроен человек, то не ценим.  

И особенность нашей предыстории в этом смысле, сыгравшая с нами злую шутку: в отличие от Запада, где все эти права были плодом длительной борьбы и завоевывались постепенно, у нас история разделилась четко на два периода - до революции 1917 года, и после. Причем, в послереволюционный (советский) период все эти на самом деле важнейшие права никоим образом уже не являлись плодом ежедневной борьбы за них рабочего класса, а фактически спускались сверху государством, властью, считавшей обеспечение этих прав своим реальным приоритетом.  

А полной идиллии в мире, как известно, не бывает. Не говоря уже о наличии у каждой социальной системы (включая советскую) своих совершенно реальных дефектов и недостатков. И вот, в условиях, когда Запад подтянул свою систему социальной защиты работников до уровня, вполне сопоставимого с нашим, но, при этом, обеспечил своим гражданам в ряде сфер свободы и возможности выбора, существенно превосходящие наши, трудовые и социальные права у нас стали восприниматься как нечто совершенно естественное, а потому и… не ценное, не ценимое.  

Сегодня в нашей стране ситуация с трудовыми правами совершенно иная, несравнимо худшая, причем, как по сравнению с прежними советскими стандартами, так и по сравнению со стандартами современного развитого мира. Что не ценили, естественно, потеряли. А когда вновь оценили, обрести вновь будет очень и очень нелегко.  

Но и это в наших нынешних условиях – еще далеко не все опасности. Стоит обратить внимание на новые программы доведения к 2020 году доли «среднего класса» до 60-70 процентов от всего населения страны. О чем речь – о повышении благосостояния, о гарантировании трудовых и социальных прав? Или же о чем-то совсем ином?  

Вообще, рассуждения о будущем массовом среднем классе звучат красиво. Прямо так и видятся две третьих нашего населения (причем, не только Москвы, но и всей огромной страны!), живущие в собственных коттеджах и разъезжающие на «Тойотах-Кэмри»… Но только на это не хватит не только нынешних мощностей нашей строительной индустрии (о соответствующей масштабной программе развития я пока ничего не слышал), замечательных японских машин (теперь российской сборки), но и бензина, дорог, автостоянок и иной инфраструктуры. А также и… нефти с газом – для того, чтобы наши граждане массово смогли все это покупать, ничего высокотехнологичного сами не производя…  

Кстати, ни в одной из известных мне стран с массовым средним классом граждане – представители этого самого среднего класса - не разъезжают на тех машинах, что ныне предпочитает наш «средний класс». И это понятно: иначе на всех не хватит не только бензина, но даже и… воздуха. Так, может быть, под «средним классом» авторы этих концепций у нас понимают нечто иное, как минимум, более скромное? Или – вообще совсем другое?  

Один из руководителей нашего нового «Института развития» недавно дал свое определение среднего класса, в котором я бы специально выделил одну позицию: эти люди должны не только иметь банковский счет, но еще и должны… брать кредиты.  

Похоже, на самом деле, здесь забота о классе не «среднем», а о совсем другом. Видимо, даже и нынешние темпы роста числа миллиардеров в нашей стране для подобных концептуалистов - все еще недостаточны.  

Напомню, некоторое время назад нам стали интенсивно внушать, что современный человек просто обязан иметь «кредитную историю», а если он таковой не имеет, то он, вроде как, неполноценный. Создали «Бюро кредитных историй», внедрили масштабную систему потребительского кредитования, в рамках которой можно придти в магазин, не имея ни копейки, но уйти с коробками дорогой бытовой техники. И лишь спустя время жизнь в очередной раз всем напомнила про сыр в мышеловке – про абсолютно грабительские реальные проценты по потребительским кредитам (от сорока до ста процентов годовых!), раздаваемым с такой легкостью, а также про опись и конфискацию имущества своевременно не расплатившихся должников.  

Тут поспели и меры обеспечения взысканий – запреты на выезд за границу и право судебных приставов вторгаться в жилище даже и в отсутствие должника. И все бы это ничего, если бы речь шла, прежде всего, о взыскании в пользу матерей-одиночек и граждан, пострадавших от недобросовестных компаний и предпринимателей. Но нет – система целенаправленно настраивается в пользу другого субъекта – ростовщика.  

По мере же того, как к населению приходит осознание пагубности участия в подобных играх, государство, вместо того, чтобы всерьез защитить граждан от одного из древнейших и опаснейших для любого общества искушений, напротив, вновь начинает вкладывать бюджетные (!) средства в «поддержание ликвидности» банков (помогать ростовщикам за счет всего общества), а также принимает даже и некие стратегии дальнейшего втягивания в заведомо кабальную игру всего населения… И что – разве с этим можно бороться каждому в одиночку?  

Да, лично Вы – можете в этом не участвовать. Но, точно так же, как Ваше личное одиночное неучастие в употреблении наркотиков и наркобизнесе отнюдь еще не спасает страну от наркотической эпидемии, точно так же и Ваше личное неучастие в потребительском кредитовании не спасет страну от втягивания сначала во всеобщее закабаление (как минимум, значительного числа людей, окружающих Вас), а затем и от обязательных масштабных экономических кризисов, имеющих под собой природу, прежде всего, финансово-спекулятивную, ростовщическую.  

И массовые банкротства банков в ходе таких кризисов пусть никого не вводят в заблуждение: банки как внешняя форма, как сменная кожура у змеи – банкротятся. Но деньги и власть, сконцентрированные в результате руках ростовщиков, никуда не пропадают, а своевременно переводятся в другие части света, в более перспективные для манипуляций регионы.  

Эти угрозы и эту свою перспективу мы намерены осознавать?  

Шестьдесят три года назад наши деды сумели победить врага в прямом военном столкновении, вечная им память и слава!  

Но даже чтобы быть готовыми к неминуемому следующему подобному столкновению, нужно не дать предварительно победить себя в войне экономической. Как минимум, нельзя подставляться там, где дальнейший план нашего уничтожения заведомо известен.  

При этом сразу хотел бы подчеркнуть, что бесконечные ссылки на приобщение таким образом к мировой цивилизации здесь абсолютно неуместны. Как минимум, потому, что дьявол, как всегда – в деталях.  

Есть принципиальная разница между двумя случаями.  

Первый: долгосрочное кредитование банками развития товарного производства под процент минимальный или же вообще нулевой (как в Японии); ипотечное кредитование под процент самый минимальный - на уровне не более 2-5 процентов годовых; льготное кредитование образовательных программ, с разнообразными отсрочками начисления процентов и выплаты тела долга, с полными или частичными списаниями кредита при выполнении определенных условий по окончании обучения. Это все фактически – различные виды целенаправленной государственной политики развития реальной экономики и поддержки вертикальной мобильности граждан, предоставления им в большей степени равных возможностей самореализации. Где у нас это? У нас ничего подобного нет.  

Второй случай: втягивание промышленных и сельхозпредприятий в кредитование под процент, заведомо превышающий рентабельность промышленного и сельхозпроизводства – с последующим изъятием прав собственности у неплатежеспособного должника; массовое втягивание граждан в «ипотечное» и потребительское кредитование под проценты, ведущие к двух и более кратному росту стоимости исходного приобретаемого товара, с последующим в ряде случаев также переходом прав собственности на имущество от легкомысленного должника к банку. Допущение и, тем более, поощрение подобного государством – это политика не развития, а уничтожения и собственного товарного производства, и каких-либо возможностей для саморазвития и нормальной самореализации гражданина. И именно вот это второе – ростовщичество в худшем смысле этого понятия – расцвело у нас самым пышным цветом.  

И как с этим бороться гражданину, осознающему суть происходящего и его последствия для страны? Можно ли с этим бороться в одиночку?  

Победить нам точно не удастся без понимания существа наших проблем, а также без, уж извините, солидарности трудящихся, абсолютного большинства граждан страны. Причем, понимаемой уже более широко и современно, включающей сюда, разумеется, и железнодорожников, и учителей, и врачей, и военных, и даже еще не осознавших шаткость своего положения молодых и уверенных в себе «менеджеров по продажам» - самоназванный «средний класс», три четверти которого после сорока в рамках ныне сформировавшейся у нас посредническо-спекулятивной экономики, растранжиривающей доставшиеся в наследство природные ресурсы, окажется абсолютно никому не нужным…